Фред Каннинг

Фред Ка́ннинг (полное имя — Альфред Каннинг) — заметный персонаж сказочного цикла А. М. Волкова о Волшебной стране. Действует в книгах «Семь подземных королей», «Огненный бог Марранов» и «Тайна заброшенного замка»; также упоминается в книге «Жёлтый Туман».

Фред Каннинг в книгах Волкова

Фред — сын Билла и Кэт Каннингов, троюродный брат Элли и Энни Смит. По возрасту Фред на два года старше Элли. Долгое время с отцом и матерью путешествовал по Соединённым Штатам, пока в конце концов Каннинги не осели в Айове, где отец Фреда устроился работать пастухом на одной из ферм.

Вскоре после этого по приглашению Билла к Каннингам приехала погостить Элли, недавно вернувшаяся из своего второго путешествия в Волшебную страну, и Фред, узнавший о её приключениях, тоже стал мечтать о том, чтобы попасть в этот чудесный край.

Спустя совсем немного времени желание Фреда сбылось, хотя и при весьма трагических обстоятельствах. Началось с того, что мальчуган захотел похвастаться перед Элли, что и в Айове есть интересные места. Он настоял, чтобы Элли выучилась ездить верхом, и затем предложил ей осмотреть одну малоизвестную пещеру, расположенную миль за двадцать от ранчо. Однако когда ребята (в сопровождении пёсика Тотошки) углубились внутрь пещеры, случился обвал и отрезал им путь назад.

Некоторое время дети провели около завала в надежде, что их откопают. Однако ожидание грозило затянуться или закончиться новым обвалом, поэтому в конце концов Фред решил, что надо отправиться вперёд по лабиринту подземных коридоров в поисках другого выхода наружу. Положение осложнялось тем, что запас провизии и лучины быстро таял — путникам грозила голодная смерть в вековом мраке подземелья.

Путешествие длилось много суток. В какой-то момент Фред и Элли добрались до подземной реки и дальше уже плыли на лодке (складная байдарка из тонкой парусины имелась в чемодане у Фреда). Ребята пережили немало приключений, и в конце концов река принесла их в Страну Подземных рудокопов мимо оставленного города Марранов..

Однако рудокопы, известные своей подозрительностью, не отпустили путников наверх, к Страшиле и его друзьям. Фред, Элли и Тотошка стали пленниками семи подземных королей. Коварный Руф Билан, укрывшийся в Пещере от народного гнева, солгал королям, что Элли — могущественная фея, способная вернуть рудокопам ценную Усыпительную воду, источник которой сам же Билан и разрушил незадолго до этого. Таким образом, свобода Элли и Фреда зависела от появления чудесной воды.

Когда верхние жители прознали о том, что короли держат у себя Элли и её брата, возникла угроза масштабной войны за освобождение ребят. Чтобы предотвратить побоище друг пленённых детей, летописец Арриго, организовал побег Фреда. Ночной порой Фред в одежде Подземного рудокопа выбрался на поверхность и вскоре был уже в Изумрудном городе, где передал Страшиле и Дровосеку весть о том, что война против рудокопов — затея безнадёжная. Тогда искусный механик Лестар нашёл способ решить дело миром. И Фред в составе делегации верхних жителей во главе со Страшилой, Дровосеком и Львом спустился в Пещеру, где начались работы по восстановлению разрушенного источника.

Труды Лестара и его помощников увенчались успехом: Усыпительную воду удалось выкачать из глубин земли и Элли с Фредом получили возможность вернуться домой (правда, пары Усыпительной воды подействовали на Фреда так, что он уснул Очарованным сном и Элли пришлось учить Фреда всему заново). Для этого новый Правитель рудокопов Ружеро выделил им дракона Ойххо в качестве лётного транспорта. Фред научился управлять драконом и путешествие закончилось благополучно.

После возвращения к родным Фред закончил школу, потом стал студентом Технологического института, по окончании которого устроился работать инженером на механический завод братьев Осбальдистон в Миннесоте. Ещё учась в институте, Фред сконструировал механических мулов Цезаря и Ганнибала в подарок для младшей сестры Элли — Энни и её друга Тима О’Келли. Удивительные мулы, «питавшиеся» солнечной энергией, помогли Энни и Тиму пересечь Великую пустыню и Кругосветные горы, посетив таким образом заветную страну Эллиного детства.

Во время войны с менвитами инженер Альфред Каннинг вторично посетил Волшебный край, став одним из главных руководителей обороны Изумрудного города. Альфреду же принадлежала первая маленькая победа над менвитами — организовав налёты летучих мышей на лагерь Пришельцев, он заставил их отключить систему сигнализации. Кроме того, Фред соорудил мощнейшую мину, с помощью которой планировалось в случае крайней необходимости взорвать звездолёт Пришельцев и разнести весь Ранавир. Также Фред привёз с собой из Большого мира целый ящик винтовок и два десятка револьверов, которые потом раздал жителям Изумрудного города перед налётом менвитской эскадрильи; впрочем, пускать это оружие в ход не понадобилось.

Страшила Мудрый наградил Фреда орденом «За инициативу!».

