Аргонавты
Поделись знанием:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.
Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Аргона́вты (др.-греч. Ἀργοναύται, от Αργώ — название корабля и ναύτης — мореплаватель) — в древнегреческой мифологии[1], участники похода в Колхиду (побережье Чёрного моря) на корабле «Арго».
По сюжету легенды, корабль был построен с помощью Афины, которая вставила в его корпус кусочек священного векового дуба, шелестом листьев передающего волю богов.
Предводимые Ясоном аргонавты, среди которых были близнецы Диоскуры — Кастор и Полидевк (Поллукс), Геракл, Орфей, Пелей, прорицатель Мопс, Еврит (Ευρυτος, сын Гермеса и Антианиры, брат Эхиона), Гилас (любимец Геракла, наядами, пленёнными его красотою, увлечён в пучину во время похода) и Теламон, должны были возвратить в Грецию золотое руно волшебного барана, увезённое в Колхиду.
У Аполлодора приводится перечень 45 аргонавтов[2]. Согласно Диодору, который не дает перечня, всего их было 54[3]. По Феокриту, их было 60[4], по ряду других авторов, всего 50[5]. Так как списки противоречат друг другу, в различных перечнях встречается более девяноста имён героев.
Пережив множество приключений, аргонавты выполнили поручение и вернули руно в Грецию из Колхиды, при этом завладеть золотым руном Ясону помогла волшебница Медея, дочь колхидского царя Ээта, которую Ясон потом взял в жёны. По Гесиоду, они проплыли по Фасису до океана, затем прибыли в Ливию[6].
«Доказательства» похода
В Ливии был Аргойский залив (позднее названный Гесперидами)[7]. По некоторым авторам, они основали храм Геры на Самосе, привезя её статую из Аргоса[8]. Согласно Неанфу из Кизика, аргонавты основали святилище Идейской Матери рядом с Кизиком[9].
У Пеллены (Ахайя) была пристань Аргонавты[10]. На острове Эфалия (то есть Эльба) была гавань Аргоос, на берегу этого острова остались пёстрые камешки от застывших оскребков масла, которое соскабливали с себя аргонавты[11].
Хор аргонавтов действовал в трагедиях Эсхила «Арго или Гребцы» (фр.20 Радт), «Лемниянки», «Гипсипила» и сатировской драме «Кабиры» (фр.95-97 Радт).
В частности, историческую основу мифа об аргонавтах составляют грабительские набеги греческих мореплавателей на древние государства черноморского побережья.
Страбон сообщает следующее:
.... В их стране, как передают, горные потоки приносят золото, и варвары ловят его решетами и косматыми шкурами. Отсюда, говорят, и возник миф о золотом руне.— Страбон. География. Книга XI, II, 19
Список аргонавтов
| Герой | Аполлоний Родосский, строки | Псевдо-Аполлодор, номер в списке | Валерий Флакк, первая строка | Гигин, номер в списке | Другие источники |
|---|---|---|---|---|---|
| Авгий (сын Гелиоса) | 170-173 | № 35 | – | № 41 | – |
| Автолик (сын Гермеса) | – | № 19 | – | – | – |
| Адмет (сын Ферета) | 48-49 | № 23 | 444 | № 06 | Павсаний, Пиндар, Софокл |
| Акаст (сын Пелия) | 222-223 | № 24 | 485 | № 67 | – |
| Актор (сын Гиппаса) | – | № 22 | – | № 57 | – |
| Амифаон (сын Крефея) | – | – | – | – | Пиндар |
| Амфиарай (сын Экла) | – | № 14 | – | № 61 | Стесихор |
| Амфидамант (сын Алея) | 160-161 | – | 376 | № 38 | – |
| Амфион (сын Гиперасия) (см.) | 170-173 | – | 367 | № 43 | – |
| Анкей (сын Ликурга) | 162-169 | № 27 | 413 | № 40 | Павсаний, Стаций |
| Анкей (сын Посейдона) | 185-187 | – | – | № 45 | – |
| Арг (сын Арестора) | 110-113 | – | 477 | № 27 | – |
| Арг (сын Фрикса) (см.) | – | № 37 | – | – | Павсаний |
| Арий (сын Бианта) (см.) | 117-119 | – | – | – | – |
