Три возраста Окини-сан
| Три возраста Окини-Сан | |
| Жанр: | |
|---|---|
| Автор: | |
Три возраста Окини-Сан — роман Валентина Пикуля, написанный в 1981 году. В центре романа — драматическая судьба Владимира Коковцева, прошедшего путь от мичмана до адмирала российского флота. Писатель проводит своего героя через ряд исторических событий — русско-японскую и Первую мировую войны, Февральскую и Октябрьскую революции, показывает сложную политическую обстановку на Дальнем Востоке, где столкнулись интересы России, Англии, Японии.
Сюжет
Далекие огни Иносы
Парусно-винтовой клипер «Наездник», на борту которого находится молоденький мичман Владимир Коковцев, в 1880 входит в японский порт Нагасаки. Для молодого экипажа судна, никогда не бывавшего за границей, всё в Японии в новинку. Коковцев, как и все остальные, заводит «временную жену». Ею стала молодая мусумэ Окини-сан. После нескольких недель совместной жизни, мичман влюбляется в Окини-сан, но «Наездник» должен возвращаться в Россию.
В Петербурге Коковцев получает чин лейтенанта и женится на своей невесте — Ольге Викторовне. В браке у них рождаются трое сыновей. Спустя несколько лет он узнает, что в Японии Окини-сан родила от него сына Иитиро, поэтому он начинает отправлять часть жалования своей бывшей возлюбленной. Коковцев делает неплохую карьеру, знакомится со Степаном Осиповичем Макаровым, получает несколько российских и иностранных орденов.
Расстрел Аргонавтов
В 1904 начинается русско-японская война. Капитан первого ранга Коковцев и его старший сын мичман Георгий отправляются в составе Второй Тихоокеанской эскадры на Дальний Восток, который сравнивают с походом аргонавтов. Во время Цусимского сражения броненосец «Ослябя», на котором служил Георгий, героически погибает; вместе с ним — Георгий. Сам Коковцев попадает в японский плен. Вскоре он узнаёт о гибели в Цусимском сражении своего сына от Окини-сан — Иитиро Кокоцу, офицера японского флота.
Из госпиталя Коковцева забирает Окини-сан. Этот шаг многое значит для неё, ведь времена изменились, и гордая своими победами Япония не будет прощать японским женщинам былых отношений с европейцами. Но Окини-сан верна своей прошлой и наивной любви и готова ради неё на позор.
Vae victis
Через полгода Коковцев возвращается из японского плена в Россию.
Здесь он продолжает службу на флоте и, несмотря на преданность жены, заводит долгоиграющий роман с любовницей Ивоной фон Эйлер.
В 1914 году начинается Первая мировая война. Коковцев уже в чине контр-адмирала и командует минной дивизией Балтийского флота. На крейсере «Паллада», потопленном немецкой подводной лодкой, погибает младший сын Коковцева — Игорь.
Революции Коковцев не принял. Он предлагает жене перебраться из Петрограда в Сибирь к Колчаку, которого знал по службе на флоте, но Ольга Викторовна отказывается. Она не хочет покидать последнего оставшегося в живых сына Никиту, ставшего большевиком, и внука. Коковцев идёт к Ивоне, но та тоже отказывается ехать с ним в Сибирь, потому что уже уезжает с другим мужчиной в Париж. В приступе ярости Коковцев убивает любовницу.
Коковцев добирается до Колчака, но там его никто не ждёт. Вскоре белые начинают отступать, и с огромным трудом Коковцев добирается до Китая. В Харбине бывший контр-адмирал нанимается на любую работу, лишь бы заработать на жизнь. Однажды к Коковцеву приходит мысль податься в Японию к Окини-сан в надежде, что уж она-то не отвергнет его.
И тут Коковцева ожидает горькое разочарование. Он находит некогда прекрасную возлюбленную пьяной в одном из самых бедных кварталов города на самом дне жизни. У Коковцева самого тоже нет ни копейки. В полной нищете они существуют некоторое время, пока Коковцев не осознает, что не может больше так жить. «А разве я могу?» — раздался страшный крик Окини-сан. После чего она крепко сжала его в объятиях, и вместе они сбросились с причала в море.
