Чемпионат Европы по боксу 1987
Поделись знанием:
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.
В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.
Опять Дохтурова посылают туда в Фоминское и оттуда в Малый Ярославец, в то место, где было последнее сражение с французами, и в то место, с которого, очевидно, уже начинается погибель французов, и опять много гениев и героев описывают нам в этот период кампании, но о Дохтурове ни слова, или очень мало, или сомнительно. Это то умолчание о Дохтурове очевиднее всего доказывает его достоинства.
Естественно, что для человека, не понимающего хода машины, при виде ее действия кажется, что важнейшая часть этой машины есть та щепка, которая случайно попала в нее и, мешая ее ходу, треплется в ней. Человек, не знающий устройства машины, не может понять того, что не эта портящая и мешающая делу щепка, а та маленькая передаточная шестерня, которая неслышно вертится, есть одна из существеннейших частей машины.
10 го октября, в тот самый день, как Дохтуров прошел половину дороги до Фоминского и остановился в деревне Аристове, приготавливаясь в точности исполнить отданное приказание, все французское войско, в своем судорожном движении дойдя до позиции Мюрата, как казалось, для того, чтобы дать сражение, вдруг без причины повернуло влево на новую Калужскую дорогу и стало входить в Фоминское, в котором прежде стоял один Брусье. У Дохтурова под командою в это время были, кроме Дорохова, два небольших отряда Фигнера и Сеславина.
Вечером 11 го октября Сеславин приехал в Аристово к начальству с пойманным пленным французским гвардейцем. Пленный говорил, что войска, вошедшие нынче в Фоминское, составляли авангард всей большой армии, что Наполеон был тут же, что армия вся уже пятый день вышла из Москвы. В тот же вечер дворовый человек, пришедший из Боровска, рассказал, как он видел вступление огромного войска в город. Казаки из отряда Дорохова доносили, что они видели французскую гвардию, шедшую по дороге к Боровску. Из всех этих известий стало очевидно, что там, где думали найти одну дивизию, теперь была вся армия французов, шедшая из Москвы по неожиданному направлению – по старой Калужской дороге. Дохтуров ничего не хотел предпринимать, так как ему не ясно было теперь, в чем состоит его обязанность. Ему велено было атаковать Фоминское. Но в Фоминском прежде был один Брусье, теперь была вся французская армия. Ермолов хотел поступить по своему усмотрению, но Дохтуров настаивал на том, что ему нужно иметь приказание от светлейшего. Решено было послать донесение в штаб.
Для этого избран толковый офицер, Болховитинов, который, кроме письменного донесения, должен был на словах рассказать все дело. В двенадцатом часу ночи Болховитинов, получив конверт и словесное приказание, поскакал, сопутствуемый казаком, с запасными лошадьми в главный штаб.
Ночь была темная, теплая, осенняя. Шел дождик уже четвертый день. Два раза переменив лошадей и в полтора часа проскакав тридцать верст по грязной вязкой дороге, Болховитинов во втором часу ночи был в Леташевке. Слезши у избы, на плетневом заборе которой была вывеска: «Главный штаб», и бросив лошадь, он вошел в темные сени.
– Дежурного генерала скорее! Очень важное! – проговорил он кому то, поднимавшемуся и сопевшему в темноте сеней.
– С вечера нездоровы очень были, третью ночь не спят, – заступнически прошептал денщицкий голос. – Уж вы капитана разбудите сначала.
– Очень важное, от генерала Дохтурова, – сказал Болховитинов, входя в ощупанную им растворенную дверь. Денщик прошел вперед его и стал будить кого то:
– Ваше благородие, ваше благородие – кульер.
– Что, что? от кого? – проговорил чей то сонный голос.
– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.
Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.
Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
Чемпионат Европы по боксу 1987 года прошёл в городе Турин, Италия с 28 мая по 7 июня. Это был 27 чемпионат, организованный Европейской ассоциацией любительского бокса (ЕАЛБ, EABA). В нём приняли участие 178 боксёров, которые представляли 25 стран.