| Аскалаф (сын Ареса) | – | № 42 | – | – | – |
| Асклепий (сын Аполлона) | – | – | – | № 60 | Клим. Алекс., Софокл |
| Астерий (сын Гиперасия) (см.) | 174-176 | – | – | № 43 | – |
| Астерий (сын Комета) | 35-39 | № 44 | 355 | № 03 | Павсаний |
| Аталанта (дочь Иаса) | – | № 20 | – | – | – |
| Беллерофонт (сын Посейдона) | – | – | – | – | Игры по Пелию |
| Бут (сын Телеонта) | 94-95 | № 30 | 394 | № 24 | – |
| Геракл (сын Зевса) | 121-129 | № 10 | 354 | № 29 | Гесиод, Павсаний, Игры по Пелию |
| Гилас (сын Феодаманта) | 130-131 | есть | есть | № 30 | – |
| Гиппалким (сын Пелопа) | – | – | – | № 59 | – |
| Главк (сын Сисифа) | – | – | – | – | Игры по Пелию |
| Девкалион (сын Миноса) | – | – | 365 | № 64 | – |
| Евриал (сын Мекистея) | – | № 38 | – | – | – |
| Евридамант (сын Ктимена) | 66-67 | – | – | № 12 | – |
| Евримедонт (сын Диониса) | – | – | – | № 55 | – |
| Еврит (сын Гермеса) | 50-51 | № 25 | 438 | № 07 | Пиндар; Игры по Пелию |
| Евритион (сын Ира) | 73 | – | 378 | № 17 | – |
| Евфем (сын Посейдона) | 177-182 | № 28 | 363 | № 44 | Пиндар, Павсаний |
| Зет (сын Борея) | 209-221 | № 04 | 468 | № 51 | Акусилай, Игры по Пелию |
| Иалмен (сын Ареса) | – | № 43 | – | – | – |
| Идас (сын Афарея) | 150-151 | № 12 | 460 | № 36 | – |
| Идмон (сын Аполлона) | 138-144 | есть | 361 | № 32 | – |
| Иолай (сын Ификла) | – | – | – | № 63 | Павсаний, Игры по Пелию |
| Ификл (сын Амфитриона) | – | – | – | – | Диодор |
| Ификл (сын Фестия) | 197-199 | № 36 | 369 | № 49 | – |
| Ификл (сын Филака) | 44-47 | – | 473 | № 05 | Павсаний |
| Ифис | – | – | 441 | – | – |
| Ифит (сын Еврита) | 85-86 | – | – | № 21 | – |
| Ифит (сын Навбола) | 205-208 | № 41 | 362 | № 50 | Диодор |
| Калаид (сын Борея) | 209-221 | № 05 | 469 | № 52 | Акусилай, Игры по Пелию |
| Канф (сын Канифа) | 76-82 | – | 450 | № 18 | – |
| Кастор (сын Тиндарея) | 145-149 | № 06 | 424 | № 33 | Игры по Пелию |
| Кеней (сын Корона) | – | № 15 | – | № 66 | – |
| Кефал (сын Деиона) | – | – | – | – | Игры по Пелию |
| Кефей (сын Алея) | 160-161 | № 17 | 374 | № 39 | – |
| Кикн (сын Ареса) | – | – | – | – | Игры по Пелию |
| Киос | – | – | – | – | Страбон |
| Климен (сын Фестия) (см.) | – | – | 369 | – | Диодор |
| Клитий (сын Еврита) | 85-86 | – | – | № 20 | – |
| Корон (сын Кенея) | 60-63 | – | – | № 10 | Софокл |
| Лаодик (сын Бианта) | 117-119 | – | 359 | – | – |
| Лаокоонт (сын Порфаона) (см.) | 190-193 | – | – | № 48 | Нонн |
| Лаэрт (сын Аркесия) | – | № 18 | – | – | – |
| Леит (сын Алектора) | – | № 40 | – | – | – |
| Линкей (сын Афарея) | 150-154 | № 13 | 461 | № 35 | – |
| Меланион | – | – | – | – | Павсаний |
| Мелеагр (сын Ойнея) | 188-189 | № 26 | 433 | № 47 | Стесихор, Игры по Пелию, Нонн |
| Менетий (сын Актора) | 68-69 | № 21 | 407 | № 15 | – |
| Мопс (сын Ампика) | 64-65 | – | 383 | № 11 | Пиндар, Павсаний |
| Навплий (сын Клитония) | 133 | – | 370 | – | – |
| Навплий (сын Посейдона) | – | – | – | № 31 | – |
| Нелей (сын Посейдона) | – | – | – | № 62 | – |
| Неофей | – | – | – | – | Павсаний |
| Нестор (сын Нелея) | – | – | 380 | – | – |
| Оилей (сын Леодака) | 74-75 | – | 372 | № 19 | – |
| Орфей (сын Эагра) | 24-34 | № 03 | 470 | № 02 | – |
| Палемоний (сын Гефеста) | 200-204 | № 16 | – | № 56 | – |
| Пеант (сын Тавмака) | – | № 29 | – | – | – |
| Пелей (сын Эака) | 85-86 | № 09 | 403 | № 22 | Павсаний, Игры по Пелию |
| Пенелей (сын Гиппалкима) | – | № 39 | – | – | – |
| Периклимен (сын Нелея) | 155-159 | № 34 | 388 | № 37 | Пиндар |
