Хания, Ютака

Ютака Хания
埴谷 雄高
Дата рождения:	19 декабря 1909(1909-12-19)
Место рождения:	Синтику (Тайвань, Японская империя)
Дата смерти:	19 февраля 1997(1997-02-19) (87 лет)
Род деятельности:	прозаик, литературный критик
Годы творчества:	1939—1996
Жанр:	роман
Премии:	Премия Танидзаки

Ютака Хания (яп. 埴谷 雄高 Хания Ютака, 19 декабря 1909 — 19 февраля 1997) — японский писатель и литературный критик, представитель первой волны послевоенной японской литературы. Известен беспрецедентным по своему замыслу и масштабу метафизическим романом «Духи умерших» (死靈, 1946—1996, незавершён). Был первым, кто заметил талант Кобо Абэ и оказал ему поддержку. Автор многочисленных работ по творчеству Достоевского. Лауреат премии Танидзаки (1970). Творчеству писателя посвящены многочисленные исследования. Авторы наиболее известных из них: Хаку Татэиси, Тэрухико Цугэ, Масааки Каваниси. На русский язык не переводился.

Биография

Родился в 1909 году в семье таможенного чиновника в уезде Синтику на бывшем в то время японской колонией Тайване. Рос слабым и болезненным ребёнком. С детства обострённо переживал и чувство вины за японский империализм, и оторванность от родины, что уже в те годы сделало лейтмотивом его мысли проблему идентичности. В 1923 году переехал с семьёй в Токио. Поворотным для его формирования стало знакомство с русской литературой: с «Обломовым», «Героем нашего времени» и «Идиотом». В молодости также пережил увлечение идеями анархизма и индивидуализма, выраженными Максом Штирнером в труде «Единственный и его собственность». От анархических настроений перешёл к марксизму после прочтения «Государства и революции» Ленина, будучи впечатлённым идеей отмирания государства. Бросив учёбу в университете, весной 1931 года вступил в Коммунистическую партию Японии, вёл подпольные работы, за которые уже в 1932 году был арестован. В тюрьме провёл около двух лет, во время которых сосредоточился на чтении Достоевского и «Критики чистого разума» Канта. После освобождения из заключения некоторое время вплоть до окончания войны работал редактором в экономическом журнале (призыва в армию удалось избежать из-за туберкулёза лёгких).

В 1946 году Хания вместе с рядом других видных литераторов того времени (Сюго Хонда, Кэн Хирано, Масахито Ара, Киити Сасаки, Хидэо Одагири и Сидзука Ямамуро) создал журнал «Современная литература» (近代文学, выпускался до 1964 года), вскоре ставший значимым явлением в послевоенной японской литературе (в частности, по инициативе Хания в журнале была опубликована «Стена» Абэ). В том же году Хания приступил к работе над своим монументальным романом «Духи умерших» (死靈, отдельные главы произведения, так и оставшегося незавершённым выходили вплоть до 1995 года), работой всей своей жизни. Первую половину 1950-х провёл практически не покидая больниц, страдая от туберкулёза кишечника. В 1970 году был награждён премией Танидзаки за сборник рассказов «Чёрные лошади во мраке» (闇のなかの黒い馬, 1970). В 1975 году после 26-летнего перерыва возобновил публикацию «Духов умерших» (была издана 5-я глава, 6-я вышла в 1981, 7-я — в 1984, 8-я — в 1986, 9-я — в 1984). Скончался 19 февраля 1997 года в своём доме в пригороде Мусасино.

Ссылки

• [www.ne.jp/asahi/dost/jds/dost317.htm Достоевский и японская литература до и после второй мировой войны. «Школа Достоевского»: писатели Сиина, Такэда и Хания]
• [homepage3.nifty.com/h_yoshi/products.htm Библиография и основные идеи «Духов умерших»] (яп.)
• [www.shonan.ne.jp/~kuri/hyouron_2/haniya/shireiryou.html 「《死霊》了」を考える] (яп.) Хания о (не)возможности завершения «Духов умерших»

Отрывок, характеризующий Хания, Ютака

– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.


Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.