Содержание
- 1 Медалисты
- 2 Зачёт по медалям
- 3 Результаты поединков
- 3.1 Минимальный вес (— 48 кг)
- 3.2 Наилегчайший вес (— 51 кг)
- 3.3 Легчайший вес (— 54 кг)
- 3.4 Полулёгкий вес (— 57 кг)
- 3.5 Лёгкий вес (— 60 кг)
- 3.6 Полусредний вес (— 63,5 кг)
- 3.7 Первый средний вес (— 67 кг)
- 3.8 Средний вес (– 71 кг)
- 3.9 Второй средний вес (— 75 кг)
- 3.10 Полутяжёлый вес (— 81 кг)
- 3.11 Первый тяжёлый вес (— 91 кг)
- 3.12 Супертяжёлый вес (+ 91 кг)
- 4 Ссылки
Медалисты
Зачёт по медалям
| № п/п | Страна |  Золото
|
 Серебро
|
 Бронза
|
Итого |
|---|---|---|---|---|---|
| 1 |  СССР |
5 | 5 | 1 | 11 |
| 2 |  ГДР |
4 | 2 | 1 | 7 |
| 3 |  Болгария |
2 | 2 | 3 | 7 |
| 4 |  Нидерланды |
1 | 0 | 2 | 3 |
| 5 |  Венгрия |
0 | 2 | 0 | 2 |
| 6 |  Польша |
0 | 1 | 0 | 1 |
| 7 |  Италия |
0 | 0 | 5 | 5 |
| 8 |  Румыния |
0 | 0 | 3 | 3 |
| 9 |  Дания |
0 | 0 | 2 | 2 |
| – |  Югославия |
0 | 0 | 2 | 2 |
| – |  Финляндия |
0 | 0 | 2 | 2 |
| 12 |  Англия |
0 | 0 | 1 | 1 |
| – |  Швеция |
0 | 0 | 1 | 1 |
| – |  Турция |
0 | 0 | 1 | 1 |
Результаты поединков
Минимальный вес (— 48 кг)
| Четвертьфиналы | Полуфиналы | Финал | ||||||||
| Ншан Мунчян
|
5 | |||||||||
| Роберт Ишасеги
|
0 | |||||||||
| Ншан Мунчян
|
5 | |||||||||
| Адриан Амзер
|
0 | |||||||||
| Адриан Амзер
|
5 | |||||||||
| Рамзан Гуль
|
0 | |||||||||
| Ншан Мунчян
|
4 | |||||||||
| Красимир Чолаков
|
1 | |||||||||
| Красимир Чолаков
|
5 | |||||||||
| Марк Эптон
|
0 | |||||||||
| Красимир Чолаков
|
5 | |||||||||
| Драган Живадинович
|
0 | |||||||||
| Драган Живадинович
|
5 | |||||||||
| Тони Карккайнен
|
0 | |||||||||
Отборочный этап
- Красимир Чолаков (Болгария) 5:0 Хайко Хинц (ГДР)
Наилегчайший вес (— 51 кг)
| 1/8 финала | Четвертьфиналы | Полуфиналы | Финал | |||||||||||
| Андреас Тевс
|
5 | |||||||||||||
| Лика Абедин
|
0 | |||||||||||||
| Лика Абедин
|
5 | |||||||||||||
| Юлиус Собчак
|
0 | |||||||||||||
| Андреас Тевс
|
4 | |||||||||||||
| Андреа Маннаи
|
1 | |||||||||||||
| Андреа Маннаи
|
5 | |||||||||||||
 Поль Буттимер
|
0 | |||||||||||||
| Андреас Тевс
|
5 | |||||||||||||
| Янош Варади
|
0 | |||||||||||||
| Янош Варади
|
я.п.(2) | |||||||||||||
| Даниэль Буса
|
||||||||||||||
| Янош Варади
|
4 | |||||||||||||
| Андрей Филиппов
|
1 | |||||||||||||
| Андрей Филиппов
|
я.п.г.(2) | |||||||||||||
 Оскар Вега
|
||||||||||||||
| Янош Варади
|
5 | |||||||||||||
| Джонни Бредаль
|
0 | Третье место | ||||||||||||
| Джонни Бредаль
|
