Хорошие манеры

Хорошие манеры
Les Belles Manières
Жанр	драма
Режиссёр	Жан-Клод Гиге
Продюсер	Поль Веккьали
Автор сценария	Жан-Клод Гиге
В главных ролях	Элен Сюржер, Эммануель Лемуан
Оператор	Жорж Струве
Композитор	использована музыка: Гектор Берлиоз Вольфганг Амадей Моцарт Иоганн Штраус, Людвиг ван Бетховен, Антон Брукнер
Кинокомпания	Diagonale
Длительность	86 мин.
Страна	Франция Франция
Язык	французский
Год	1978
IMDb	ID 0078844
Выход фильма «Хорошие манеры» (оригинальное название — Les Belles Manières)

К:Фильмы 1978 года

Хорошие манеры  (фр. Les Belles Manières) — художественный фильм французского режиссёра Жан-Клода Гиге (фр. Jean-Claude Guiguet), выпущенный в 1978 году. Победитель в параллельной секции Каннского кинофестиваля «Две недели режиссёров» (фр. Quinzaine des Réalisateurs) в 1978 году.

Сюжет

Молодой провинциал лет двадцати пяти приезжает в Париж. С тех пор, как он оставил школу и его семью он занимался преимущественно,случайной работой. Для того, чтобы изменить свою жизнь и посмотреть большой город, он отвечает на предложение о работе в столице. Его новый работодатель — Элен Куртре, зрелая, обеспеченная женщина, фундаментальный либерализм которой не позволяет ей относиться к Камилю как к слуге. Она сразу объявляет ему, что он будет кем-то вроде «двоюродного брата из провинции, приехавшего помочь по-дружески». Эта помощь состоит в основном в том, чтобы каждый день в 18 часов подавать пищу сыну Элен, Пьеру, который в течение двух лет живёт затворником в своей комнате на вернем этаже и враждебно относится к матери. Элен на самом деле хотела девушку в качестве горничной: в надежде выманить сына из убежища, а также для того,чтобы иметь небольшую помощь по хозяйству, но остановила выбор на Камиле, потому что его письмо ей понравилось. У этой женщины Камиль наслаждается комфортом, которого у него никогда не было, и открывает для себя новый образ жизни, или, вернее, верит в это в начале. Камиль находит в Париже свою сестру Доминику, которая хорошо училась в школе, а теперь зарабатывает на жизнь проституткой. Добрый и дисциплинированный парень располагает к себе всех в семье Куртре: Пьеру нравится его естественность, и с Элен у них устанавливаются дружеские отношения. Камиль рассказывает ей о своём детстве, о семье, где было 11 детей, с которыми родители никогда не разговаривали, о его различных местах работы. Со своей стороны ему становится известно, что Элен в течение длительного времени живёт отдельно от мужа и что она имеет любовника, с которым вскоре расстанется. Однажды вечером Камиль возвращается в квартиру избитый хулиганами, и Элен по-матерински за ним ухаживает. По своим делам она уезжает на три недели, и накануне её возвращения Камиль тщательно приводит в порядок квартиру, находит в продаже её любимые хризантемы, а затем поджигает бельё, висящее в комнате, где она его приютила. Он оказывается в тюрьме. Элен встречается со следователем и просит прекращения уголовного дела. Она навещает его в тюрьме, но Камиль остаётся ко всему безучастен и выбрасывает в унитаз конфеты, которые она ему принесла. Ночью один из его сокамерников неожиданно срывает простыню с обнажённого молодого человека и, пока другой заключённый сторожит у двери камеры, насилует его. Камиль терпит со слезами на глазах, а наутро его находят повешенным.

О создателе фильма

«Хорошие манеры» —- это режиссёрский дебют Жан-Клода Гиге, который был первоначально кинокритиком в нескольких журналах, в том числе какое-то время в Кайе дю синема, влиятельном издании французской Новой волны. В 1975 он начинает свою работу в кино ассистентом у Поля Веккьяли (фр. Paul Vecchiali) в фильме «Change pas de main», стиль и подход к кинопроизводству которого оказали ощутимое влияния на творчество Гиге..

Жан-Клод Гиге, несомненно, человек очень образованный. Классическая музыка, изобразительное искусство, проза и поэзия включены в программу всех его фильмов посредством собрания, иногда тяжеловесного, авторитетных цитат и вдохновлённой музыки.

Оригинальный текст (фр.)  

