Убей своих любимых

Убей своих любимых
Kill Your Darlings
Жанр	драма биография триллер
Режиссёр	Джон Крокидас
Продюсер	Майкл Бенаройя Кристин Ванчон Роуз Гангузза Джон Крокидас
Автор сценария	Джон Крокидас Остин Банн
В главных ролях	Дэниел Рэдклифф Дейн Дехаан Бен Фостер Майкл К. Холл Джек Хьюстон Дженнифер Джейсон Ли Элизабет Олсен
Оператор	Рид Морано
Композитор	Нико Мьюли
Кинокомпания	Killer Films Benaroya Pictures Future Film
Длительность	102 мин.
Сборы	1 686 065 долларов США
Страна	США США
Язык	Английский
Год	2013
IMDb	ID 1311071
[sonyclassics.com/killyourdarlings/ Официальный сайт]
Выход фильма «Убей своих любимых» (оригинальное название — Kill Your Darlings)

К:Фильмы 2013 года

«Убей своих любимых» (англ. Kill Your Darlings) — американская биографическая драма, снятая Джоном Крокидасом и ставшая его дебютом в полнометражном кино. Премьера фильма состоялась на 29-м кинофестивале «Сандэнс» 18 января 2013 года, где он получил положительные отклики. Фильм был показан на кинофестивале в Торонто и ограниченно показывался в дальнейшем на территории Северной Америки с 16 октября 2013 года. Фильм также доступен на Blu-ray и DVD с 18 марта 2014 года в США.

В сюжет фильма положено время в университете нескольких ранних членов бит-поколения, их взаимоотношения и произошедшее убийство.

Сюжет

Ещё юноша в 40-е, поэт Аллен Гинзберг получает стипендию в Колумбийском университете в Нью-Йорке. Он приезжает совсем неопытным в поэзии, но вскоре знакомится с Люсьеном Карром, гениальным голубоглазым красавцем-блондином, выступающим против истеблишмента.

Через некоторое время Гинзберг обнаруживает, что Карр умудряется оставаться в университете только благодаря мужчине старше его, учителю Дэвиду Каммереру, который пишет за него все курсовые работы и, похоже, является его бывшим возлюбленным. Кажется, что Каммерер всё ещё любит Карра, но выясняется, что последний лишь использует Каммерера.

В число сокурсников Гинзберга входит писатель-бунтарь Уильям С. Берроуз, уже долго экспериментирующий с наркотиками. Писатель Джек Керуак, бывший в то время моряком, также знакомится и проводит с ними время. Гинзберг принимает участие в их умопомрачительных проделках.

Карр сообщает Каммереру, что тот ему больше не нужен, и нанимает Гинзберга (влюблённого в него) писать за него курсовые. После поцелуя Карра и Гинзберга, Керуак и Карр делают попытку сбежать и вместе присоединиться к торговому флоту, надеясь доплыть до Парижа.

Происходит конфронтация между Карром и Каммерером, в ходе которой Карр убивает его ударами ножа (и, возможно, также топит). Карра арестовывают и он просит Гинзберга написать ему заявление. Гинзберг сначала неохотно соглашается помочь Карру, но затем после раскрытия большего количества информации о Каммерере и их прошлых отношениях, он пишет короткую работу, озаглавленную The Night in Question. Она описывает эпизод, в ходе которого Карр убивает Каммерера, который после угроз Карра ножом сразу же рассказал обо всём полиции. Карр отвергает «вымышленную» историю и просит Гинзберга не показывать её никому, считая, что она разрушит ему защиту на процессе.

От матери Карра Гинзберг узнаёт, что Каммерер был первым человеком, соблазнившим Карра, когда тот был намного моложе и жил в Чикаго. После суда становится ясно, что Карр свидетельствовал о том, что атака имела место быть только потому, что Каммерер был сексуальным маньяком, и что Карр убил его в рамках самозащиты. Карра признают невиновным в убийстве, и он получает небольшой срок.

Гинзберг затем сдаёт The Night in Question в качестве курсовой работы. Шокирующая всех рукопись вынуждает его сделать выбор между исключением и принятием ценностей истеблишмента: Гинзберг покидает учебное заведение, но его заставляют оставить рукопись в университете. Через пару недель он получает рукопись почтой вместе с воодушевляющим письмом своего профессора, в котором тот говорит, что Гинзберг должен продолжить писать.

Актёрский состав

Актёр	Роль
Дэниел Рэдклифф	Аллен Гинзберг Аллен Гинзберг
Элизабет Олсен	Эди Паркер Эди Паркер
Дейн Дехаан	Люсьен Карр Люсьен Карр
Майкл Холл	Дэвид Каммерер Дэвид Каммерер
Бен Фостер	Уильям Берроуз Уильям Берроуз
Дженнифер Джейсон Ли	Наоми Гинзберг Наоми Гинзберг
Дэвид Кросс	Луис Гинзберг Луис Гинзберг
Кира Седжвик	Мариана Карр Мариана Карр
Джек Хьюстон	Джек Керуак Джек Керуак
Дэвид Раш	Дин Дин
Джон Каллум	Стивс профессор Стивс

Создание

В 2008 году, исполняя роль в бродвейской пьесе Equus, Дэниел Рэдклифф прошёл прослушивание и получил роль Аллена Гинзберга. Рэдклифф ушёл на съёмки последних двух частей фильмов о Гарри Поттере, «Гарри Поттер и Дары Смерти», и без него рассматривались Крис Эванс, Джесси Айзенберг и Бен Уишоу. Вскоре после этого финансирование фильма сорвалось. Когда режиссёр Джон Крокидас начал производство фильма вновь, он снова предложил роль Гинзберга Рэдклиффу.

Съёмки фильма проходили с марта по май 2012 года в Нью-Йорке, а также его районе Куинс и микрорайоне Ист-Виллидж в Нижнем Манхэттене.

Выход в прокат

Отзывы

«Убей своих любимых» получил в целом позитивные отзывы от критиков. Агрегатор отзывов Rotten Tomatoes даёт фильму рейтинг в 77 %, основываясь на отзывах 119 критиков, и общую оценку в 6.7/10. Консенсус сайта гласит: «Поддерживаемая огромной химией между Дэниелом Рэдклиффом и Дэйном Дехааном, „Убей своих любимых“ наводит яркий прожектор на раннюю историю бит-поколения». На Metacritic, который присваивает нормализованный рейтинг из 100 баллов, основываясь на отзывах критиков, фильм получил 65 баллов на основе 36 отзывов, с указанием того, что они «в целом благоприятны».

The Daily Telegraph присвоил фильму три из пяти звёзд, утверждая, что «в отличие от последней адаптации „На дороге“ Вальтера Саллеса, воспринимающей философию битников с широкой и легковерной улыбкой, „Убей своих любимых“ интересуется ценностями движения и не предполагает гениальности своих персонажей». Оценивая «Убей своих любимых» после показа картины на Сандэнсе, критик Рамон Уайз из The Guardian похвалил фильм, назвав его «тем, что надо, реальной попыткой показать начало первой настоящей американской контркультуры в XX веке». Фильм, пишет Уайз, «создаёт подлинное чувство энергии и страсти (…) Несмотря на то, что он начинается как детективная история, лучше всего „Kill Your Darlings“ можно охарактеризовать как интеллектуальный моральный лабиринт, точно передающий дух своего времени, однако всё ещё актуальный сегодня». Уайз наградил фильм четырьмя из пяти звёзд. Джастин Чан из журнала Variety писал: «Загадочное поколение битников проиллюстрировано сильной игрой, тёмным поэтичным видеорядом и ярким изображением научного сообщества 1940-х годов».

Исторические неточности

«Доверенное лицо и секретарь» Гинзберга, глава Allen Ginsberg Trust, Боб Розенталь утверждает, что фильм — «превосходное воплощение молодых студентов, в разгар Второй мировой войны ищущих свой собственный способ выражения в мире». Тем не менее, он также говорит, что фильм содержит ряд неточностей: «Большие выдумки в фильме не так беспокоят, как небольшие. В любом случае, когда правду попирают, а её детали отрицают, послание впадает в агонию». Сын Люсьена Карра, Калеб Карр, также утверждает, что фильм неточен, описывая его как «избитое, курьёзное прочтение истории убийства; и, как и все другие ужасно ошибочные прочтения, которые были даны, оно основывается почти полностью лишь на версии событий Аллена Гинзберга. А у Аллена было множество причин для переиначивания фактов в угоду повествованию, служившему его эго и программе, чем сама правда».

Награды

Награда	Дата церемонии	Категория	Получатели и номинанты	Результат
Лондонский кинофестиваль	19 октября 2013 года	«Сазерленд Трофи»	Джон Крокидас	Номинация
Gotham Awards	2 декабря 2013 года	Лучший прорыв (англ. Best Breakthrough Actor)	Дейн Дехаан	Номинация
Международный кинофестиваль в Хэмптонсе	12 октября 2013 года	Breakthrough Performer	Дейн Дехаан	Победа
			Джек Хьюстон	Победа
Международный кинофестиваль в Палм-Спрингс	5 января 2013 года	Режиссёры, которых надо смотреть (англ. Directors to Watch)	Джон Крокидас	Победа
Сандэнс	26 января 2013 года	Приз большого жюри (англ. Grand Jury Prize)		Номинация
Венецианский кинофестиваль	7 сентября 2013 года	The Venice Days International Award		Победа

См. также

• «И бегемоты сварились в своих бассейнах» — совместный роман Берроуза и Керуака, вдохновлённый событиями, отображёнными в фильме.

Ссылки

• [www.sonyclassics.com/killyourdarlings/ Официальный веб-сайт]
• «Убей своих любимых» (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.boxofficemojo.com/movies/?id=killyourdarlings.htm «Убей своих любимых»] (англ.) на сайте Box Office Mojo
• [www.rottentomatoes.com/m/kill_your_darlings_2013/ Убей своих любимых] (англ.) на сайте Rotten Tomatoes
• [www.metacritic.com/movie/kill-your-darlings Убей своих любимых] (англ.) на сайте Metacritic

Отрывок, характеризующий Убей своих любимых

– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.


Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.
– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.
– Хорошо, хорошо, у меня целы будут. У меня как в Опекунском совете. Я их и вывезу куда надо, и побраню, и поласкаю, – сказала Марья Дмитриевна, дотрогиваясь большой рукой до щеки любимицы и крестницы своей Наташи.
На другой день утром Марья Дмитриевна свозила барышень к Иверской и к m me Обер Шальме, которая так боялась Марьи Дмитриевны, что всегда в убыток уступала ей наряды, только бы поскорее выжить ее от себя. Марья Дмитриевна заказала почти всё приданое. Вернувшись она выгнала всех кроме Наташи из комнаты и подозвала свою любимицу к своему креслу.
– Ну теперь поговорим. Поздравляю тебя с женишком. Подцепила молодца! Я рада за тебя; и его с таких лет знаю (она указала на аршин от земли). – Наташа радостно краснела. – Я его люблю и всю семью его. Теперь слушай. Ты ведь знаешь, старик князь Николай очень не желал, чтоб сын женился. Нравный старик! Оно, разумеется, князь Андрей не дитя, и без него обойдется, да против воли в семью входить нехорошо. Надо мирно, любовно. Ты умница, сумеешь обойтись как надо. Ты добренько и умненько обойдись. Вот всё и хорошо будет.
Наташа молчала, как думала Марья Дмитриевна от застенчивости, но в сущности Наташе было неприятно, что вмешивались в ее дело любви князя Андрея, которое представлялось ей таким особенным от всех людских дел, что никто, по ее понятиям, не мог понимать его. Она любила и знала одного князя Андрея, он любил ее и должен был приехать на днях и взять ее. Больше ей ничего не нужно было.
– Ты видишь ли, я его давно знаю, и Машеньку, твою золовку, люблю. Золовки – колотовки, ну а уж эта мухи не обидит. Она меня просила ее с тобой свести. Ты завтра с отцом к ней поедешь, да приласкайся хорошенько: ты моложе ее. Как твой то приедет, а уж ты и с сестрой и с отцом знакома, и тебя полюбили. Так или нет? Ведь лучше будет?
– Лучше, – неохотно отвечала Наташа.


На другой день, по совету Марьи Дмитриевны, граф Илья Андреич поехал с Наташей к князю Николаю Андреичу. Граф с невеселым духом собирался на этот визит: в душе ему было страшно. Последнее свидание во время ополчения, когда граф в ответ на свое приглашение к обеду выслушал горячий выговор за недоставление людей, было памятно графу Илье Андреичу. Наташа, одевшись в свое лучшее платье, была напротив в самом веселом расположении духа. «Не может быть, чтобы они не полюбили меня, думала она: меня все всегда любили. И я так готова сделать для них всё, что они пожелают, так готова полюбить его – за то, что он отец, а ее за то, что она сестра, что не за что им не полюбить меня!»
Они подъехали к старому, мрачному дому на Вздвиженке и вошли в сени.
– Ну, Господи благослови, – проговорил граф, полу шутя, полу серьезно; но Наташа заметила, что отец ее заторопился, входя в переднюю, и робко, тихо спросил, дома ли князь и княжна. После доклада о их приезде между прислугой князя произошло смятение. Лакей, побежавший докладывать о них, был остановлен другим лакеем в зале и они шептали о чем то. В залу выбежала горничная девушка, и торопливо тоже говорила что то, упоминая о княжне. Наконец один старый, с сердитым видом лакей вышел и доложил Ростовым, что князь принять не может, а княжна просит к себе. Первая навстречу гостям вышла m lle Bourienne. Она особенно учтиво встретила отца с дочерью и проводила их к княжне. Княжна с взволнованным, испуганным и покрытым красными пятнами лицом выбежала, тяжело ступая, навстречу к гостям, и тщетно пытаясь казаться свободной и радушной. Наташа с первого взгляда не понравилась княжне Марье. Она ей показалась слишком нарядной, легкомысленно веселой и тщеславной. Княжна Марья не знала, что прежде, чем она увидала свою будущую невестку, она уже была дурно расположена к ней по невольной зависти к ее красоте, молодости и счастию и по ревности к любви своего брата. Кроме этого непреодолимого чувства антипатии к ней, княжна Марья в эту минуту была взволнована еще тем, что при докладе о приезде Ростовых, князь закричал, что ему их не нужно, что пусть княжна Марья принимает, если хочет, а чтоб к нему их не пускали. Княжна Марья решилась принять Ростовых, но всякую минуту боялась, как бы князь не сделал какую нибудь выходку, так как он казался очень взволнованным приездом Ростовых.