Централ-сити (DC Comics)

Централ-сити
Central City
История публикаций
Издатель	DC Comics
Дебют	Showcase #4 (сентябрь-октябрь 1956)
Общая информация
Тип	Город
Известные люди	Флэш Айрис Уэст Кид Флэш
Известные локации	Музей Флэша Полицейский департамент Централ-сити Лаборатория СТАР

Централ-сити — вымышленный город, одна из локаций в историях издательства DC Comics, является родным городом для Флэша Серебряного века. Впервые определен как место действия в выпуске Showcase #4 (сентябрь-октябрь 1956)

Местоположение

Подобно многим другим вымышленным городам из комиксов, таким как Готэм или Метрополис, положение Централ-сити на карте постоянно менялось и не было однозначным. В 1970-х гг. было заявлено. что Централ-сити располагается в Огайо, на месте города Афины, Огайо (как сказано в выпуске 1974 года Flash #228). Боб Розакис также просил указывать это местоположение в ответах на письма читателей. В Выпуске 1987 года Flash (vol. 2) #2, изданном после серии «Кризис на бесконечных Землях», Централ-сити расположился во Флориде. В истории DC: The New Frontier Хэл Джордан называет Барри Аллена «Флэшем из Иллинойса», опредилив Централ-сити, как родину супергероя, принадлежащим территории этого штата.

Кризис на Бесконечных Землях помещает Централ-сити на территорию Миссури и впоследствии большинство источников сообщают, что родина Флэша находится именно в этом штате. В 1990 гг. Централ-сити располагался в Миссури, недалеко от границы этого штата с Канзасом и рядом с городом Кистоун-сити. В мультсериале «Юная Лига Справедливости» карты подтверждают, что Централ-сити распалается в Миссури, недалеко от границы с Канзасом. В телесериале «Флэш», запущенном в 2014 году телеканалом The CW, местоположение Централ-сити также определяется как Миссури (в эпизоде 1х09 «The Man in the Yellow Suit»)

Население

Население Централ-сити также претерпевало постоянные изменения. В выпуске Flash v2, #2 (1987) приводится количество жителей в 290 000 человек. В 1990-х годах вышел «Атлас Вселенной DC», который приводит другое число — 750 000 жителей Централ-сити. Как сказано в Flash Secret Files and Origins 2010 население Централ-сити составляет уже 1 395 600 жителей. В выпуске Flash v.4 # 1 капитан полиции Дэррил Фрай отметил, что население «утроилось» за время долгого отсутствия Барри Аллена.

Известные жители

C 1956 года до приблизительно 1985 (согласно хронологии публикаций) Централ-сити был под защитой Флэша (судмедэксперт Барри Аллен), который героически боролся с преступниками вроде Гориллы Гродда, Капитана Холода, Погодного мага, Магистра зеркал и Профессора Зума («Реверсивного Флэша»).

После гибели Барри во время событий Кризиса на бесконечных землях, все его враги и даже преемник (он же бывший протеже)Уолли Уэст были перемещены в Кистоун-сити, который блягодаря Кризису стал городом-побратимом Централ-сити (докризисный Кистоун-сити располагался на параллельной Земле, более известной как Земля-2, практически на месте Централ-сити). Впоследствии Централ-сити рассматривали как относительно тихое место действия, которое почти не упоминалось на страницах комиксов DC. Однако ситуация в корне изменилась с возвращением Барри Аллена к жизни как Флэша. Немного после гибели Барри Аллена, в выпуске Suicide Squad #4 (август 1987) Централ-сити преодолевал волну расовой ненависти, вызванной или по крайней мере усиленной политиком, сторонником превосходства белой расы У. Джеймсом Хеллером; используя костюм воображаемого супергероя Адского Уильяма (англ. William Hell), Хеллер арестовывал только небелых преступников (создавая ложное впечатление, что небелые ответственны за уровень преступности в Централ-сити), а белых преступников набирал в свою организацию «Арийская Империя»