Jean-Claude Guiguet est, sans conteste, un homme très cultivé. Musique classique, beaux-arts, prose et poésie sont au programme de tous ses films à travers un florilège, parfois pesant, de citations doctes et d'envolées lyriques.

— www.horscircuits.com

Несмотря на то, что он сделал только четыре полнометражных и три короткометражных фильма, Гиге является высоко ценимым кинорежиссёром, который принес уникальное понимание в его мрачные и часто запоминающийся изображения человеческих отношений. Помимо того, что он был опытным режиссёром, он был также мудрым и красноречивым социальным комментатором.

«Хорошие манеры», возможно, лучший фильм Гиге — очень жёстокое, и все же удивительно тонкое исследование классовых барьеров.

В 2005 году в 62 года Жан-Клод Гиге уйдёт из жизни в результате рака.

Мнения

Французский журналист, кинокритик, писатель Оливье Никлос:

Классовая борьба, стилизованная одним из самых тонких наших кинорежиссёров. (...) На первый взгляд, работодатель очарован своим работником. Но социальное насилие тлеет медленным огнём, раздутым сыном семейства, замечательным,персонажем, своего рода стыдливым бессознательным домочадцев, который живёт затворником в своей комнате из-за отвращения к социальной иерархии. Вдруг пролетарий яростно поджигает буржуазную квартиру, по-своему отвергая социальное насилие, которое он испытывает. Но самая сильная сцена в фильме не эта, а та, где он бросает в туалет тюремной камеры конфеты, которые принесла ему его работодательница. Потому что до конца, она сохранила свои прекрасные манеры. Великий режиссёр, Гиге стилизует несправедливость, которая назревала, его постановка довольно сложная, где тривиальные изображения соединены с великими мелодиями музыкальных произведений.

Оригинальный текст (фр.)  

La lutte des classes stylisée par l’un des plus subtils de nos cinéastes. (...) En apparence, l’employeuse est adorable avec son employé. Mais la violence sociale couve à petit feu, attisée par le fils de la maison, magnifique personnage, sorte d’inconscient honteux de la maisonnée, qui vit reclus dans sa chambre par dégoût de la hiérarchie sociale. D’un geste brusque, le prolo va mettre le feu à l’appartement bourgeois, sa façon à lui de refuser la violence sociale qu’il subit. Mais la scène la plus forte du film n’est pas celle-là : c’est celle dans laquelle il jette dans les toilettes de la cellule de la prison les chocolats qu’est venu lui apporter son employeuse. Car jusqu’au bout, elle aura gardé ses belles manières. En grand cinéaste, Guiguet stylise l’injustice qui couve, sa mise en scène très travaillée jouant sur le montage d’images triviales avec des grands airs d’opéra lyriques.

— Olivier Nicklaus

Жан-Клод Гиге удачно описывает взаимоотношений этих двух персонажей из разных слоёв общества в своём первом фильме, одновременно чарующим и безнадежным, обладающим большой психологической проницательностью. Сдержанность постановки подчеркивает силу социальной критики.

Оригинальный текст (фр.)  

En décrivant les rapports de ces deux personnages issus de milieux différents, Jean-Claude Guiguet réussit un premier film à la fois envoûtant et désespéré, d’une grande finesse psychologique. La sobriété de la mise en scène accentue la force de la critique sociale.

— www.horscircuits.com

Исполнители главных ролей

Элен Сюржер (фр. Hélène Surgère), французская театральная актриса, была открыта для кино Полем Веккьяли, который снял её в 11-ти своих фильмах и через его кинокомпанию «Диагональ» (фр. Diagonale) призвал таких режиссёров, как Гиге и Ноэль Симсоло (фр. Noël Simsolo) признать её культ. Напоминающая Дитрих актриса является в фильме настоящим воплощением буржуазной утонченности и безупречно воспитанным образцом элегантности.

Эммануель Лемуан (фр. Emmanuel Lemoine) по профессии на самом деле был каменщиком, которого Гиге взял прямо с улицы.В роли Камиля он дебютирует в кино, в 1979 году снимется у Веккьяли в фильме «Телом к сердцу» (фр. Corps à coeur) и в 1986 снова у Гиге в своём последнем фильме «Faubourg St Martin». В 1992 году он уйдёт из жизни.

Награда

• 1978 : «Две недели режиссёров» (фр. Quinzaine des Réalisateurs) — 31-ый Каннский
• кинофестиваль

Актёрский состав

• Элен Сюржер : Элен Куртре
• Эммануель Лемуан : Камиль Майяр
• Мартина Симоне : Доминик Майяр, или Домино
• Эрве Дюамель : Пьер Куртре, сын Элен
• Николя Сильбер : Жорж, любовник Элен
• Овар Вернон : начальник тюрьмы
• Сириль Спига : заключённый
• Даниель Деруссен : заключённый
• Дениза Фарши : киоскёр
• Ив Баррье : клиент кафе на станции
• Виктор Гарривье : следователь
• Полетта Буве : цветочница
• Мари-Клод Трейу : проститутка
• Ингрид Бургуа : проститутка
• Соня Савьянж : проститутка, которая потеряла своё кольцо
• Мари-Элен Ваннеруа : проститутка
• Жаки Габье : проститутка
• Шанталь Дельсо : посетительница тюрьмы
• Жан-Пьер Барро : судебный медик
• Серж Казадо : патрульный
• Жан Тользак : дневальный
• Филипп де Пуа : начальник охраны
• Филипп Десме : мальчик в кафе
• Жан-Пьер Гарделли : хулиган
• Ши Сегала : хулиган
• Пьер-Франсуа Моро : хулиган
• Жан Макерон : хулиган

Съёмочная группа

• Режиссёр :  Жан-Клод Гиге, асс. Жерар Фро-Кута
• Сценарий :  Жан-Клод Гиге
• Диалоги :  Жан-Клод Гиге, Жерар Фро-Кута
• Исполнительный продюсер : Поль Веккьали
• Оператор-постановщик : Жорж Струве
• Оператор : Паскаль Марти
• Звукорежиссёр : Жан-Франсуа Шевалье, асс.Жан-Мишель Шове
• Саундтрек :
  • «Фантастическая симфония» Op.14, H 48 (фр. Symphonie fantastique Op.14, H 48), Гектор Берлиоз
  • «Свадьба Фигаро» (итал. Le nozze di Figaro), Вольфганг Амадей Моцарт
  • «Ave vermu Corpus», Вольфганг Амадей Моцарт
  • «You and You», Иоганн Штраус
  • Соната для фортепиано № 17 ре минор, op. 31 № 2 („Буря“) (нем. Klaviersonate Nr. 17 d-Moll op. 31 Nr. 2 (Der Sturm)), Людвиг ван Бетховен
  • Симфония № 7 ми мажор, WAB 107 (нем. Die 7. Sinfonie in E-Dur, WAB 107), Антон Брукнер
• Микширование : Антуан Бонфанти
• Костюмы Элен Сюржер : Нина Риччи
• Монтаж : Франк Матьё, Поль Веккьали, Франсуаза Дуссе
• Режиссёрский сценарий : Алина Леконт

Технические характеристики

• Оригинальное название : Les Belles Manières
• Название на русском : Хорошие манеры
• Название на английском : Fine Manners
• Продолжительность : 1 ч. 26 мин. (86 мин.)
• Жанр : психологическая драма, социальная драма
• Формат экрана : 1.66 : 1
• Формат плёнки : 35 мм
• Кинопроцесс: Spherical
• Звук : моно
• Цвет : цветной
• Место съёмок : Париж (Франция)
• Страна : Франция Франция
• Премьера : Франция Франция, 25 апреля 1979 года
• Оригинальный язык : французский
• Производство : Diagonale
• Дистрибьютор :
  • Gaumont Distribution (1978), Франция
  • Swan Diffusion, Франция
  • K Films (DVD), Франция
• Компания звукозаписи : Erato Films (музыка Берлиоза и Моцарта)
• Номер лицензии : 48190
• Дата лицензии : 29.05.1978

Ссылки

Ресурсы

• «Хорошие манеры» (англ.) на сайте Internet Movie Database(по состоянию на 01.08.2016)

• [www.allmovie.com/movie/v160999 Хорошие манеры] (англ.) на сайте allmovie

• [www.unifrance.org/film/2700/les-belles-manieres «Хорошие манеры» на сайте Unifrance Films] (фр.)
• [cinema.encyclopedie.films.bifi.fr/index.php?pk=49061 «Хорошие манеры» на сайте Ciné-ressources (Cinémathèque française)] (фр.)