Прообраз Фреда

Отдалённым прообразом Фреда Каннинга послужил для Волкова персонаж Зеб из сказки Л. Ф. Баума «Дороти и Волшебник в Стране Оз» (1908). В книге Баума мальчик Зеб сопровождает свою троюродную сестру Дороти (прообраз Элли) в путешествии по огромной подземной стране, куда их забросило после внезапного землетрясения; в итоге дети, пережив множество опасностей и приключений, попадают в Изумрудный город.

Однако, несмотря на множество параллелей между сказкой Баума и «Семью подземными королями» Волкова, по характеру Зеб имеет мало общего с Фредом Каннингом. Если Фред в компании с Элли сразу берёт лидерство в свои руки, занимая позицию старшего брата и защитника, то Зеб наоборот во всём уступает Дороти, как более опытной путешественнице. Фред — смелый, находчивый мальчуган, умеющий постоять за себя; Зеб же всё время робеет, смущается и, в каком-то смысле, сам попадает под опеку Дороти. Да и впоследствии, уже оказавшись в Изумрудном городе, Зеб чувствует себя там лишним и чужим, и поэтому с радостью возвращается в обычный, несказочный мир, несмотря на то, что там он тоже в общем-то никому не нужен: судя по контексту, ближайшим родственником Зеба является его дядя Билл Хагсон, на которого Зеб работает за шесть (в русском переводе — за десять) долларов в месяц и пропитание. Фред же, напротив, становится в Волшебной стране дорогим гостем и другом многих её обитателей. Вернувшись домой, где его ждут любящие родители (Билл и Кэт Каннинги), Фред сохраняет добрую память о Волшебной стране и позднее отправляется туда снова, помочь Страшиле и его друзьям бороться с менвитами. А в промежутке между этими путешествиями — создаёт чудесных механических мулов для Энни и Тима, чтобы ребята тоже смогли посетить край чудес. Зеб же после своего путешествия в Страну Оз больше в книгах Баума не упоминается ни разу.

Как указывает в своей монографии исследовательница творчества Волкова Т. В. Галкина, при создании образа Фреда Волков ориентировался помимо Зеба ещё и на персонаж Тома Сойера американского писателя Марка Твена. Действительно, блуждания Фреда и Элли в тёмном подземелье очень напоминают приключения Тома Сойера и Бекки Тэтчер, которые заблудились в лабиринте переходов внутри конгломерата скалистых пещер и тоже вынуждены были экономить пропитание, лучины, искать дорогу и бояться вполне реальной голодной смерти. В этом смысле текст Волкова оказывается куда ближе к соответствующему фрагменту «Приключений Тома Сойера» Твена, нежели к сказке Баума.

Возраст и внешность Фреда

На момент своего первого путешествия в Волшебную страну Фред как раз перешёл в четвёртый класс. Кроме того, известно, что он был «года на два» старше Элли. Таким образом в период действия книги «Семь подземных королей» Фреду могло быть приблизительно 11-12 лет.

О внешности Фреда достоверно известно, что у него были голубые глаза и в школьные годы он был высок ростом.

Фред в мультипликации

В мультфильме «Волшебник Изумрудного города», снятом в 1974 году по мотивам первых трёх книг Волкова о Волшебной стране, персонаж, соответствующий Фреду Каннингу (мальчик-спутник Элли, попавший вместе с ней в плен к подземным королям) назван Тимом, очевидно под влиянием пары «Энни — Тим» из последующих «волковских» книг.

Источники

• Волков, Александр Мелентьевич. Волшебник Изумрудного города; Урфин Джюс и его деревянные солдаты. — Кишинёв: Литература Артистикэ, 1985. — 301 с. — (Сказочные повести о Волшебной стране). — 400,000 экз.
• Волков, Александр Мелентьевич. Семь подземных королей; Огненный бог Марранов. — Кишинёв: Литература Артистикэ, 1986. — 319 с. — (Сказочные повести о Волшебной стране). — 400,000 экз.
• Волков, Александр Мелентьевич. Жёлтый туман; Тайна заброшенного замка. — Кишинёв: Литература Артистикэ, 1987. — 316 с. — (Сказочные повести о Волшебной стране). — 400,000 экз.
• Баум, Лаймен Фрэнк. Удивительный Волшебник Страны Оз; Дороти и Волшебник в Стране Оз. — Московский Рабочий, 1993. — 319 с. — (Книги нашего детства). — 100,000 экз. — ISBN 5-239-01623-2.
• Марк Твен. Приключения Тома Сойера. — Москва: АСТ, Астрель, 2009. — 176 с. — 10,000 экз. — ISBN 978-5-17-063583-2, 978-5-271-26612-6.
• Д. К. Пелагейченко. [izumgorod.borda.ru/?1-10-40-00000111-000-0-0-1215105692 Энциклопедия персонажей сказок Волкова о Волшебной стране. (С — Ю)]. [www.webcitation.org/65S2WkpmW Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
• Галкина, Татьяна Васильевна. Незнакомый Александр Волков в воспоминаниях, письмах и документах [Текст] : [монография] / Т. В. Галкина ; Федеральное агентство по образованию, ГОУ ВПО ТГПУ. — Томск: издательство ТГПУ, 2006. — 268 с., [11] л. портр. — ISBN 5-89428-214-4 : 343.58.

Ссылки

• [izumgorod.borda.ru/ Форум «Изумрудный город»]

См. также

• Список персонажей книг Волкова о Волшебной стране — общий перечень с краткими описаниями.

Отрывок, характеризующий Фред Каннинг

– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.


Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.