Чемпионат Европы по гандболу среди женщин 2010
Поделись знанием:
Атака 6 го егерского обеспечила отступление правого фланга. В центре действие забытой батареи Тушина, успевшего зажечь Шенграбен, останавливало движение французов. Французы тушили пожар, разносимый ветром, и давали время отступать. Отступление центра через овраг совершалось поспешно и шумно; однако войска, отступая, не путались командами. Но левый фланг, который единовременно был атакован и обходим превосходными силами французов под начальством Ланна и который состоял из Азовского и Подольского пехотных и Павлоградского гусарского полков, был расстроен. Багратион послал Жеркова к генералу левого фланга с приказанием немедленно отступать.
Жерков бойко, не отнимая руки от фуражки, тронул лошадь и поскакал. Но едва только он отъехал от Багратиона, как силы изменили ему. На него нашел непреодолимый страх, и он не мог ехать туда, где было опасно.
Подъехав к войскам левого фланга, он поехал не вперед, где была стрельба, а стал отыскивать генерала и начальников там, где их не могло быть, и потому не передал приказания.
Командование левым флангом принадлежало по старшинству полковому командиру того самого полка, который представлялся под Браунау Кутузову и в котором служил солдатом Долохов. Командование же крайнего левого фланга было предназначено командиру Павлоградского полка, где служил Ростов, вследствие чего произошло недоразумение. Оба начальника были сильно раздражены друг против друга, и в то самое время как на правом фланге давно уже шло дело и французы уже начали наступление, оба начальника были заняты переговорами, которые имели целью оскорбить друг друга. Полки же, как кавалерийский, так и пехотный, были весьма мало приготовлены к предстоящему делу. Люди полков, от солдата до генерала, не ждали сражения и спокойно занимались мирными делами: кормлением лошадей в коннице, собиранием дров – в пехоте.
– Есть он, однако, старше моего в чином, – говорил немец, гусарский полковник, краснея и обращаясь к подъехавшему адъютанту, – то оставляяй его делать, как он хочет. Я своих гусар не могу жертвовать. Трубач! Играй отступление!
Но дело становилось к спеху. Канонада и стрельба, сливаясь, гремели справа и в центре, и французские капоты стрелков Ланна проходили уже плотину мельницы и выстраивались на этой стороне в двух ружейных выстрелах. Пехотный полковник вздрагивающею походкой подошел к лошади и, взлезши на нее и сделавшись очень прямым и высоким, поехал к павлоградскому командиру. Полковые командиры съехались с учтивыми поклонами и со скрываемою злобой в сердце.
– Опять таки, полковник, – говорил генерал, – не могу я, однако, оставить половину людей в лесу. Я вас прошу , я вас прошу , – повторил он, – занять позицию и приготовиться к атаке.
– А вас прошу не мешивайтся не свое дело, – отвечал, горячась, полковник. – Коли бы вы был кавалерист…
– Я не кавалерист, полковник, но я русский генерал, и ежели вам это неизвестно…
– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
– С Богом, г'ебята, – прозвучал голос Денисова, – г'ысыо, маг'ш!
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.
Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.
Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.
– Обошли! Отрезали! Пропали! – кричали голоса бегущих.
Полковой командир, в ту самую минуту как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста полковника и свою генеральскую важность, а главное – совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпавших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному, примерному офицеру.
Счастливо проскакав между французами, он подскакал к полю за лесом, через который бежали наши и, не слушаясь команды, спускались под гору. Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше. Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдата голоса полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды. Нравственное колебание, решающее участь сражений, очевидно, разрешалось в пользу страха.
Генерал закашлялся от крика и порохового дыма и остановился в отчаянии. Всё казалось потеряно, но в эту минуту французы, наступавшие на наших, вдруг, без видимой причины, побежали назад, скрылись из опушки леса, и в лесу показались русские стрелки. Это была рота Тимохина, которая одна в лесу удержалась в порядке и, засев в канаву у леса, неожиданно атаковала французов. Тимохин с таким отчаянным криком бросился на французов и с такою безумною и пьяною решительностью, с одною шпажкой, набежал на неприятеля, что французы, не успев опомниться, побросали оружие и побежали. Долохов, бежавший рядом с Тимохиным, в упор убил одного француза и первый взял за воротник сдавшегося офицера. Бегущие возвратились, баталионы собрались, и французы, разделившие было на две части войска левого фланга, на мгновение были оттеснены. Резервные части успели соединиться, и беглецы остановились. Полковой командир стоял с майором Экономовым у моста, пропуская мимо себя отступающие роты, когда к нему подошел солдат, взял его за стремя и почти прислонился к нему. На солдате была синеватая, фабричного сукна шинель, ранца и кивера не было, голова была повязана, и через плечо была надета французская зарядная сумка. Он в руках держал офицерскую шпагу. Солдат был бледен, голубые глаза его нагло смотрели в лицо полковому командиру, а рот улыбался.Несмотря на то,что полковой командир был занят отданием приказания майору Экономову, он не мог не обратить внимания на этого солдата.
– Ваше превосходительство, вот два трофея, – сказал Долохов, указывая на французскую шпагу и сумку. – Мною взят в плен офицер. Я остановил роту. – Долохов тяжело дышал от усталости; он говорил с остановками. – Вся рота может свидетельствовать. Прошу запомнить, ваше превосходительство!
– Хорошо, хорошо, – сказал полковой командир и обратился к майору Экономову.
Но Долохов не отошел; он развязал платок, дернул его и показал запекшуюся в волосах кровь.
– Рана штыком, я остался во фронте. Попомните, ваше превосходительство.
Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.
– Вишь, пыхнул опять, – проговорил Тушин шопотом про себя, в то время как с горы выскакивал клуб дыма и влево полосой относился ветром, – теперь мячик жди – отсылать назад.
– Что прикажете, ваше благородие? – спросил фейерверкер, близко стоявший около него и слышавший, что он бормотал что то.
– Ничего, гранату… – отвечал он.
«Ну ка, наша Матвевна», говорил он про себя. Матвевной представлялась в его воображении большая крайняя, старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий. Красавец и пьяница первый номер второго орудия в его мире был дядя ; Тушин чаще других смотрел на него и радовался на каждое его движение. Звук то замиравшей, то опять усиливавшейся ружейной перестрелки под горою представлялся ему чьим то дыханием. Он прислушивался к затиханью и разгоранью этих звуков.
– Ишь, задышала опять, задышала, – говорил он про себя.
Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра.
– Ну, Матвевна, матушка, не выдавай! – говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос:
– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.
Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
| Чемпионат Европы по гандболу среди женщин 2010 | |
|---|---|
| Подробности чемпионата | |
| Место проведения |  Дания  Норвегия
|
| Города проведения | 5 |
| Стадионы | 5 |
| Сроки отборочного турнира | 23 сентября 2009 — 30 мая 2010 |
| Сроки финального турнира | 7—19 декабря |
| Число участников | 31 |
| в финале | 16 |
| Призовые места | |
 Чемпион
|
Норвегия (5-й раз)
|
 Второе место
|
 Швеция
|
 Третье место
|
 Румыния
|
| Статистика чемпионата | |
| Посещаемость | 216 652 (4610 за игру) |
| Сыграно матчей | 47 |
| Забито голов | 2289 (48,7 за игру) |
| Бомбардир(ы) | Кристина Нягу — 53
|
| Лучший игрок | Линнеа Торстенссон
|
| Хронология | |
|
| |
Чемпионат Европы по гандболу среди женщин 2010 проходил в Дании и Норвегии с 7 по 19 декабря 2010 года. Это девятый по счёту турнир.
Турнир являлся отборочным к другим международным соревнованиям по гандболу. Победитель квалифицировался на летние Олимпийские игры 2012. Также три лучшие команды гарантировали себе участие в чемпионате мира 2011 наряду со сборной России, квалифицированной туда как действующий чемпион. Остальные 12 команд участвовали в стыковых матчах с не попавшими на европейский чемпионат командами.
Содержание
Стадионы
Два стадиона располагаются в Норвегии и три в Дании:
- Норвегия:
- Ларвик — Арена Ларвик (4000 человек)
- Лиллехаммер — Хоконс Халль (11 500 человек)
- Дания:
Квалификация
В квалификации для участия в чемпионате участвовали все желавшие участвовать команды, кроме принимающих стран (Дания и Норвегия) и действующего чемпиона (Норвегии). Все остальные страны были разделены на семь групп и две лучшие команды стали участниками финального турнира.
Жеребьёвка квалификации прошла 24 марта 2009 года. Матчи были сыграны с 23 сентября 2009 года по 30 мая 2010 года.
Участники
| Номер | Страна | Способ отбора | Прошлые выступления | Лучший результат | Последний результат |
|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Дания |
Принимающая страна | 1994—2008 | 1 (1994, 1996, 2002) | 11 (2008) |
| 2 | Норвегия |
Принимающая страна | 1994—2008 | 1 (1998, 2004—2008) | 1 (2008) |
| 3 |  Украина |
1-е место в 1-й группе | 1994—2008 | 2 (2000) | 10 (2008) |
| 4 | Румыния |
2-е место в 1-й группе | 1994, 2004, 2008 | 4 (2000) | 5 (2008) |
| 5 |  Венгрия |
1-е место во 2-й группе | 1994—2008 | 3 (2004, 2006) | 14 (2008) |
| 6 | Швеция |
2-е место во 2-й группе | 1994, 1996, 2002—2008 | 6 (2006) | 9 (2008) |
| 7 |  Франция |
1-е место в 3-й группе | 2000—2008 | 3 (2000) | 8 (2008) |
| 8 |  Исландия |
2-е место в 3-й группе | — | — | — |
| 9 |  Германия |
1-е место в 4-й группе | 1994—2008 | 2 (1994) | 4 (2008) |
| 10 |  Словения |
2-е место в 4-й группе | 2002—2006 | 9 (2004) | 16 (2006) |
| 11 |  Испания |
1-е место в 5-й группе | 1998, 2002—2008 | 2 (2008) | 2 (2008) |
| 12 |  Сербия |
2-е место в 5-й группе | 2006, 2008 | 13 (2008) | 13 (2008) |
| 13 |  Черногория |
1-е место в 6-й группе | — | — | — |
| 14 |  Россия |
2-е место в 6-й группе | 1994—2008 | 2 (2006) | 3 (2008) |
| 15 |  Хорватия |
1-е место в 7-й группе | 1994, 1996, 2004—2008 | 5 (1994) | 6 (2008) |
| 16 |  Нидерланды |
2-е место в 7-й группе | 1998, 2002, 2006 | 10 (1998) | 15 (2006) |
Жеребьёвка
Жеребьёвка прошла 5 июня 2010 года в Оденсе (Дания)
| Корзина 1 | Корзина 2 | Корзина 3 | Корзина 4 |
|---|---|---|---|
| Норвегия
|
Венгрия
|
Франция
|
Сербия
|
| Испания
|
Хорватия
|
Россия
|
Словения
|
| Черногория
|
Дания
|
Румыния
|
Нидерланды
|
| Германия
|
Украина
|
Швеция
|
Исландия
|
Судьи
На чемпионате Европы работали 13 пар судей:[1]
- Матия Губица, Борис Милошевич
-
Иржи Опава, Павел Валек - Мартин Гединг, Мадс Хансен
- Марлене Кролёкке Люте, Карина Кристиансен
- Шарлотт Бонавентура, Жюли Бонавентура
- Чаба Кекеш, Пал Кекеш
-
Шломо Коэн, Йорам Перец -
Зигмарс Столяров, Ренарс Лицис - Иван Павичевич, Милош Ражнатович
- Керсти Арнтсен, Ида Сесили Гуллаксен
- Диана-Кармен Флореску, Анамария Дуцэ
- Валерия Гусева, Стелла Вартанян[2]
-
Петер Бруновский, Владимир Чанда
Составы
Соревнование
- Время начала матчей указано местное (UTC+1).
