Хёгайдзи
Хёгайдзи (яп. 表外字 хё:гайдзи, букв. «знаки вне списка»), также хёгай кандзи (яп. 表外漢字 хё:гай кандзи) и дзёёгай кандзи (яп. 常用外漢字 дзё:ё:гай кандзи) — японские иероглифы, не входящие в списки Дзёё кандзи, которым учат в начальной и средней школе, и Дзиммэйё кандзи, которые можно использовать в личных именах.
Так как «хёгайдзи» являются все кандзи за пределами списков, нельзя сказать, сколько конкретно кандзи входят в хёгайдзи. Верхний уровень Кандзи кэнтэй (теста на знание кандзи) включает 6 000 иероглифов, из которых 3 000 являются хёгайдзи, в основном это пришедшие из Китая или введённые в обращение новые иероглифы. Старые словари иероглифов, вроде Канси цзыдянь и Дайканва дзитэн содержат 47 и 50 тысяч иероглифов соответственно, из которых более 40 000 являются хёгайдзи или нестандартными вариантными иероглифами.
Традиционные и упрощённые формы
Иероглифы из Дзёё и Дзиммэйё пишутся в упрощённом варианте (синдзитай), а хёгайдзи пишутся в традиционных формах, как например 臍.
Существуют неофициальные упрощения, известные как расширенный синдзитай (яп. 拡張新字体 какутё: синдзитай), как 𦜝 для 臍. Эти иероглифы появляются в результате применения принципов упрощения к неупрощённым из-за статуса хёгайдзи иероглифам.
Газета Асахи симбун провела собственную череду упрощений, известных как Асахи модзи, им присвоены коды в Юникоде. Некоторые упрощения включены в стандарт JIS X 0208 и в более поздние версии стандарта.
Японские компьютерные шрифты
Использование знаков, находящихся вне Дзёё, может вызывать проблемы при использовании японских шрифтов. Иероглифы, которые официально не были упрощены, но часто используются в упрощённой форме, часто не имеют в гарнитурах шрифтов официально принятой версии. Известные примеры:
- 麺 (он: мэн; значение: «лапша»): упрощён ключ. Оригинальная форма — 麵;
- 掴 (он: каку; значение: «хватать»): упрощён радикал 国 аналогично упрощению 國→国. Оригинальная форма — 摑;
- 鴎 (он: о:, значение: «чайка»): упрощён радикал 区 аналогично 區→区. Оригинальная форма — 鷗.
Некоторые знаки приводятся как в официальной, так и в упрощённой форме, как например 攪 (официальная форма) и 撹 (упрощённая форма), но бо́льшая часть приводится только в упрощённом варианте. Таким образом, в отличие от «Асахи модзи», такие упрощения могут вызывать появление упрощённых иероглифов в древних текстах, где не должно содержаться упрощений. Один из наиболее известных знаков подобного рода — старое атэдзи для слова «хлеб» (пан): 麺麭. Оба иероглифа должны быть написаны с неупрощённым ключом 麥, но во многих шрифтах есть только иероглиф 麺 с упрощённым ключом.
Релиз Mac OS X v10.5 «Leopard» включает шрифт Hiragino Mincho Pro N и Hiragino Kaku Gothic Pro N, в которых хёгайдзи отображаются в стандартизированной форме.
Ещё одна проблема, вытекающая из некорректного отображения хёгайдзи, — отсутствие в шрифтах древних форм радикалов и иероглифов из списка Дзёё.
- 食 в 飲 выглядел как 饅;
- 示 в 神 — как в 祀;
- 辵 в 運 — как в 連 и 迴.
Хёгайдзи часто встречаются в названиях вагаси, которые происходят из античной литературы.
См. также
- (яп.) Список хёгайдзи
- (англ.) Список редких кандзи
Напишите отзыв о статье "Хёгайдзи"
Отрывок, характеризующий Хёгайдзи
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