Рецензии

• [www.lefilmguide.com/review/les-belles-manieres-1978.html James Travers «Les Belles Manières» (1978), 2015] (англ.)
• [mubi.com/notebook/posts/beauty-on-the-diagonal-helene-surgere-emmanuel-lemoine-and-les-belles-manieres Bingham Bryant «Beauty on the Diagonal: Hélène Surgère, Emmanuel Lemoine and „Les Belles Manières“»] (англ.)

Кино   Франция

Отрывок, характеризующий Хорошие манеры

Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
Пьер, очнувшись, сидел на заду, опираясь руками о землю; ящика, около которого он был, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала от него, а другая, так же как и сам Пьер, лежала на земле и пронзительно, протяжно визжала.


Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.
Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.
Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать. «Я ли взят в плен или он взят в плен мною? – думал каждый из них. Но, очевидно, французский офицер более склонялся к мысли, что в плен взят он, потому что сильная рука Пьера, движимая невольным страхом, все крепче и крепче сжимала его горло. Француз что то хотел сказать, как вдруг над самой головой их низко и страшно просвистело ядро, и Пьеру показалось, что голова французского офицера оторвана: так быстро он согнул ее.
Пьер тоже нагнул голову и отпустил руки. Не думая более о том, кто кого взял в плен, француз побежал назад на батарею, а Пьер под гору, спотыкаясь на убитых и раненых, которые, казалось ему, ловят его за ноги. Но не успел он сойти вниз, как навстречу ему показались плотные толпы бегущих русских солдат, которые, падая, спотыкаясь и крича, весело и бурно бежали на батарею. (Это была та атака, которую себе приписывал Ермолов, говоря, что только его храбрости и счастью возможно было сделать этот подвиг, и та атака, в которой он будто бы кидал на курган Георгиевские кресты, бывшие у него в кармане.)
Французы, занявшие батарею, побежали. Наши войска с криками «ура» так далеко за батарею прогнали французов, что трудно было остановить их.
С батареи свезли пленных, в том числе раненого французского генерала, которого окружили офицеры. Толпы раненых, знакомых и незнакомых Пьеру, русских и французов, с изуродованными страданием лицами, шли, ползли и на носилках неслись с батареи. Пьер вошел на курган, где он провел более часа времени, и из того семейного кружка, который принял его к себе, он не нашел никого. Много было тут мертвых, незнакомых ему. Но некоторых он узнал. Молоденький офицерик сидел, все так же свернувшись, у края вала, в луже крови. Краснорожий солдат еще дергался, но его не убирали.
Пьер побежал вниз.
«Нет, теперь они оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали!» – думал Пьер, бесцельно направляясь за толпами носилок, двигавшихся с поля сражения.
Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что то в дыму, и гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил.