5 | |||||||||||||
 Эндрю Дохерти
|
0 | |||||||||||||
| Джонни Бредаль
|
4 | |||||||||||||
| Мартин Крастев
|
1 | |||||||||||||
| Мартин Крастев
|
5 | |||||||||||||
| Джон Лион
|
0 | |||||||||||||
Легчайший вес (— 54 кг)
| 1/8 финала | Четвертьфиналы | Полуфиналы | Финал | |||||||||||
| Александр Христов
|
я.п.(3) | |||||||||||||
| Майкл Деванней
|
||||||||||||||
| Александр Христов
|
5 | |||||||||||||
| Любиша Симич
|
0 | |||||||||||||
| Любиша Симич
|
5 | |||||||||||||
| Джон Ловей
|
0 | |||||||||||||
| Александр Христов
|
5 | |||||||||||||
| Рене Брайтбарт
|
0 | |||||||||||||
| Рене Брайтбарт
|
5 | |||||||||||||
| Фабрицио Каппаи
|
0 | |||||||||||||
| Рене Брайтбарт
|
5 | |||||||||||||
| Тибор Ботош
|
0 | |||||||||||||
| Тибор Ботош
|
5 | |||||||||||||
 Петер Гайлер
|
0 | |||||||||||||
| Александр Христов
|
5 | |||||||||||||
| Юрий Александров
|
0 | |||||||||||||
| Юрий Александров
|
5 | |||||||||||||
| Хулио Гомес
|
0 | |||||||||||||
| Юрий Александров
|
я.п.(2) | |||||||||||||
| Вехдеттин Иссевер
|
0 | |||||||||||||
| Юрий Александров
|
5 | |||||||||||||
| Джимми Маяниа
|
0 | Третье место | ||||||||||||
| Джимми Маяниа
|
5 | |||||||||||||
 Владимир Вархеддьи
|
0 | |||||||||||||
| Джимми Маяния
|
5 | |||||||||||||
 Марк Огустен
|
0 | |||||||||||||
| Марк Огустен
|
5 | |||||||||||||
| Юкка Арола
|
0 | |||||||||||||
Полулёгкий вес (— 57 кг)
| 1/8 финала | Четвертьфиналы | Полуфиналы | Финал | |||||||||||
| Мехак Казарян
|
4 | |||||||||||||
| Андреас Цойлов
|
1 | |||||||||||||
| Мехак Казарян
|
3 | |||||||||||||
| Томаш Новак
|
2 | |||||||||||||
| Томаш Новак
|
5 | |||||||||||||
 Ярле Неэс
|
0 | |||||||||||||
| Мехак Казарян
|
5 | |||||||||||||
| Регилио Тюр
|
0 | |||||||||||||
| Регилио Тюр
|
ко(1) | |||||||||||||
| Эрик Мурин
|
||||||||||||||
| Реджилио Туур
|
4 | |||||||||||||
| Илья Илиев
|
1 | |||||||||||||
| Илья Илиев
|
5 | |||||||||||||
| Джованни Париси
|
0 | |||||||||||||
| Мехак Казарян
|
5 | |||||||||||||
| Ласло Сёке
|
0 | |||||||||||||
| Ласло Сёке
|
5 | |||||||||||||
| Джимми Бредаль
|
0 | |||||||||||||
| Ласло Сёке
|
травма(1) | |||||||||||||
| Даниэл Думитреску
|
||||||||||||||
| Даниэл Думитреску
|
5 | |||||||||||||
| Сейдат Кримов
|
0 | |||||||||||||
| Ласло Сёке
|
4 | |||||||||||||
| Ярмо Ескелинен
|
1 | Третье место | ||||||||||||
| Ярмо Ескелинен
|
4 | |||||||||||||
| Кибар Татар
|
1 | |||||||||||||
| Ярмо Ескелинен
|
4 | |||||||||||||
| Пол Фицджеральд
|
