Фан Тхи Ким Фук
Фан Тхи Ким Фук (вьетн. Phan Thị Kim Phúc; р. 1963), более известная как Ким Фук — вьетнамка, получившая мировую известность благодаря фотографии американского корреспондента Ника Ута во время Вьетнамской войны.
Фотография
Ким Фук родилась в деревне Чангбанг к северо-западу от Сайгона. 8 июня 1972 года здесь шёл бой между подразделениями северовьетнамской и южновьетнамской армий, свидетелем которого стал корреспондент Ник Ут. Группа мирных жителей, среди которых находилась и девятилетняя Ким Фук, покинула деревню и направлялась к позициям правительственной армии, так как деревня уже контролировалась противником. Пилот южновьетнамских ВВС по ошибке принял эту группу за солдат северовьетнамской армии и атаковал её напалмовыми бомбами. Ник Ут запечатлел момент сразу после атаки — группу детей на фоне клубов дыма, в центре которой выделялась обнажённая девочка (Ким Фук сорвала с себя горящую одежду) с искажённым от боли лицом. После этого журналист доставил пострадавших детей в госпиталь Кути.
Известность
За свою фотографию Ут получил Пулитцеровскую премию. Снимок «Напалм во Вьетнаме» (Vietnam Napalm) стал одной из двух самых известных фотографий Вьетнамской войны[1] и произвёл большое впечатление на американское общество. Характерно, что, как и в случае с другой фотографией, имеющаяся видеосъёмка эпизода не получила заметного распространения.
Дальнейшая жизнь
В госпитале врачи пришли к выводу, что полученные Ким Фук ожоги смертельны. Несмотря на это она выжила и после 17 пластических операций вернулась домой. После окончания войны она долго использовалась вьетнамским правительством как антивоенный символ и была лишена возможности учиться в университете[2]. Лишь в 1986 году ей было позволено продолжить учёбу[3]. Ким Фук училась на Кубе, где встретила своего будущего мужа. В 1992 году, во время «медового месяца», они бежали с самолёта в аэропорту Гандер (Ньюфаундленд) и получили политическое убежище в Канаде. В настоящее время Ким Фук с семьёй живёт в городе Эйджакс, провинция Онтарио (пригород Торонто).
На День ветеранов в 1996 году Ким Фук выступала у Мемориала ветеранов Вьетнама. Во время этого выступления её заметил американский ветеран Джон Пламмер. Впоследствии он встретился с ней и принёс свои извинения, заявив, что был ответствен за нанесение авиаудара в районе Чангбанг 8 июня 1972 года. Позднее выяснилось, что Пламмер лишь отвечал за передачу запроса на авиаподдержку от американского военного советника при южновьетнамском подразделении в соответствующее подразделение ВВС США. Однако, вопреки некоторым утверждениям, удар был нанесён южновьетнамской авиацией.
В 1997 году Ким Фук была назначена послом доброй воли ООН. Канадская писательница Дениз Чонг стала автором её биографии «The Girl in the Picture: the Story of Kim Phúc, the Photograph and the Vietnam War».
Напишите отзыв о статье "Фан Тхи Ким Фук"
Примечания
- ↑ Другая фотография — «Казнь в Сайгоне» Эдди Адамса.
- ↑ Miller E. [books.google.com/books?id=nzlcCwAAQBAJ The Vietnam War: A Documentary Reader]. — Wiley, 2016. — С. 144—145. — (Uncovering the Past: Documentary Readers in American History). — ISBN 9781405196772.
- ↑ Kulik G. [books.google.com/books?id=Rvbpt9dv1JIC War Stories: False Atrocity Tales, Swift Boaters, and Winter SoldiersùWhat Really Happened in Vietnam]. — Potomac Books, Incorporated, 2009. — С. 33. — ISBN 9781597976374.
Ссылки
- [www.nocaptionneeded.com/wp-content/uploads/2007/09/985640413apmrade_viet_2d11g-copy.jpg Фотография «Напалм во Вьетнаме»]
- [www.youtube.com/watch?v=Ev2dEqrN4i0 Видео «Напалм во Вьетнаме»]
- [pixanews.com/war/fotografiya-kotoraya-ostanovila-vojnu.html Фотография, которая остановила войну]
- [www.youtube.com/watch?v=yyrTvIkxym8 The girl in the picture. Сюжет CBS Sunday Morning, посвящённый Фан Тхи Ким Фук], CBS, октябрь 2015
Отрывок, характеризующий Фан Тхи Ким Фук
Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
