Церковь Симеона и Анны

Православная церковь
Церковь святых и праведных Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы
Вид с запада
Страна	Россия
Город	Санкт-Петербург, Моховая улица, дом 48
Конфессия	Православие
Епархия	Санкт-Петербургская
Орденская принадлежность	до 1917 года
Тип здания	Церковь
Архитектурный стиль	Петровское барокко
Автор проекта	М. Г. Земцов, при участии И. Я. Бланка
Строительство	1731—1734 годы годы
Дата упразднения	1938—1991 годы
Статус	Объект культурного наследия РФ № 7810601000
Состояние	Идёт реставрация

Цéрковь Симео́на и А́нны (официальное название — церковь святых и праведных Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы) — действующая православная церковь в Санкт-Петербурге, находящаяся на углу улицы Белинского и Моховой улицы, памятник архитектуры, один из старейших храмов Санкт-Петербурга. Церковь являлась капитульным храмом ордена Святой Анны.

Храм относится к Санкт-Петербургской епархии Русской православной церкви, входит в состав Центрального благочиннического округа. Настоятель — протоиерей Олег Скобля.

История

Построена по велению императрицы Анны Иоанновны в период с 1731 по 1734 год (архитектор М. Г. Земцов, при участии И. Я. Бланка) в стиле Петровское барокко с использованием элементов древнерусской архитектуры на месте обветшавшей деревянной церкви во имя Архангела Михаила, построенной в 1712—1714 годах.

27 января 1734 года состоялось торжественное освящение новой трёхпридельной каменной церкви с высокой 47-метровой колокольней. Шпиль колокольни водружён голландским мастером Г. ван Болесом.

Главный алтарь освящён во имя Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы, правый — во имя Архангела Михаила, а левый — Ефрема Сирина. Основной объём завершён высоким световым барабаном, увенчанным гранёным куполом сложного рисунка. Четырёхъярусный резной иконостас по рисунку архитектора исполнил резчик К. Ган, лепку сделал Игнатий Росси, образа написали художники А. М. Матвеев и В. И. Василевский при участии В. А. Ерошевского, А. И. Захарова и А. М. Поспелова, работавших в придворной конторе.

В 1772 году в церкви был устроен ещё один придел во имя Святого Великомученика Евстафия Плакиды, упразднённый в 1802 году. В 1803—1808 годах архитектором М. П. Выборовым были пристроены ризница и часовня.

До 1802 года церковь была придворной.

Являлась орденской церковью ордена Святой Анны. В ней с 1829 года заседала Кавалерская дума ордена Святой Анны.

В 1869—1872 годах расширена и обновлена архитектором Г. И. Винтергальтером, в частности над ризницей был устроен ещё один придел во имя иконы Божией Матери «Троеручицы» (начало XVIII века, ныне в Никольском морском соборе), освящённый 17 (29) октября 1871 года.

С 1868 года действовало общество вспоможения бедным, содержавшее детский приют и богадельню.

В январе 1938 года церковь была закрыта, её имущество и убранство разграблены, а помещение приспособлено под склад. В 1951—1954 годах реставрирована, в 1980-х годах приспособлена под метеорологический музей, в 1991 году возвращена верующим, и 1 января 1995 года вновь была освящена.

От названия церкви происходят прежние наименования улицы Белинского и моста Белинского — Симеоновские.

См. также

• Собор Симеона и Анны в Елгаве
• Церковь Симеона Богоприимца

Ссылки

• [sobory.ru/article/index.html?object=01538 Народный каталог православной архитектуры]
• [russian-church.ru/viewpage.php?cat=petersburg&page=30 Сайт «Русские церкви»]
• [encspb.ru/object/2804676080?lc=ru Энциклопедия Санкт-Петербурга]
• Станюкович-Денисова Е.Ю. [actual-art.spbu.ru/testarchive/10166.html Церковь Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы в Петербурге: к истории строительства и реконструкции первоначального облика] // Актуальные проблемы теории и истории искусства: сб. науч. статей. Вып. 3. / Под ред. С.В. Мальцевой, Е.Ю. Станюкович-Денисовой. – СПб.: НП-Принт, 2013. С. 258–262. – ISSN 2312-2129
• [www.citywalls.ru/house3440.html Статья на citywalls]

Отрывок, характеризующий Церковь Симеона и Анны

На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.