Когда Хеллер продолжил подстрекать остальных политиков, участвующих в политическом съезде, к насилию на расовой почве, член Отряда самоубийц Дэдшот использовал костюм Адского Уильяма, чтобы раскритиковать политику Хеллера, повернув, таким образом, «игру» Хеллера против него самого, так как Адский Уильям намного лучше принимался общественностью, чем любой политик. Хеллер тут же надел свой костюм и как Адский Уильям уличил Дэдшота/Адского Уильяма как самозванца. В течение следующего столкновения Хеллер-Адский Уильям был ранен, а ответственность за это ранения была возложена на его же последователей, что частично разрядило межрасовый конфликт в Централ-сити.

Роботизированный супергерой и бывший член Юных Титанов Киборг переехал в Централ-сити. Некоторые надеются, что он станет полноправным супергероем Централ-сити.

Топография и общественная жизнь Централ-Сити

За годы издания серии комиксов о втором Флэше, написанной Кэри Бэйтс, Централ-сити был разделён на Верхний Централ-сити, Нижний Централ-сити, который включал Западный и Восточный районы, и Нижний Город.

Централ-сити — место расположения Музея Флэша. учреждения, посвященного деяниям этого героя и выставляющего памятные вещи, связанные с ним.

Центральной газетой города является Central City Citizen (ранее носившая название Central City Picture-News), в которую жена Барри, Айрис Уэст Аллен, вернулась на работу в качестве репортера после нескольких лет отсутствия.

Как замечено в выпуске Flash Vol. 2 #177, в Централ-сити наблюдается развитие и процветание театрального района, лучше которого его аналог в Нью-Йорке.

Позже большая часть центра города (Нижний город) была разрушена группой преступников, известных как "Негодяи. Из-за отсутствия слаженности действия, а также чувству собственного достоинства «Негодяев» обошлось только порчей собственности, без каких-либо жертв среди населения

Вне комиксов

Телевидение

• Централ-сити является основным местом действия телесериала 1990 года «Флэш»
• Действие эпизода The Brave and the Bold мультсериала «Лига справедливости» происходит в Централ-сити
• Также в эпизоде Flash and Substance мультсериала «Лига справедливости без границ»
• Упоминается в сериале «Стрела»: в эпизоде Salvation мать Лорел Лэнс Диана упоминает, что преследовала красноглазого до Централ-сити… «Должна быть дома в одно мгновение». В эпизоде The Scientist 2го сезона сериала в Старлинг-сити прибывает Барри Аллен, криминалист из Централ-сити, чтобы помочь местной полиции со взломом и ограблением склада, принадлежащего Куин Консолидейтед, Сайрусом Голдом. В эпизоде Three Ghosts Барри возвращается в Централ-сити как раз перед взрывом лаборатории СТАР. В следующем эпизоде Фелисити вернулась из Централ-сити, где навещала Барри, находящегося в коме. В эпизоде Time of Death детектив Лэнс пробует убедить жену, Диану, остаться в Старлинг-сити, но та отказывается, сказав что её дом теперь Централ-сити.
• События телесериала 2014 года «Флэш», спин-оффа телесериала «Стрела» также происходят в Централ-сити
• Концовка фильма "Фантастическая четвёрка" (2015) говорит о том, что новая лаборатория главных героев называется "Централ-сити"

Видеоигры

Централ-сити является одной из игровых локаций в игре DC Universe Online. Получить доступ к локации можно, если у игрока имеются комплекты молний.

Тематические парки

Централ-сити является частью аттракциона Justice League: Alien Invasion 3D. Аттракцион создан Sally Corporation для Warner Bros. Movie World. Автором аттракциона является Рич Хилл, старший дизайнер Sally Corporation

Ссылки

• [www.hyperborea.org/flash/central-city.html Information on Central City from the Flash fansite «Those Who Ride The Lightning»]
• [www.fourthhorsemanpress.com/Flash/ Crimson Lightning] — An online index to the comic book adventures of the Flash.

Отрывок, характеризующий Централ-сити (DC Comics)

В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.


В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.