1 | |||||||||||||
| Пол Фицджеральд
|
5 | |||||||||||||
| Мануэль Мореро
|
0 | |||||||||||||
Отборочный этап:
- Jarle Nees (Норвегия) 5:0 Чарльз Кейн (Шотландия)
Лёгкий вес (— 60 кг)
| 1/8 финала | Четвертьфиналы | Полуфиналы | Финал | |||||||||||
| Орзубек Назаров
|
3 | |||||||||||||
| Абель Чикош
|
2 | |||||||||||||
| Орзубек Назаров
|
5 | |||||||||||||
| Майкл Кэррат
|
0 | |||||||||||||
| Майкл Кэррат
|
5 | |||||||||||||
| Сантьяго Галан
|
0 | |||||||||||||
| Орзубек Назаров
|
3 | |||||||||||||
| Даниель Маеран
|
2 | |||||||||||||
| Даниэл Маэран
|
3 | |||||||||||||
| Эрик Тормос
|
2 | |||||||||||||
| Даниэл Маэран
|
3 | |||||||||||||
| Дариуш Коседовский
|
2 | |||||||||||||
| Дариуш Коседовский
|
5 | |||||||||||||
| Георг Крамне
|
0 | |||||||||||||
| Орзубек Назаров
|
5 | |||||||||||||
| Эмиль Чупренский
|
0 | |||||||||||||
| Эмиль Чупренский
|
5 | |||||||||||||
| Атилла Арслан
|
0 | |||||||||||||
| Эмиль Чупренский
|
неявка | |||||||||||||
| Дэвид Андерсон
|
||||||||||||||
| Дэвид Андерсон
|
5 | |||||||||||||
| Матти Тоиканен
|
0 | |||||||||||||
| Эмиль Чупренский
|
3 | |||||||||||||
| Микеле Кальдарелла
|
2 | Третье место | ||||||||||||
| Микеле Кальдарелла
|
4 | |||||||||||||
| Торстен Кох
|
1 | |||||||||||||
| Микеле Кальдарелла
|
5 | |||||||||||||
| Сильвио Меззенга
|
0 | |||||||||||||
| Сильвио Меззенга
|
3 | |||||||||||||
| Райнер Гис
|
2 | |||||||||||||
Отборочный этап:
- Дэвид Андерсон (Шотландия) 3:2 Solia Kujtin (Югославия)
Полусредний вес (— 63,5 кг)
| 1/8 финала | Четвертьфиналы | Полуфиналы | Финал | |||||||||||
| Борислав Абаджиев
|
5 | |||||||||||||
| Абдула Гуеттари
|
0 | |||||||||||||
| Борислав Абаджиев
|
3 | |||||||||||||
| Марк Эллиот
|
2 | |||||||||||||
| Марк Эллиот
|
5 | |||||||||||||
 Стаматис Колетрас
|
0 | |||||||||||||
| Борислав Абаджиев
|
4 | |||||||||||||
| Сёрен Солдергорд
|
1 | |||||||||||||
| Сёрен Солдергорд
|
5 | |||||||||||||
| Йожеф Надь
|
0 | |||||||||||||
| Сёрен Солдергод
|
5 | |||||||||||||
| Арне Скау
|
0 | |||||||||||||
| Арне Скау
|
5 | |||||||||||||
 Геральд Пильс
|
0 | |||||||||||||
| Борислав Абаджиев
|
3 | |||||||||||||
| Вячеслав Яновский
|
2 | |||||||||||||
| Вячеслав Яновский
|
4 | |||||||||||||
| Ян Хайнеманн
|
1 | |||||||||||||
| Вячеслав Яновский
|
5 | |||||||||||||
| Марио ди Лерния
|
0 | |||||||||||||
| Марио ди Лерния
|
5 | |||||||||||||
| Х Сёрен Антман
|
0 | |||||||||||||
| Вячеслав Яновский
|
5 | |||||||||||||
| Реймо ван дер Хук
