Уиндом, Уильям (актёр)
| Уильям Уиндом | |
| William Windom | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
18 августа 2012 (88 лет) |
| Место смерти: |
Вудэкр, Калифорния, США |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Карьера: |
1950—2012 |
Уильям Уиндом (англ. William Windom; 28 сентября 1923 — 18 августа 2012) — американский актёр, наиболее известный ролью доктора Сета Хезлитта в телесериале «Она написала убийство».
Биография
Уильям Уиндом родился в Нью-Йорке в 1923 году в семье архитектора Пола Уиндома[1] и его супруги Изобель Уэллс и был назван в честь своего прадеда секретаря казначейства США Уильяма Уиндома. В годы Второй мировой войны он служил в рядах армии США в Европе в качестве десантника в 82-й воздушно-десантной дивизии.[2]
Актёрский дебют Уиндома состоялся в 1949 году на американском телевидении, где в последующие шесть десятилетий своей карьера он был наиболее активен. На большом экране он появлялся не так часто, и запомнился своими ролями в фильмах «Убить пересмешника» (1962), «Час оружия» (1967), «Бегство с планеты обезьян» (1971), «Отзвуки лета» (1976) и «Чудо на 34-й улице» (1994). Среди телевизионных работ актёра самой звёздной его ролью стал доктор Сет Хезлитт в популярном детективном телесериале «Она написала убийство», где он появился в 53 эпизодах с 1985 по 1996 год. Помимо этого у Уиндома были примечательные роли в телесериалах «Мой мир и добро пожаловать в него», «Братья и сёстры», «Звёздный путь», «Родители», «Sonic the Hedgehog» и многих других.
Награды
- «Эмми» 1970 — «Лучший актёр в комедийном телесериале» («Мой мир и добро пожаловать в него»)
Напишите отзыв о статье "Уиндом, Уильям (актёр)"
Примечания
Ссылки
- Уильям Уиндом (англ.) на сайте Internet Movie Database
|
||||||
Отрывок, характеризующий Уиндом, Уильям (актёр)
– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
