Хэндлер, Эван

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Эван Хэндлер
Evan Handler
Дата рождения:

10 января 1961(1961-01-10) (63 года)

Место рождения:

Нью-Йорк, США

Гражданство:

США США

Профессия:

актёр

Карьера:

1981 — наст. время

Эван Хэндлер (англ. Evan Handler, род. 10 января 1961, Нью-Йорк) — американский актёр. Известен прежде всего по сериалам «Секс в большом городе» и «Блудливая Калифорния».



Биография

Эван Хэндлер родился 10 января 1961 года в Нью-Йорке. Эван вырос в городе Монтроуз, свою карьеру он начал ещё будучи подростком. Первая картина с его участием вышла на экраны в 1981 году. Эвану удалось поработать с такими выдающимися режиссёрами, как Рон Ховард и Оливер Стоун.

Хэндлер — не только телевизионный актёр. Он играл на Бродвее в знаменитых постановках, среди которых «Я ненавижу Гамлета», «Граница Бродвея», «Воспоминания Брайтон Бич» и «Дитя Соломона».

Эван пишет статьи для ряда изданий, среди которых The New Yorker, ELLE Magazine и USA Weekend.

После роли в знаменитом сериале «Секс в большом городе» Эван принял участие в качестве приглашенной звезды в ряде других популярных проектов — «C.S.I.: Место преступления Майами», «Остаться в живых», «Акула» и др.

С 2007 года Хэндлер играет в сериале «Блудливая Калифорния» роль литературного агента, Чарли Ранкла.

Фильмография

Напишите отзыв о статье "Хэндлер, Эван"

Ссылки


Отрывок, характеризующий Хэндлер, Эван

В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.