Ферруччи, Франческо
| Франческо Ферруччи | |
| итал. Francesco Ferrucci | |
 Статуя Ферруччи на стене палаццо Уффици | |
| Род деятельности: |
флорентийский государственный деятель, военачальник |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Франческо Ферруччи (итал. Francesco Ferrucci, встречался вариант написания Ferruccio; 14 августа 1489 — 3 августа 1530) — флорентийский государственный деятель и военачальник.
Содержание
Биография
Родился во Флоренции в небогатой семье, с юности проявлял склонность к военному делу. Сблизился с кондотьерами, у которых изучил военное искусство. Во время Итальянских войн занимал должность подеста в тосканских городах Ларчино (1519), Кампи (1523), Радда (1527). Во время войны Коньякской лиги в 1528 году участвовал в походе французских войск на Неаполь (в составе отряда, посланного флорентийцами в помощь французской армии).
В 1529—1530 годах Ферруччи был одним из руководителей борьбы Флорентийской республики против войск императора Карла V и папы Климента VII, стремившегося восстановить во Флоренции власть рода Медичи.
С 1529 года Ферруччи был комиссаром города Эмполи, откуда организовывал снабжение осаждённой Флоренции. Из-за предательства военачальника М. Бальони, возглавлявшего с 1529 года оборону Флоренции, войско под командованием Ферруччи, направлявшееся на помощь городу, было атаковано превосходящими силами противника. 3 августа 1530 года Франческо Ферруччи погиб в битве при Гавинане. Согласно одной из легенд, Ферруччи крикнул своему убийце Фабрицио Марамальдо — «Vile, tu uccidi un uomo morto!» («Трус, ты убиваешь мертвого человека!»).
Мифы о Ферруччи
Ферруччи был одним из самых известных военачальников своего времени, но он не был и не мог быть итальянским националистом, так как итальянского национализма в то время не существовало. Его роль в истории была в значительной степени преувеличена итальянскими писателями и поэтами эпохи Рисорджименто (XIX век), формировавших национальные мифы в процессе объединения Италии.
Самый известный роман Ф. Гверрацци, «L’Assedio di Firenze» («Осада Флоренции») возвеличивает жизнь и подвиги Ферруччи. Его имя упоминается в тексте будущего национального гимна Италии, написанного в 1847 году Гоффредо Мамели. Гарибальди в своей речи в Ливорно в 1849 году сравнивает себя с Ферруччи: «Я коснулся своим мечом праха Ферруччи, и я знаю, как умереть, подобно Ферруччи»[1].
Во времена Муссолини образ Франческо Ферруччи широко использовался фашистской пропагандой, во Флоренции был организован фестиваль его имени, в Тоскане многим мальчикам, родившимся в то время, давали имя «Ферруччи»[2].
Напишите отзыв о статье "Ферруччи, Франческо"
Примечания
- ↑ Lucy Riall, «Garibaldi, Invention of Hero», London, 2007, p. 83
- ↑ D. Medina Lasansky, The Renaissance Perfected: Architecture, Spectacle, and Tourism in Fascist Italy, Penn State Press, 2004 p.71
Литература
- Пискорский В. Франческо Ферруччи и его время. — Киев, 1891.
- Sassetti F. Vita di Fr.ferrucci. — Mil., 1863.
Отрывок, характеризующий Ферруччи, Франческо
Пьер встал, чтобы помочь слуге.В то время как графа переворачивали, одна рука его беспомощно завалилась назад, и он сделал напрасное усилие, чтобы перетащить ее. Заметил ли граф тот взгляд ужаса, с которым Пьер смотрел на эту безжизненную руку, или какая другая мысль промелькнула в его умирающей голове в эту минуту, но он посмотрел на непослушную руку, на выражение ужаса в лице Пьера, опять на руку, и на лице его явилась так не шедшая к его чертам слабая, страдальческая улыбка, выражавшая как бы насмешку над своим собственным бессилием. Неожиданно, при виде этой улыбки, Пьер почувствовал содрогание в груди, щипанье в носу, и слезы затуманили его зрение. Больного перевернули на бок к стене. Он вздохнул.
– Il est assoupi, [Он задремал,] – сказала Анна Михайловна, заметив приходившую на смену княжну. – Аllons. [Пойдем.]
Пьер вышел.
В приемной никого уже не было, кроме князя Василия и старшей княжны, которые, сидя под портретом Екатерины, о чем то оживленно говорили. Как только они увидали Пьера с его руководительницей, они замолчали. Княжна что то спрятала, как показалось Пьеру, и прошептала:
– Не могу видеть эту женщину.
– Catiche a fait donner du the dans le petit salon, – сказал князь Василий Анне Михайловне. – Allez, ma pauvre Анна Михайловна, prenez quelque сhose, autrement vous ne suffirez pas. [Катишь велела подать чаю в маленькой гостиной. Вы бы пошли, бедная Анна Михайловна, подкрепили себя, а то вас не хватит.]
Пьеру он ничего не сказал, только пожал с чувством его руку пониже плеча. Пьер с Анной Михайловной прошли в petit salon. [маленькую гостиную.]
– II n'y a rien qui restaure, comme une tasse de cet excellent the russe apres une nuit blanche, [Ничто так не восстановляет после бессонной ночи, как чашка этого превосходного русского чаю.] – говорил Лоррен с выражением сдержанной оживленности, отхлебывая из тонкой, без ручки, китайской чашки, стоя в маленькой круглой гостиной перед столом, на котором стоял чайный прибор и холодный ужин. Около стола собрались, чтобы подкрепить свои силы, все бывшие в эту ночь в доме графа Безухого. Пьер хорошо помнил эту маленькую круглую гостиную, с зеркалами и маленькими столиками. Во время балов в доме графа, Пьер, не умевший танцовать, любил сидеть в этой маленькой зеркальной и наблюдать, как дамы в бальных туалетах, брильянтах и жемчугах на голых плечах, проходя через эту комнату, оглядывали себя в ярко освещенные зеркала, несколько раз повторявшие их отражения. Теперь та же комната была едва освещена двумя свечами, и среди ночи на одном маленьком столике беспорядочно стояли чайный прибор и блюда, и разнообразные, непраздничные люди, шопотом переговариваясь, сидели в ней, каждым движением, каждым словом показывая, что никто не забывает и того, что делается теперь и имеет еще совершиться в спальне. Пьер не стал есть, хотя ему и очень хотелось. Он оглянулся вопросительно на свою руководительницу и увидел, что она на цыпочках выходила опять в приемную, где остался князь Василий с старшею княжной. Пьер полагал, что и это было так нужно, и, помедлив немного, пошел за ней. Анна Михайловна стояла подле княжны, и обе они в одно время говорили взволнованным шопотом:
– Позвольте мне, княгиня, знать, что нужно и что ненужно, – говорила княжна, видимо, находясь в том же взволнованном состоянии, в каком она была в то время, как захлопывала дверь своей комнаты.
– Но, милая княжна, – кротко и убедительно говорила Анна Михайловна, заступая дорогу от спальни и не пуская княжну, – не будет ли это слишком тяжело для бедного дядюшки в такие минуты, когда ему нужен отдых? В такие минуты разговор о мирском, когда его душа уже приготовлена…
