Беклемишев, Фёдор Андреевич

Фёдор Андреевич Беклемишев
Вероисповедание:	Православие
Рождение:	10 сентября 1830(1830-09-10)
Смерть:	30 июля 1906(1906-07-30) (75 лет) Рязанская губерния
Род:	Беклемишевы
Отец:	Андрей Николаевич Беклемишев
Супруга:	Дарья Александровна Беклемишева
Образование:	Александровский лицей
Награды:	3-й ст. 4-й ст. 3-й ст.

Фёдор Андреевич Беклемишев (1830—1906) — русский государственный деятель, Саратовский и Харьковский вице-губернатор.

Биография

Родился 10 сентября 1830 года в семье военного.

По окончании курса наук в Императорском Александровском лицее — 9 июня 1850 года — был определен в Министерство внутренних дел. По собственному прошению, был направлен в Главное управление Восточной Сибири (ГУВС), где начал службу помощником столоначальника с 21 апреля 1851 года. Затем был определен чиновником особых поручений в Забайкальское областное правление. Через три года был назначен верхнеудинским земским исправником.

Приехав в Сибирь в 1851 году титулярным советником, через год получил чин коллежского асессора «за отличие», в 1854 — надворного советника «вне правил за особые труды», через год — коллежского советника «за отличие». Таким образом, Беклемишев поднялся на три чина всего за четыре года, вместо положенных шести-девяти, достигнув высоких должностей — члена Совета ГУВС и чиновника канцелярии генерал-губернатора Н. Н. Муравьева-Амурского, что было редкостью для того времени.

В 1859 году стал участником первой в истории Сибири дуэли: после конфликта с чиновником М. С. Неклюдовым вызвал последнего на дуэль, которая состоялась 15 апреля (по другим данным — 16 апреля) в Иркутске, Неклюдов был убит. Беклемишев был приговорен к заключению в крепости на три года. Затем срок был сокращен до одного года. Дуэль получила широкий общественный резонанс и Фёдор Андреевич был вынужден уехать из Сибири.

В 1862 году был назначен саратовским вице-губернатором, а в 1864 году — переведен на ту же должность в Харьковскую губернию. Через год был произведен в действительные статские советники, длительное время исправлял должность губернатора. 19 января 1867 года Харьковское городское общество в своем «приговоре» постановило «поднести вице-губернатору Федору Андреевичу Беклемишеву звание почетного гражданина Харькова».

1 января 1868 года был пожалован в камергеры Двора Его Императорского Величества.

Умер в 30 июля 1906 года в селе Смыково Сапожковского уезда Рязанской губернии.

С 1863 года был женат на Дарье Александровне Беклемишевой, рожденной Кошелевой.

Награды

• Орден Святой Анны 3-й ст. (1855);
• Орден Святого Владимира 4-й ст. (1856);
• Орден Святого Станислава 3-й ст. (1858).

Память

• Селение Беклемишево в Читинском районе названо по имени чиновника особых поручений Ф. А. Беклемишева (сначала возникло как заимка).
• В РГАЛИ имеются материалы, относящиеся к Ф. А. Беклемишеву.

Ссылки

• [ru.rodovid.org/wk/Запись:671530 Беклемишев, Фёдор Андреевич] на «Родоводе». Дерево предков и потомков
• [irkipedia.ru/content/beklemishev_fedor_andreevich Беклемишев Федор Андреевич]
• [press.sibcity.ru/files/contest1160.pdf Выходцы «из прусския земли»]

Отрывок, характеризующий Беклемишев, Фёдор Андреевич

– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.