Хьюз, Эдвард
Сэр Эдвард Хьюз (иногда Хьюджес) (англ. Sir Edward Hughes; 1720 — 1794) — британский адмирал эпохи войны за независимость США.
Биография
Хьюз поступил на службу в Королевский Военно-морской флот в 1735 году и четыре года спустя участвовал в атаке на Портобело, Панама, в течение войны с Испанией. В 1740 году он получил звание лейтенанта и в этом качестве участвовал в экспедиции на Картахену в 1741 году.
В 1744 году участвовал в битве с франко-испанским флотом при Тулоне. Хьюз сражался на борту HMS Warwick, атаковавшего французский корабль Glorioso. Однако «Уорик» не был поддержан шедшим рядом HMS Lark, в результате чего их противник смог избежать поражения. После боя командир HMS Lark был осуждён за своё поведение во время боя, и Хьюз занял освободившуюся должность.
В течение последующей Семилетней войны Хьюз принимал участие в качестве капитана в боевых действиях у Канады.
В последующие годы мира Хьюз вёл интенсивную службу, в частности в 1773—1777 годах был командирован в Восточную Индию в качестве коммодора небольшой эскадры. 16 марта 1779 года сэр Эдвард был произведен в чин контр-адмирала красного флага[1].
Некоторое время спустя он снова вернулся на восток, уже в звании контр-адмирала с эскадрой, призванной обеспечить господство в регионе. За время этого своего похода он взял французский остров Гори у Дакара и в течение последующих 2-х лет проводил незначительные операции, не встречающие противодействия противника, так как последний не мог собрать достойных сил, способных дать отпор флоту, приведённого Хьюзом из Ла-Манша.
В 1782 году на театр боевых действий прибыла эскадра французского адмирала Сюффрена, одного из самых прославленных адмиралов Франции, в результате чего в течение следующего года Индийский океан стал ареной одной из самых знаменитых морских кампаний в истории. В её течение между эскадрами обоих адмиралов произошёл ряд сражений. С одной стороны участвовал гений Сюффрен, имеющий малоискусных и пассивных командиров, с другой Хьюз, действия которого не блистали гениальными оттенками, но поддерживались богатым морским опытом и надёжными командирами. Не менее чем в четырёх свирепых сражениях (в частности, таково было сражение у Порто-Прая) так и не было выявлено преимущество ни одной из сторон. В итоге стратегическая победа осталась за Хьюзом, добившимся её за счет боевых действий на суше и прихода подкреплений из метрополии.
После заключения мира Хьюз вышел в отставку и удалился на покой. В течение своей Индийской кампании он приобрел значительное состояние, часть которого потратил на благотворительность. Находясь на берегу на половинном жаловании, 24 сентября 1787 года сэр Эдвард был произведен в чин вице-адмирала белого флага[2], 21 сентября 1790 года — в чин вице-адмирала красного флага[3], а 1 февраля 1793 года — в чин адмирала синего флага[4]. Умер в своём поместье в Лаксборо, в Эссексе, в 1794 году.
Напишите отзыв о статье "Хьюз, Эдвард"
Литература
- [militera.lib.ru/science/mahan1/10.html Мэхэн Алфред Тайер. Влияние морской силы на историю 1660—1783]
Примечания
- ↑ [www.london-gazette.co.uk/issues/11962/pages/2 LondonGazette, 16 марта 1779 года]
- ↑ [www.london-gazette.co.uk/issues/12924/pages/446 LondonGazette, 25 сентября 1787 года]
- ↑ [www.london-gazette.co.uk/issues/13238/pages/582 LondonGazette, 18 сентября 1790 года]
- ↑ [www.london-gazette.co.uk/issues/13499/pages/99 LondonGazette, 2 февраля 1793 года]
Отрывок, характеризующий Хьюз, Эдвард
– Лощиной нельзя будет – трясина, – сказал эсаул. – Коней увязишь, надо объезжать полевее…В то время как они вполголоса говорили таким образом, внизу, в лощине от пруда, щелкнул один выстрел, забелелся дымок, другой и послышался дружный, как будто веселый крик сотен голосов французов, бывших на полугоре. В первую минуту и Денисов и эсаул подались назад. Они были так близко, что им показалось, что они были причиной этих выстрелов и криков. Но выстрелы и крики не относились к ним. Низом, по болотам, бежал человек в чем то красном. Очевидно, по нем стреляли и на него кричали французы.
– Ведь это Тихон наш, – сказал эсаул.
– Он! он и есть!
– Эка шельма, – сказал Денисов.
– Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
– Ну ловок, – сказал эсаул.
– Экая бестия! – с тем же выражением досады проговорил Денисов. – И что он делал до сих пор?
– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона.