|
0 | Третье место | ||||||||||||
| Реймо ван дер Хук
|
5 | |||||||||||||
 Марино Монтен
|
0 | |||||||||||||
| Реймо ван дер Хук
|
я.п.(3) | |||||||||||||
| Дариуш Черний
|
||||||||||||||
| Дариуш Черний
|
3 | |||||||||||||
| Мехмет Демиркапи
|
2 | |||||||||||||
Отборочный этап:
- Абдула Гуэттари (ФРГ) 5:0 Хавьер Мартинес (Испания)
- Борислав Абаджиев (Болгария) 4:1 Мирко Пузович (Югославия)
- Марк Эллиот (Англия) 5:0 Гордон Джойс (Ирландия)
- Стаматис Колетрас (Греция) 5:0 Джеймс Пендер (Шотландия)
Первый средний вес (— 67 кг)
| 1/8 финала | Четвертьфиналы | Полуфиналы | Финал | |||||||||||
| Василий Шишов
|
5 | |||||||||||||
| Лоран Будуани
|
0 | |||||||||||||
| Василий Шишов
|
5 | |||||||||||||
| Ларс Мюрберг
|
0 | |||||||||||||
| Ларс Мюрберг
|
5 | |||||||||||||
 Патрик Мутти
|
0 | |||||||||||||
| Василий Шишов
|
4 | |||||||||||||
| Ангел Стоянов
|
1 | |||||||||||||
| Ангел Стоянов
|
5 | |||||||||||||
| Уильям Уолш
|
0 | |||||||||||||
| Ангел Стоянов
|
5 | |||||||||||||
| Веса Валден
|
0 | |||||||||||||
| Веса Валден
|
5 | |||||||||||||
| Бернд Тронес
|
0 | |||||||||||||
| Василий Шишов
|
3 | |||||||||||||
| Зигфрид Менерт
|
2 | |||||||||||||
| Зигфрид Менерт
|
5 | |||||||||||||
| Istvan Jakab
|
0 | |||||||||||||
| Зигфрид Менерт
|
4 | |||||||||||||
| Александр Койнцлер
|
1 | |||||||||||||
| Зигфрид Менерт
|
5 | |||||||||||||
| Дерге Петрониевич
|
0 | Третье место | ||||||||||||
| Дерге Петрониевич
|
5 | |||||||||||||
| Ведат Онсой
|
0 | |||||||||||||
| Дерге Петрониевич
|
4 | |||||||||||||
| Стефан Дриску
|
1 | |||||||||||||
| Стефан Дриску
|
||||||||||||||
| Яцек Олейничак
|
||||||||||||||
Средний вес (– 71 кг)
| 1/8 финала | Четвертьфиналы | Полуфиналы | Финал | |||||||||||
| Энрико Рихтер
|
я.п.(2) | |||||||||||||
| Данни де Беул
|
||||||||||||||
| Энрико Рихтер
|
я.п.г.(3) | |||||||||||||
| Стефан Цирок
|
||||||||||||||
| Стефан Цирок
|
4 | |||||||||||||
| Мехмет Сокомарач
|
1 | |||||||||||||
| Энрико Рихтер
|
5 | |||||||||||||
| Невилл Браун
|
0 | |||||||||||||
| Невилл Браун
|
я.п.(2) | |||||||||||||
| Марку Салминен
|
||||||||||||||
| Невилл Браун
|
5 | |||||||||||||
| Благой Соколов
|
0 | |||||||||||||
| Благой Соколов
|
5 | |||||||||||||
| Георгиос Дурис
|
0 | |||||||||||||
| Энрико Рихтер
|
5 | |||||||||||||
| Виктор Егоров
|
0 | |||||||||||||
| Виктор Егоров
|
4 | |||||||||||||
| Джонни де Лима
|
1 | |||||||||||||
| Виктор Егоров
|
5 | |||||||||||||
| Киран Джойс
