Уадан
Город
Показать/скрыть карты
|
Ксары (укрепленные жилища) в Уадане, Шингетти, Тишите и Уалате* | |
---|---|
Ancient Ksour of Ouadane, Chinguetti, Tichitt and Oualata** | |
Всемирное наследие ЮНЕСКО
| |
Страна | Мавритания |
Тип | культурный |
Критерии | iii, iv, v |
Ссылка | [whc.unesco.org/en/list/750 750] |
Регион*** | арабский |
Включение | 1996 (20 сессия)
|
* [whc.unesco.org/ru/list Название в официальном рус. списке] ** [whc.unesco.org/en/list Название в официальном англ. списке] *** [whc.unesco.org/en/list/?search=&search_by_country=&type=&media=®ion=&order=region Регион по классификации ЮНЕСКО] |
Уадан[2] или Вадан[3] (араб. وادان) — древнее укреплённое поселение (ксар), а также небольшой современный город в мавританской области Адрар. Совместно с ксарами Тишит, Шингетти, Уалата является памятником Всемирного наследия ЮНЕСКО.
Город был основан берберским племенем в 1147 году у подножия плато Адрар, со временем стал важным торговым центром.
В 1487 году в городе был основан португальский торговый пост. С XVII века город приходит в упадок. Руины старого города остаются нетронутыми, современное поселение находится за его чертой.
В 20 км к северо-востоку от города находится структура Ришат — примечательное геологическое образование посреди пустыни.
Напишите отзыв о статье "Уадан"
Примечания
- ↑ [www.mauritania.mr/ain/RGPH-2000-Adrar.htm Statistiques Démographiques : Résultats du RGPH 2000 des Wilayas], La Marie de la Commune de Ain Ehel Taya, <www.mauritania.mr/ain/RGPH-2000-Adrar.htm>. Проверено 7 августа 2011.. (фр.)
- ↑ Транскрипция с [heritage.unesco.ru/index.php?id=743&L=9 сайта ЮНЕСКО]
- ↑ Транскрипция с [beta-maps.yandex.ru/?text=Мавритания%2C%20Вадан&sll=-11.624442%2C20.894425&sspn=8.437498%2C5.2844 Яндекс. Карт]
Ссылки
- [lexicorient.com/mauritania/ouadane.htm OUADANE: The old caravan centre]
|
Отрывок, характеризующий Уадан
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]
Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему ведено было опять поступить на службу, и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «Je vous ai fait Roi pour regner a maniere, mais pas a la votre», [Я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по своему, а по моему.] – он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший, годный на службу конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и, разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши.