Бёрд, Уильям
| Уильям Бёрд | |
| Страна | |
|---|---|
Уильям Бёрд (англ. William Byrd, 1543 или 1544 — 4 июля 1623, Стандон Мэсси, Эссекс) — английский композитор, органист и клавесинист. Крупнейший и наиболее разносторонний композитор елизаветинской эпохи.
Содержание
Биография и творчество
Учился у Т. Таллиса. В 1563—1572 органист кафедрального собора в Линкольне, где писал незамысловатую музыку для тамошней англиканской литургии. С 1572, став членом («джентльменом») Королевской капеллы в Лондоне, сблизился с двором Елизаветы. Первая публикация Бёрда последовала в 1575 в сборнике «Cantiones quae ab argumento sacrae vocantur», в который Бёрд и Таллис написали по 17 посвящённых королеве (латинских духовных) мотетов. Ранние мотеты Бёрда обнаруживают влияние техники и стиля Альфонсо Феррабоско (итальянского композитора, работавшего при лондонском королевском дворе в 1562-78 гг.).
Происходивший предположительно из протестантской семьи, Бёрд в течение 1570-х гг. становился всё более ревностным католиком. В Харлингтоне, где он жил в 1577—1592 гг., сначала его жена, а затем и он сам попали в черные списки лиц, отказывавшихся посещать протестантские богослужения. По мнению современных музыковедов, в 50 латинских мотетах, написанных в этот период, этический тон композитора меняется: Бёрд намеренно избирает библейские тексты, которые повествуют о гонениях на избранных (Domine praestolamur), повествуют о вавилонском и египетском пленении (Domine tu iurasti) и о долгожданном избавлении от притеснений (Laetentur caeli, Circumspice Jerusalem). Мотет Бёрда Deus venerunt gentes (первые четыре стиха Пс.78) считается непосредственной реакцией на известие о казни архиепископа-мученика Эдмунда Кэмпиона, потрясшей своей жестокостью католиков Англии и всей Европы. В 1583 г. Филипп де Монте послал Бёрду свой мотет на первые стихи знаменитого Пс.136 (Super flumina Babylonis), символически закончив его стихом «Как запоем песнь Господню на земле чужой»? Бёрд ответил Филиппу собственным мотетом на тот же псалом, начав его именно с этих слов (Quomodo cantabimus), где продемонстрировал своё высокое полифоническое мастерство.
В 1589 и 1591 Бёрд опубликовал еще 2 книги латинских мотетов («Cantiones sacrae») и два сборника консортных песен на английские стихи (1588 и 1589). Английские сборники можно интерпретировать как шаг к восстановлению отношений композитора с королевским двором, испорченных в бурные 1580-е гг.
В 1593 Бёрд перебрался в небольшую деревню Стандон Мэсси (Stondon Massey) в Эссексе. Под патронажем местного лорда (католика) Джона Петра в его владениях он мог относительно безопасно участвовать в католических богослужениях. Здесь же, приблизительно между 1593 и 1595 гг., он написал свою лучшую церковную музыку: три ординарных мессы (на 3, 4 и 5 голосов) и два сборника проприальных песнопений (интроиты, градуалы, аллилуйи, тракты, оффертории и т. д.) для всего календарного цикла под названием «Градуалы» на 3 — 6 голосов (напечатаны в Лондоне в 1605 и 1607 гг.).
Клавирная музыка
Бёрд считается родоначальником английской школы вирджиналистов. Клавирная музыка, которую он начал сочинять с середины 1570-х гг., вошла в два знаменитых рукописных сборника — «Вирджинальную книгу Фицуильяма» и так называемую «Книгу Миледи Невилл» (My Ladye Nevells Booke, 1591), целиком состоящую из его музыки. Наибольшую по удельному весу часть вирджиналистики Бёрда составляют микроциклы из паваны и гальярды, а также различного рода вариации (в том числе граунды), в которых он демонстрирует поразительную изобретательность в мелодике, ритмике, фактуре (например, в вариациях на тему популярной элегии «Плач по Уолсингему» <A Lament for Walsingham, MB 68>)[1]. Важное место занимают развлекательные и характеристические пьесы с программными заголовками, нередко с элементами звукоподражания; наиболее известные из них «Битва» («The Battell», MB 94)[2] и «Возница насвистывает» («Carman’s Whistle», MB 36). На клавирные сочинения Бёрда принято ссылаться аббревиатурой 'MB' с прибавлением порядкового номера сочинения из полного издания, подготовленного Аланом Брауном:
- William Byrd: Keyboard Music I, ed. by Alan Brown // Musica Britannica, xxvii (1969, rev. 2/1976)
- William Byrd: Keyboard Music II, ed. by Alan Brown // Musica Britannica, xxviii (1971, rev. 2/1976); ISBN 978-0-852-49426-4.
Рецепция
После 1605 («Пороховой заговор»), в период борьбы с католицизмом, некоторые сочинения Бёрда были запрещены к исполнению в Англии под страхом тюрьмы.
Напишите отзыв о статье "Бёрд, Уильям"
Примечания
- ↑ Уолсингем — место на востоке Англии с храмом Богородицы, любимейшее место паломничества английских католиков. Храм был разрушен протестантами в 1538 г. Большой цикл вариаций на тему той же песни написал Джон Булл, известную гальярду — Дж. Доуленд.
- ↑ Это сочинение известно также под (неаутентичным) названием «Барабан и флейта».
Нотные издания сочинений
- The Byrd Edition. General editor P. Brett. Vols. 1-17. London, 1977—2004 (новое полное собрание сочинений Бёрда)
Литература
- Kerman J. The Masses and motets of William Byrd. Berkeley: University of California Press, 1981
- Harley J. William Byrd: gentleman of the Chapel Royal. Aldershot: Scolar Press; Brookfield: Ashgate Pub. Co., 1997
- Klotz M. Instrumentale Konzeptionen in der Virginalmusik von William Byrd.Tutzing: Schneider, 2005
- Brett P., Kerman J., Moroney D. William Byrd and his contemporaries. Berkeley: University of California Press, 2007
- Harley J. The world of William Byrd : musicians, merchants and magnates. Farnham: Ashgate, 2010, ISBN 978-1-409-40088-2
Отрывок, характеризующий Бёрд, Уильям
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.
С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
