Хардуэй, Анферни

Анферни Хардуэй
Anfernee Hardaway
Завершил карьеру
Разыгрывающий защитник / Атакующий защитник / Лёгкий форвард
Прозвища:	Penny
Рост:	201 см
Вес:	88 кг
Гражданство:	США США
Родился:	18 июля 1971(1971-07-18) (52 года), Мемфис, Теннесси, США
Школа:	Тридуэлл (Мемфис, Теннесси)
Колледж:	Мемфис (1991—1993)
Драфт:	3-й (1-й раунд), 1993, Голден Стэйт Уорриорз
Статистика в НБА
Игры:	704
Очки:	10684 (15,2 в среднем за игру)
Подборы:	3146 (4,5 в среднем за игру)
Передачи:	3525 (5 в среднем за игру)
Перехваты:	1125 (1,6 в среднем за игру)
Блок-шоты:	312 (0,4 в среднем за игру)
Выступал за команды
Орландо Мэджик (1993—1999) Финикс Санз (1999—2004) Нью-Йорк Никс (2004—2006) Майами Хит (2007)
Личные награды и достижения Участник матча всех звёзд НБА (1995—1998) 1-я сборная всех звёзд НБА (1995—1996) 3-я сборная всех звёзд НБА (1997) 1-я сборная новичков НБА (1994) MVP матча новичков НБА (1994) Баскетболист года конференции Great Midwest (1992—1993) 1-я всеамериканская сборная NCAA (1993)
Медали Баскетбол Олимпийские игры Золото Атланта 1996 Сборная США

Анферни Деон «Пенни» Хардуэй (англ. Anfernee Deon "Penny" Hardaway, родился 18 июля 1971 года, Мемфис, Теннесси, США) — бывший американский баскетболист, выступавший в Национальной баскетбольной ассоциации. Играл на позиции легкого форварда, атакующего защитника и разыгрывающего защитника. Наибольших успехов достиг, выступая за «Орландо Мэджик». Хардуэй несколько раз включался в сборную всех звезд НБА, но постоянные травмы не дали возможности реализовать весь потенциал. 12 декабря 2007 года был отчислен из «Майами Хит».

Ранние годы

Анферни Хардуэй родился в Мемфисе 18 июля 1971 года. В возрасте пяти лет он был оставлен на попечении бабушки, под чьим присмотром и вырос. Жил Хардуэй в криминальном районе, поэтому, будучи подростком, подвергся уличному ограблению, в ходе которого получил огнестрельное ранение в ногу.

Карьера в НБА

Майами Хит (2007—2008)

9 августа 2007 года Хардуэй подписал контракт с «Майами Хит» на минимальный срок, воссоединившись со своим бывшим напарником по «Орландо Мэджик» Шакилом О’Нилом. В клубе, впервые за свою карьеру, выступал не под 1 номером, а под 7. 12 декабря 2007 года он был уволен руководством клуба, чтобы освободить место для свободного агента Люка Джексона. В 16 играх сезона он в среднем набирал по 3,8 очка и делал 2,2 подбора, 2,2 передачи и 1,9 перехватов. Его лучшей игрой в этом сезоне стала игра против Нью-Джерси Нетс 17 ноября, когда он попал 6 раз из 6, набрав 16 очков.

После НБА

Завершив карьеру игрока, Хардуэй вернулся в родной Мемфис, где начал работать с подростками из неблагополучных районов, в итоге став тренером баскетбольной команды той школы, где он учился сам. С его приходом команда стала одной из лучших в штате, успеваемость школьников улучшилась, а самого Пенни местные жители теперь зовут «Тренер Картер».

Ссылки

• [www.nba.com/historical/playerfile/index.html?player=anfernee_hardaway Профиль на nba.com]
• [13gb.com/media.php?media_id=1537 Classic Lil Penny Nike Commercial]
• [www.pennyhardaway.net Official Web Site]
• [www.basketball-reference.com/players/h/hardaan01.html Basketball-Reference Player Page]
• [databasebasketball.com/players/playerpage.htm?ilkid=HARDAAN01 Database Basketball Player Page]
• Хардуэй, Анферни (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Хардуэй, Анферни

Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.