Худде, Иоганн
| Иоганн Худде | |
| Johannes van Waveren Hudde | |
 Портрет Иоганна Худде кисти М. ван Мюссера | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Страна: | |
| Научная сфера: | |
| Альма-матер: | |
| Научный руководитель: | |
Иога́нн Ху́дде (нидерл. Johannes van Waveren Hudde, латинизированное Huddenius) (23 апреля 1628, Амстердам — 15 апреля 1704, там же) — нидерландский математик и государственный деятель[1].
Биография
Иоганн Худде родился 23 апреля 1628 года в семье Геррита Худде (нидерл. Gerrit Hudde), зажиточного торговца, представлявшего Амстердам в правлении Голландской Ост-Индской компании, и Марии Йонас де Витсен (нидерл. Maria Jonas de Witsen). Учился в Лейденском университете, где изучал правоведение; одновременно брал частные уроки математики у своего учителя Франса ван Схоутена. С 1654 по 1658 годы Худде активно занимался математикой в составе организованной ван Схоутеном в Лейдене исследовательской группы, занимавшейся дальнейшей разработкой аналитической геометрии Декарта. В 1658—1663 гг. Худде продолжал своё образование во Франции[1].
В 1663 году Худде вернулся в Амстердам. В амстердамском городском управлении, в которое он вступил в 1667 году, Худде занимал последовательно должности члена магистрата, судьи и бургомистра (на этом посту он проработал 30 лет). Подобно отцу, он занимался также делами Голландской Ост-Индской компании. В политическом отношении придерживался умеренных взглядов[1][2].
Научная деятельность
Результаты своих исследований в области математики Худде излагал в письмах к своему учителю, лейденскому профессору Франсу ван Схоутену. Из них два исследования (относившиеся ещё ко времени студенчества Худде) были переведены Схоутеном на латинский язык и в 1659 году напечатаны в его издании «Геометрии» Декарта под заглавиями «De reductione aequationum» (написано в июле 1657 года) и «De maximus et minimis» (написано в январе 1658 года). В первом из этих исследований Худде под термином «reductio» подразумевал разложение многочлена в левой части алгебраического уравнения на множители; данное исследование содержало способ решения кубических уравнений и первое правило Худде[en] — правило определения числа равных корней в уравнении[2][3].
Во втором исследовании Худде предлагает второе правило Худде[en], используемое при нахождении локальных экстремумов алгебраического многочлена и представляющее собой модификацию леммы Ферма[3].
По свидетельству Лейбница, посетившего в 1676 году Худде, последний много занимался определением уравнения линии по данным её точкам и, по его собственным словам, будто бы был в состоянии найти уравнение контуров изображения лица каждого человека. Третьим письмом Худде, попавшим в печать, было также направленное Ф. ван Схоутену (в 1659 году) письмо, предметом которого был метод касательных (напечатано в 1713 году в «Journal litteraire»)[2].
Худде занимался также теорией вероятностей и демографической статистикой. Совместно с Яном де Виттом он (одним из первых) составил в 1671 году таблицы смертности и использовал их для вычисления размеров пожизненной ренты[4][5].
Напишите отзыв о статье "Худде, Иоганн"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Johann Hudde в архиве MacTutor.
- ↑ 1 2 3 Худде, Иоганн // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ 1 2 Boyer C. B., Merzbach U. C. A History of Mathematics. 2nd edition. — New York: John Wiley & Sons, 1991. — 736 p.. — P. 373.
- ↑ Реньи А. [veroyat.narod.ru/istoriya_teorii_veroyatnostey.html Об истории теории вероятностей] // Реньи А. Трилогия о математике. — М.: Мир, 1980. — 376 с. — С. 184—186.
- ↑ Alter G. Plague and the Amsterdam Annuitant: A New Look at Life Annuities as a Source for Historical Demography // Population Studies, 37, 1983. — P. 23—41.
Литература
- Худде, Иоганн // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Ссылки
- O'Connor J. J., Robertson E. F. [www-history.mcs.st-andrews.ac.uk/Biographies/Hudde.html Johann van Waveren Hudde]. — Материалы архива MacTutor. Проверено 2014-13-02.
|
Это заготовка статьи об учёном-математике. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Худде, Иоганн
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
