Цао Фан
| Цао Фан 曹芳 | ||
| ||
|---|---|---|
| 239 — 254 | ||
| Предшественник: | Цао Жуй | |
| Преемник: | Цао Мао | |
| Рождение: | 232 | |
| Смерть: | 274 | |
| Отец: | Цао Кай | |
Цао Фан (кит. 曹芳, пиньинь: Cáo Fāng, 232—274), взрослое имя Ланьцин (кит. трад. 蘭卿, упр. 兰卿, пиньинь: Lánqīng) — третий правитель царства Вэй эпохи Троецарствия в Китае. Несмотря на то, что он правил дольше, чем кто-либо другой из императоров Вэй, он был лишь номинальным императором, а реальной властью при нём обладали регенты.
Биография
До воцарения
Цао Фан был был сыном Жэньчэнского князя Цао Кая — сына Сао Чжана и внука Цао Цао. В молодом возрасте он был усыновлён императором Цао Жуем, и в 235 году получил титул Циского князя.
В конце 238 года, когда Цао Жуй серьёзно заболел, он решил сделать Цао Фана наследником престола. Регентом при нём он захотел сделать его дядю Цао Юя, а также Сяхоу Сяня, Цао Шуана, Цао Чжао и Цинь Лана. Однако доверенные лица Цао Жуя — Лю Фан и Сунь Цзы — были в плохих отношениях с Сяхоу Сянем и Цао Чжао, и они воспротивились тому, чтобы эти люди стали регентами. В итоге Цао Жуй решил, что регентами станут Цао Шуан и Сыма И.
Весной 239 года, когда Сыма И прибыл в Лоян, Цао Жуй, будучи на смертном одре, взял Сыма И за руку и призвал к себе приёмных детей Цао Фана и Цао Сюня. Он приказал Цао Фану обнять Сыма И как отца, и назначил его наследником престола. В тот же день Цао Жуй скончался.
Правление
Изначально Цао Шуан и Сыма И делили регентскую власть поровну, но постепенно Цао Шуан отбирал власть у Сыма И. Он требовал, чтобы Сыма И давали высокие посты и почётные титулы, но обладание этими титулами не давало реальной власти. На все важные посты Цао Шуан расставил своих выдвиженцев. Сыма И обладал большой властью в армии, но оказался полностью отстранённым от принятия управленческих решений.
В 243 году Цао Фан женился на госпоже Чжэнь — внучке Чжэнь Яня, который являлся братом его бабушки.
В 244 году Цао Шуан, желая заработать военную репутацию, организовал неподготовленное нападение на Ханьчжун, находившийся на границе с царством Шу. Войскам Цао Шуана пришлось отступить, понеся большие потери, но он продолжал крепко удерживать власть в своих руках. В 247 году под предлогом нездоровья Сыма И ушёл с государственной службы.
В 249 году Сыма И устроил переворот, и устранил Цао Шуана от двора, а впоследствии казнил его и всю его семью. Придя к власти, Сыма И начал устранять от власти выдвиженцев Цао Шуана. В это время генерал Ван Лин организовал с чуским князем Цао Бяо заговор против Сыма И. В 251 году, когда Ван Лин был готов к восстанию, его подчинённые Хуан Хуа и Ян Хун предали его и переметнулись к Сыма И. Сыма И повёл армию на оплот Ван Лина в Шоучуне, подавил восстание в зародыше, и вынудил Ван Лина и Цао Бяо совершить самоубийство.
В 251 году Сыма И скончался, и его пост регента унаследовал его сын Сыма Ши.
В 254 году Сыма Ши сделал резкий ход для укрепления власти, ослабив Цао Фана. Цао Фан расположил к себе министра Ли Фэна. Это заставило Сыма Ши подозревать их в подготовке заговора против него. Он вызвал и допросил Ли Фэна. Когда Ли Фэн отказался раскрыть содержание своих бесед с императором, Сыма Ши избил его до смерти рукояткой меча. Затем он обвинил в измене Ли Фэна и его друзей Сяхоу Сюаня и Чжан Цзи, и они были казнены со своими семьями. Цао Фан был вынужден низложить свою жену, императрицу Чжан, которая была дочерью Чжан Цзи. Эти шаги еще больше вселяли страх в чиновников.
Цао Фан был сильно разгневан смертью Ли Фэна и Чжан Цзи. Позже, в 254 году, его сторонники представили ему следующий план: когда брат Сыма Ши, Сыма Чжао, приедет во дворец для официального визита перед тем как направиться к своему оборонному посту в Чанъане, следует убить Сыма Чжао и захватить его войска, и затем использовать их для нападения на Сыма Ши. Цао Фан опасался и ничего не предпринимал в осуществлении плана, но информация всё же попала к Сыма Ши. Тогда Сыма Ши вынудил Цао Фана отречься от престола.
После смещения
После смещения Цао Фан получил свой прежний титул Циского вана, и переведён во дворец в Хэнэе. Когда в 265 году Сыма Янь узурпировал трон и основал династию Цзинь, то Цао Фан и прочие вэйские принцы были понижены в титулах с князей до гунов. Цао Фан умер в 274 году, и посмертно получил титул «Шаолинский Ли-гун»; он был похоронен с почестями, положенными гуну, а не императору. О наличии у него потомков ничего не известно.
Девизы правления
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Напишите отзыв о статье "Цао Фан"
Отрывок, характеризующий Цао Фан
– Анна Игнатьевна Мальвинцева. Она слышала о тебе от своей племянницы, как ты спас ее… Угадаешь?..– Мало ли я их там спасал! – сказал Николай.
– Ее племянницу, княжну Болконскую. Она здесь, в Воронеже, с теткой. Ого! как покраснел! Что, или?..
– И не думал, полноте, ma tante.
– Ну хорошо, хорошо. О! какой ты!
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла, рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
– Очень рада, мой милый, – сказала она, протянув ему руку. – Милости прошу ко мне.
Поговорив о княжне Марье и покойнике ее отце, которого, видимо, не любила Мальвинцева, и расспросив о том, что Николай знал о князе Андрее, который тоже, видимо, не пользовался ее милостями, важная старуха отпустила его, повторив приглашение быть у нее.
Николай обещал и опять покраснел, когда откланивался Мальвинцевой. При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха.
Отходя от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и, сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?
– Кого, ma tante? – спросил Николай.
– Княжну сосватаю. Катерина Петровна говорит, что Лили, а по моему, нет, – княжна. Хочешь? Я уверена, твоя maman благодарить будет. Право, какая девушка, прелесть! И она совсем не так дурна.
– Совсем нет, – как бы обидевшись, сказал Николай. – Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит.
– Так помни же: это не шутка.
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l'autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