Главное действие Бородинского сражения произошло на пространстве тысячи сажен между Бородиным и флешами Багратиона. (Вне этого пространства с одной стороны была сделана русскими в половине дня демонстрация кавалерией Уварова, с другой стороны, за Утицей, было столкновение Понятовского с Тучковым; но это были два отдельные и слабые действия в сравнении с тем, что происходило в середине поля сражения.) На поле между Бородиным и флешами, у леса, на открытом и видном с обеих сторон протяжении, произошло главное действие сражения, самым простым, бесхитростным образом.
Сражение началось канонадой с обеих сторон из нескольких сотен орудий.
Потом, когда дым застлал все поле, в этом дыму двинулись (со стороны французов) справа две дивизии, Дессе и Компана, на флеши, и слева полки вице короля на Бородино.
От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и поэтому Наполеон не мог видеть того, что происходило там, тем более что дым, сливаясь с туманом, скрывал всю местность. Солдаты дивизии Дессе, направленные на флеши, были видны только до тех пор, пока они не спустились под овраг, отделявший их от флеш. Как скоро они спустились в овраг, дым выстрелов орудийных и ружейных на флешах стал так густ, что застлал весь подъем той стороны оврага. Сквозь дым мелькало там что то черное – вероятно, люди, и иногда блеск штыков. Но двигались ли они или стояли, были ли это французы или русские, нельзя было видеть с Шевардинского редута.
Солнце взошло светло и било косыми лучами прямо в лицо Наполеона, смотревшего из под руки на флеши. Дым стлался перед флешами, и то казалось, что дым двигался, то казалось, что войска двигались. Слышны были иногда из за выстрелов крики людей, но нельзя было знать, что они там делали.
Наполеон, стоя на кургане, смотрел в трубу, и в маленький круг трубы он видел дым и людей, иногда своих, иногда русских; но где было то, что он видел, он не знал, когда смотрел опять простым глазом.
Он сошел с кургана и стал взад и вперед ходить перед ним.
Изредка он останавливался, прислушивался к выстрелам и вглядывался в поле сражения.
Не только с того места внизу, где он стоял, не только с кургана, на котором стояли теперь некоторые его генералы, но и с самых флешей, на которых находились теперь вместе и попеременно то русские, то французские, мертвые, раненые и живые, испуганные или обезумевшие солдаты, нельзя было понять того, что делалось на этом месте. В продолжение нескольких часов на этом месте, среди неумолкаемой стрельбы, ружейной и пушечной, то появлялись одни русские, то одни французские, то пехотные, то кавалерийские солдаты; появлялись, падали, стреляли, сталкивались, не зная, что делать друг с другом, кричали и бежали назад.
С поля сражения беспрестанно прискакивали к Наполеону его посланные адъютанты и ординарцы его маршалов с докладами о ходе дела; но все эти доклады были ложны: и потому, что в жару сражения невозможно сказать, что происходит в данную минуту, и потому, что многие адъютапты не доезжали до настоящего места сражения, а передавали то, что они слышали от других; и еще потому, что пока проезжал адъютант те две три версты, которые отделяли его от Наполеона, обстоятельства изменялись и известие, которое он вез, уже становилось неверно. Так от вице короля прискакал адъютант с известием, что Бородино занято и мост на Колоче в руках французов. Адъютант спрашивал у Наполеона, прикажет ли он пореходить войскам? Наполеон приказал выстроиться на той стороне и ждать; но не только в то время как Наполеон отдавал это приказание, но даже когда адъютант только что отъехал от Бородина, мост уже был отбит и сожжен русскими, в той самой схватке, в которой участвовал Пьер в самом начале сраженья.
Прискакавший с флеш с бледным испуганным лицом адъютант донес Наполеону, что атака отбита и что Компан ранен и Даву убит, а между тем флеши были заняты другой частью войск, в то время как адъютанту говорили, что французы были отбиты, и Даву был жив и только слегка контужен. Соображаясь с таковыми необходимо ложными донесениями, Наполеон делал свои распоряжения, которые или уже были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли быть и не были исполняемы.
Маршалы и генералы, находившиеся в более близком расстоянии от поля сражения, но так же, как и Наполеон, не участвовавшие в самом сражении и только изредка заезжавшие под огонь пуль, не спрашиваясь Наполеона, делали свои распоряжения и отдавали свои приказания о том, куда и откуда стрелять, и куда скакать конным, и куда бежать пешим солдатам. Но даже и их распоряжения, точно так же как распоряжения Наполеона, точно так же в самой малой степени и редко приводились в исполнение. Большей частью выходило противное тому, что они приказывали. Солдаты, которым велено было идти вперед, подпав под картечный выстрел, бежали назад; солдаты, которым велено было стоять на месте, вдруг, видя против себя неожиданно показавшихся русских, иногда бежали назад, иногда бросались вперед, и конница скакала без приказания догонять бегущих русских. Так, два полка кавалерии поскакали через Семеновский овраг и только что въехали на гору, повернулись и во весь дух поскакали назад. Так же двигались и пехотные солдаты, иногда забегая совсем не туда, куда им велено было. Все распоряжение о том, куда и когда подвинуть пушки, когда послать пеших солдат – стрелять, когда конных – топтать русских пеших, – все эти распоряжения делали сами ближайшие начальники частей, бывшие в рядах, не спрашиваясь даже Нея, Даву и Мюрата, не только Наполеона. Они не боялись взыскания за неисполнение приказания или за самовольное распоряжение, потому что в сражении дело касается самого дорогого для человека – собственной жизни, и иногда кажется, что спасение заключается в бегстве назад, иногда в бегстве вперед, и сообразно с настроением минуты поступали эти люди, находившиеся в самом пылу сражения. В сущности же, все эти движения вперед и назад не облегчали и не изменяли положения войск. Все их набегания и наскакивания друг на друга почти не производили им вреда, а вред, смерть и увечья наносили ядра и пули, летавшие везде по тому пространству, по которому метались эти люди. Как только эти люди выходили из того пространства, по которому летали ядра и пули, так их тотчас же стоявшие сзади начальники формировали, подчиняли дисциплине и под влиянием этой дисциплины вводили опять в область огня, в которой они опять (под влиянием страха смерти) теряли дисциплину и метались по случайному настроению толпы.