| Пил (сын Диодота) | – | – | – | – | Игры по Пелию |
| Пирифой (сын Иксиона) | не был | – | – | № 13 | – |
| Пис (сын Периера) | – | – | – | – | Павсаний |
| Полидевк (сын Зевса) | 145-149 | № 07 | есть | № 34 | Павсаний, Игры по Пелию |
| Полифем (сын Элата) | 40-43 | № 45 | 457 | № 04 | – |
| Приас (сын Кенея) | – | – | – | № 54 | – |
| Стафил (сын Диониса) | – | № 32 | – | – | – |
| Талай (сын Бианта) | 117-119 | – | 358 | – | Стаций |
| Теламон (сын Эака) | 85-86 | № 08 | 353 | № 23 | Игры по Пелию |
| Тесей (сын Эгея) | не был | № 11 | – | № 14 | – |
| Тидей (сын Ойнея) | – | – | 387 | – | – |
| Тифис (сын Гагния) | 104-109 | № 02 | 417 | № 26 | Стаций |
| Фалер (сын Алкона) | 96-99 | – | 398 | № 25 | Павсаний |
| Фан (сын Диониса) | – | № 31 | – | – | – |
| Ферет (сын Крефея) | – | – | – | – | Пиндар |
| Филоктет (сын Пеанта) | – | – | 391 | № 65 | – |
| Флиант (сын Диониса) | 114-116 | – | 411 | № 28 | – |
| Фок (сын Кенея) | – | – | – | № 53 | – |
| Эргин (сын Посейдона) | 183-184 | № 33 | 414 | № 46 | Пиндар |
| Эрибот (сын Телеонта) | 72 | – | 402 | № 16 | Павсаний |
| Эфалид (сын Гермеса)[12] | 52-54 | – | 437 | № 09 | – |
| Эхион (сын Гермеса) | 50-51 | – | 439 | № 08 | Пиндар |
| Ясон (сын Эсона) | 9-18 | № 01 | есть | № 01 | Павсаний |
Итого 99 имён.
- У Аполлодора в списке 45 (нет Гиласа и Идмона, упомянутых после); 31 из них совпадает с Аполлонием, 16 устранены последним. Список Аполлодора имеет массу отличий от Аполлония. Если у Аполлония есть 4 пары тёзок, то у Аполлодора ни одной, что говорит о более архаическом характере списка. Кроме того, уникальные имена у Аполлодора близки к гомеровской традиции. Более того, ясно, что Гигин списком Аполлодора не пользовался.
- У Аполлония 55 (из них лишь в каталоге — 21 имя).
- У Валерия 51 имя.
- У Гигина 67 (компиляция, не имеющая физического смысла). 2 имени есть лишь у Диодора. Гигин, конспектируя Аполлония, по ошибке упоминает Тесея и Пирифоя.
- Плутарх упоминает вместе с Автоликом ещё Флогия и Деилеонта[13].
- Во всех четырёх основных списках совпадает 29 имён.
Напишите отзыв о статье "Аргонавты"
Примечания
- ↑ Мифы народов мира. М., 1991-92. В 2 т. Т.1. С.98-100; Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.1. С.162-164
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 9, 18 далее
- ↑ Диодор Сицилийский. Историческая библиотека IV 41, 2
- ↑ Феокрит. Идиллии XIII 74
- ↑ Лукиан. О пляске 52; Орфическая аргонавтика 118—129; Цец. Комментарий к «Александре» Ликофрона 175
- ↑ Гесиод. Перечень женщин, фр.241 М.-У.
- ↑ Аполлоний Родосский. Аргонавтика IV 1607; схолии к Ликофрону. Александра // Примечания Н. А. Чистяковой в кн. Аполлоний Родосский. Аргонавтика. М., 2001. С.218
- ↑ Павсаний. Описание Эллады VII 4, 4
- ↑ Страбон. География I 2, 38 (стр.45)
- ↑ Павсаний. Описание Эллады VII 26, 14
- ↑ Ликофрон. Александра 876; Страбон. География V 2, 6 (стр.224)
- ↑ Обнорский Н. П.,. Эфалид // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ Максимова М. И. Античные города юго-восточного Причерноморья. — М.—Л., 1956. — С. 39.
Ссылки
- Аргонавты // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- [thanasis.com/maug99.htm Миф. Англ. яз.]
- [www.argonauts-book.com/orphic-argonautica.html The Orphic Argonautica] (англ.)
| ||||||
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Аргонавты
Но Борис опять перебил его:– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.
Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