|
0 | |||||||||||||
| Киран Джойс
|
5 | |||||||||||||
| Лофти Айед
|
0 | |||||||||||||
| Виктор Егоров
|
4 | |||||||||||||
| Мариан Гаврила
|
1 | Третье место | ||||||||||||
| Мариан Гаврила
|
5 | |||||||||||||
| Микеле Мастродонато
|
0 | |||||||||||||
| Мариан Гаврила
|
3 | |||||||||||||
| Ганс Милинг
|
2 | |||||||||||||
| Ганс Милинг
|
3 | |||||||||||||
| Ференц Шуберт
|
2 | |||||||||||||
Отборочный этап:
- Виктор Егоров (СССР) ко(3) Бернард Бонзон (Швейцария)
- Киран Джойс (Ирландия) я.п.г.(1) Алан Уолкер (Шотландия)
- Лофти Айед (Швеция) 4:1 Фикрет Каман (Турция)
Второй средний вес (— 75 кг)
| 1/8 финала | Четвертьфиналы | Полуфиналы | Финал | |||||||||||
| Генри Маске
|
5 | |||||||||||||
| Nusret Redzepi
|
0 | |||||||||||||
| Генри Маске
|
5 | |||||||||||||
| Шандор Хранек
|
0 | |||||||||||||
| Шандор Хранек
|
5 | |||||||||||||
| Дамиан Василе
|
0 | |||||||||||||
| Генри Маске
|
5 | |||||||||||||
| Руслан Тарамов
|
0 | |||||||||||||
| Руслан Тарамов
|
4 | |||||||||||||
| Хамедиди Маймун
|
1 | |||||||||||||
| Руслан Тарамов
|
3 | |||||||||||||
| Калин Стоянов
|
2 | |||||||||||||
| Калин Стоянов
|
ко(1) | |||||||||||||
| Антонио Камерани
|
||||||||||||||
| Генри Маске
|
5 | |||||||||||||
| Хенрык Петрих
|
0 | |||||||||||||
| Хенрык Петрих
|
5 | |||||||||||||
| Шон Херон
|
0 | |||||||||||||
| Хенрык Петрих
|
ко(1) | |||||||||||||
| Свен Оттке
|
||||||||||||||
| Свен Оттке
|
я.п.г.(3) | |||||||||||||
| Штефан Ангерн
|
||||||||||||||
| Хенрык Петрих
|
5 | |||||||||||||
| Эсса Хукканен
|
0 | Третье место | ||||||||||||
| Эсса Хукканен
|
4 | |||||||||||||
| Петер Звезерейнен
|
1 | |||||||||||||
| Эсса Хукканен
|
4 | |||||||||||||
| Петер Мокрицкий
|
1 | |||||||||||||
| Петер Мокрицкий
|
5 | |||||||||||||
| Бекир Канторджи
|
0 | |||||||||||||
Отборочный этап:
- Эсса Хукканен (Финляндия) 3:2 Михал Франек (Чехословакия)
- Петер Звезерейнен 5:0 Жан Хублон (Бельгия)
Полутяжёлый вес (— 81 кг)
| 1/8 финала | Четвертьфиналы | Полуфиналы | Финал | |||||||||||
| Юрий Ваулин
|
ко(2) | |||||||||||||
| Кай Хелениус
|
||||||||||||||
| Юрий Ваулин
|
я.п.(3) | |||||||||||||
| Маркус Ботт
|
||||||||||||||
| Маркус Ботт
|
я.п.(2) | |||||||||||||
| Дэвид Боардмен
|
||||||||||||||
| Юрий Ваулин
|
5 | |||||||||||||
| Андреа Маги
|
0 | |||||||||||||
| Андреа Маги
|
я.п.(3) | |||||||||||||
| Эрих Кнехт
|
||||||||||||||
| Андреа Маги
|
3 | |||||||||||||
| Станислав Лакомец
|
2 | |||||||||||||
| Станислав Лакомец