Главный герой книги — Владимир Коковцев является правнуком М. Г. Коковцева, служившего при Екатерине II. Прообразом Окини-сан была реально существующая гейша, фотографию которой Пикуль видел в фотоальбоме[1]. Первое издание на чешском языке было осуществлено в 1987 году издательством "Наше войско" под названием «Адмирал и гейша»[1].
Напишите отзыв о статье "Три возраста Окини-сан"
Примечания
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Три возраста Окини-сан
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…
– Так это не правда, что он женат!
– Нет, это правда.
– Он женат был и давно? – спросила она, – честное слово?
Пьер дал ей честное слово.
– Он здесь еще? – спросила она быстро.
– Да, я его сейчас видел.
Она очевидно была не в силах говорить и делала руками знаки, чтобы оставили ее.
Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
В клубе всё шло своим обыкновенным порядком: гости, съехавшиеся обедать, сидели группами и здоровались с Пьером и говорили о городских новостях. Лакей, поздоровавшись с ним, доложил ему, зная его знакомство и привычки, что место ему оставлено в маленькой столовой, что князь Михаил Захарыч в библиотеке, а Павел Тимофеич не приезжали еще. Один из знакомых Пьера между разговором о погоде спросил у него, слышал ли он о похищении Курагиным Ростовой, про которое говорят в городе, правда ли это? Пьер, засмеявшись, сказал, что это вздор, потому что он сейчас только от Ростовых. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Пьеру странно было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что делалось у него в душе. Он прошелся по зале, дождался пока все съехались, и не дождавшись Анатоля, не стал обедать и поехал домой.
Анатоль, которого он искал, в этот день обедал у Долохова и совещался с ним о том, как поправить испорченное дело. Ему казалось необходимо увидаться с Ростовой. Вечером он поехал к сестре, чтобы переговорить с ней о средствах устроить это свидание. Когда Пьер, тщетно объездив всю Москву, вернулся домой, камердинер доложил ему, что князь Анатоль Васильич у графини. Гостиная графини была полна гостей.
Пьер не здороваясь с женою, которую он не видал после приезда (она больше чем когда нибудь ненавистна была ему в эту минуту), вошел в гостиную и увидав Анатоля подошел к нему.
– Ah, Pierre, – сказала графиня, подходя к мужу. – Ты не знаешь в каком положении наш Анатоль… – Она остановилась, увидав в опущенной низко голове мужа, в его блестящих глазах, в его решительной походке то страшное выражение бешенства и силы, которое она знала и испытала на себе после дуэли с Долоховым.
– Где вы – там разврат, зло, – сказал Пьер жене. – Анатоль, пойдемте, мне надо поговорить с вами, – сказал он по французски.
Анатоль оглянулся на сестру и покорно встал, готовый следовать за Пьером.
Пьер, взяв его за руку, дернул к себе и пошел из комнаты.
– Si vous vous permettez dans mon salon, [Если вы позволите себе в моей гостиной,] – шопотом проговорила Элен; но Пьер, не отвечая ей вышел из комнаты.
Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно беспокойство.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
– Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее?
– Мой милый, – отвечал Анатоль по французски (как и шел весь разговор), я не считаю себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне.
Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга.
– Когда я говорю, что мне надо говорить с вами… – повторял Пьер.
– Ну что, это глупо. А? – сказал Анатоль, ощупывая оторванную с сукном пуговицу воротника.
– Вы негодяй и мерзавец, и не знаю, что меня воздерживает от удовольствия разможжить вам голову вот этим, – говорил Пьер, – выражаясь так искусственно потому, что он говорил по французски. Он взял в руку тяжелое пресспапье и угрожающе поднял и тотчас же торопливо положил его на место.
– Обещали вы ей жениться?
– Я, я, я не думал; впрочем я никогда не обещался, потому что…
Пьер перебил его. – Есть у вас письма ее? Есть у вас письма? – повторял Пьер, подвигаясь к Анатолю.
Анатоль взглянул на него и тотчас же, засунув руку в карман, достал бумажник.