|
я.п.г.(2) | |||||||||||||
| Марк Хулстём
|
||||||||||||||
| Юрий Ваулин
|
5 | |||||||||||||
| Рене Риль
|
0 | |||||||||||||
| Рене Риль
|
5 | |||||||||||||
| Лайош Эрош
|
0 | |||||||||||||
| Рене Риль
|
5 | |||||||||||||
| Асмир Войнович
|
0 | |||||||||||||
| Асмир Войнович
|
3 | |||||||||||||
| Николай Лапков
|
2 | |||||||||||||
| Рене Риль
|
5 | |||||||||||||
| Лофти Чанбакис
|
0 | Третье место | ||||||||||||
| Лофти Чанбакис
|
я.п.(2) | |||||||||||||
| Рене ван дер Ниссель
|
||||||||||||||
Первый тяжёлый вес (— 91 кг)
| 1/8 финала | Четвертьфиналы | Полуфиналы | Финал | |||||||||||
| Арнольд Вандерлиде
|
5 | |||||||||||||
| Клаус Нильсен
|
0 | |||||||||||||
| Арнольд Вандерлиде
|
5 | |||||||||||||
| Свилен Русинов
|
0 | |||||||||||||
| Свилен Русинов
|
3 | |||||||||||||
| Дьюла Алвич
|
2 | |||||||||||||
| Арнольд Вандерлиде
|
4 | |||||||||||||
| Рамзан Себиев
|
1 | |||||||||||||
| Рамзан Себиев
|
5 | |||||||||||||
| Рудольф Гавенциак
|
0 | |||||||||||||
| Рамзан Себиев
|
травма(3) | |||||||||||||
| Анджей Голота
|
||||||||||||||
| Анджей Голота
|
травма(3) | |||||||||||||
| Майк Хайдек
|
||||||||||||||
| Рамзан Себиев
|
травма(2) | |||||||||||||
| Луиджи Гаудиано
|
Третье место | |||||||||||||
| Луиджи Гаудиано
|
5 | |||||||||||||
| Миленко Андрич
|
0 | |||||||||||||
| Луиджи Гаудиано
|
5 | |||||||||||||
| Хосе Ортега
|
0 | |||||||||||||
| Хосе Ортега
|
я.п.г.(1) | |||||||||||||
| Георгиос Стефанопоулос
|
||||||||||||||
Супертяжёлый вес (+ 91 кг)
| Четвертьфиналы | Полуфиналы | Финал | ||||||||
| Улли Каден
|
5 | |||||||||
| Януш Заренкевич
|
0 | |||||||||
| Улли Каден
|
5 | |||||||||
| Бьяджо Кьянезе
|
0 | |||||||||
| Бьяджо Кьянезе
|
3 | |||||||||
| Азис Салиху
|
2 | |||||||||
| Улли Каден
|
3 | |||||||||
| Александр Ягубкин
|
2 | |||||||||
| Александр Ягубкин
|
3 | |||||||||
| Иштван Леваи
|
2 | |||||||||
| Александр Ягубкин
|
травма(3) | |||||||||
| Пётр Стойменов
|
||||||||||
| Пётр Стойменов
|
5 | |||||||||
| Ikonomonya Botowamungu
|
0 | |||||||||
Отборочный этап:
- Улли Каден (ГДР) травма(2) Дорин Ракару (Румыния)
Напишите отзыв о статье "Чемпионат Европы по боксу 1987"
Ссылки
- [sports123.com/box/index.html Итоги]
- [www.eaba.org/champ_european.html ЕАЛБ]
- [amateur-boxing.strefa.pl/Championships/EuropeanChampionships1987.html Amateur Boxing]
| ||||||
Отрывок, характеризующий Чемпионат Европы по боксу 1987
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.
В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.
Опять Дохтурова посылают туда в Фоминское и оттуда в Малый Ярославец, в то место, где было последнее сражение с французами, и в то место, с которого, очевидно, уже начинается погибель французов, и опять много гениев и героев описывают нам в этот период кампании, но о Дохтурове ни слова, или очень мало, или сомнительно. Это то умолчание о Дохтурове очевиднее всего доказывает его достоинства.
Естественно, что для человека, не понимающего хода машины, при виде ее действия кажется, что важнейшая часть этой машины есть та щепка, которая случайно попала в нее и, мешая ее ходу, треплется в ней. Человек, не знающий устройства машины, не может понять того, что не эта портящая и мешающая делу щепка, а та маленькая передаточная шестерня, которая неслышно вертится, есть одна из существеннейших частей машины.
10 го октября, в тот самый день, как Дохтуров прошел половину дороги до Фоминского и остановился в деревне Аристове, приготавливаясь в точности исполнить отданное приказание, все французское войско, в своем судорожном движении дойдя до позиции Мюрата, как казалось, для того, чтобы дать сражение, вдруг без причины повернуло влево на новую Калужскую дорогу и стало входить в Фоминское, в котором прежде стоял один Брусье. У Дохтурова под командою в это время были, кроме Дорохова, два небольших отряда Фигнера и Сеславина.
Вечером 11 го октября Сеславин приехал в Аристово к начальству с пойманным пленным французским гвардейцем. Пленный говорил, что войска, вошедшие нынче в Фоминское, составляли авангард всей большой армии, что Наполеон был тут же, что армия вся уже пятый день вышла из Москвы. В тот же вечер дворовый человек, пришедший из Боровска, рассказал, как он видел вступление огромного войска в город. Казаки из отряда Дорохова доносили, что они видели французскую гвардию, шедшую по дороге к Боровску. Из всех этих известий стало очевидно, что там, где думали найти одну дивизию, теперь была вся армия французов, шедшая из Москвы по неожиданному направлению – по старой Калужской дороге. Дохтуров ничего не хотел предпринимать, так как ему не ясно было теперь, в чем состоит его обязанность. Ему велено было атаковать Фоминское. Но в Фоминском прежде был один Брусье, теперь была вся французская армия. Ермолов хотел поступить по своему усмотрению, но Дохтуров настаивал на том, что ему нужно иметь приказание от светлейшего. Решено было послать донесение в штаб.
Для этого избран толковый офицер, Болховитинов, который, кроме письменного донесения, должен был на словах рассказать все дело. В двенадцатом часу ночи Болховитинов, получив конверт и словесное приказание, поскакал, сопутствуемый казаком, с запасными лошадьми в главный штаб.
Ночь была темная, теплая, осенняя. Шел дождик уже четвертый день. Два раза переменив лошадей и в полтора часа проскакав тридцать верст по грязной вязкой дороге, Болховитинов во втором часу ночи был в Леташевке. Слезши у избы, на плетневом заборе которой была вывеска: «Главный штаб», и бросив лошадь, он вошел в темные сени.
– Дежурного генерала скорее! Очень важное! – проговорил он кому то, поднимавшемуся и сопевшему в темноте сеней.
– С вечера нездоровы очень были, третью ночь не спят, – заступнически прошептал денщицкий голос. – Уж вы капитана разбудите сначала.
– Очень важное, от генерала Дохтурова, – сказал Болховитинов, входя в ощупанную им растворенную дверь. Денщик прошел вперед его и стал будить кого то:
– Ваше благородие, ваше благородие – кульер.
– Что, что? от кого? – проговорил чей то сонный голос.
– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.
Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.
Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