Предварительный раунд
Группа A
| Место | Команда | В | Н | П | ГЗ | ГП | +/- | Очки |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Дания |
3 | 0 | 0 | 72 | 61 | +11 | 6 |
| 2 | Румыния |
2 | 0 | 1 | 92 | 79 | +13 | 4 |
| 3 | Испания |
1 | 0 | 2 | 71 | 75 | −4 | 2 |
| 4 | Сербия |
0 | 0 | 3 | 71 | 91 | −20 | 0 |
| 7 декабря 18:15 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/07122010/1/1.pdf Отчёт] | Испания
|
26 : 30 (10:15) | Румыния
|
Гигантиум, Ольборг Зрителей: 4231 Судьи: Херсти Артсен, Ида Сесилье Гуллаксен
|
| Нереа Пена — 6 | Голы | Кристина Вэрзару — 9 |
| 7 декабря 20:45 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/07122010/2/2.pdf Отчёт] | Дания
|
25 : 20 (14:6) | Сербия
|
Гигантиум, Ольборг Зрителей: 6223 Судьи: Петер Бруновский, Владимир Чанда
|
| Маибритт Квиесгор — 4 | Голы | Андреа Лекич — 7 |
| 9 декабря 18:45 |
[www.sportresult.com/sports/hb/HBEM10W/PDF/09122010/3/3TM.pdf Отчёт] | Сербия
|
23 : 26 (9:14) | Испания
|
Гигантиум, Ольборг Зрителей: 4625 Судьи: Чаба Кекеш, Пал Кекеш
|
| Андреа Лекич, Саня Дамньянович — 6 | Голы | Нели Карла Альберто — 5 |
| 9 декабря 20:45 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/09122010/4/4.pdf Отчёт] | Румыния
|
22 : 25 (15:14) | Дания
|
Гигантиум, Ольборг Зрителей: 6476 Судьи: Шарлотт Бонавентура, Жули Бонавентура
|
| Кристина Нягу — 8 | Голы | Анн-Грете Норгор — 7 |
| 11 декабря 18:45 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/11122010/5/5.pdf Отчёт] | Румыния
|
40 : 28 (20:14) | Сербия
|
Гигантиум, Ольборг Зрителей: 5800 Судьи: Сломо Коэн, Йорам Перец
|
| Кристина Нягу — 7 | Голы | Катарина Крпеж — 6 |
| 11 декабря 20:45 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/11122010/6/6.pdf Отчёт] | Испания
|
19 : 22 (9:12) | Дания
|
Гигантиум, Ольборг Зрителей: 6607 Судьи: Иржи Опава, Павел Валек
|
| Марта Манге — 4 | Голы | Трине Троэлсен — 6 |
Группа B
| Место | Команда | В | Н | П | ГЗ | ГП | +/- | Очки |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Россия |
2 | 0 | 1 | 82 | 69 | +13 | 4 |
| 2 | Черногория |
2 | 0 | 1 | 78 | 74 | +4 | 4 |
| 3 | Хорватия |
2 | 0 | 1 | 88 | 83 | +5 | 4 |
| 4 | Исландия |
0 | 0 | 3 | 69 | 91 | −22 | 0 |
| 7 декабря 18:15 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/07122010/7/7.pdf Отчёт] | Черногория
|
24 : 22 (10:15) | Россия
|
Атлетион, Орхус Зрителей: 600 Судьи: Чаба Кекеш, Пал Кекеш
|
| Бояна Попович — 9 | Голы | Полина Кузнецова, Эмилия Турей — 4 |
| 7 декабря 20:15 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/07122010/8/8.pdf Отчёт] | Хорватия
|
35 : 25 (19:12) | Исландия
|
Атлетион, Орхус Зрителей: 300 Судьи: Сломо Коэн, Йорам Перец
|
| Кристина Франич — 9 | Голы | Ханна-Гвюдрун Стефансдоттир — 6 |
| 9 декабря 18:15 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/09122010/9/9.pdf Отчёт] | Исландия
|
23 : 26 (10:14) | Черногория
|
Атлетион, Орхус Зрителей: 1200 Судьи: Херсти Артсен, Ида Сесилье Гуллаксен
|
| Храбнхильдюр Скуладоттир — 8 | Голы | Йованка Радичевич, Майя Савич — 6 |
| 9 декабря 20:15 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/09122010/10/10.pdf Отчёт] | Россия
|
30 : 24 (16:11) | Хорватия
|
Атлетион, Орхус Зрителей: 900 Судьи: Иржи Опава, Павел Валек
|
| Анна Кочетова — 6 | Голы | Кристина Франич, Никица Пушич — 7 |
| 11 декабря 18:15 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/11122010/11/11.pdf Отчёт] | Россия
|
30 : 21 (16:9) | Исландия
|
Атлетион, Орхус Зрителей: 1150 Судьи: Шарлотт Бонавентура, Жули Бонавентура
|
| Анна Кочетова — 6 | Голы | Ракель-Дёгг Брагадоттир — 5 |
| 11 декабря 20:15 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/11122010/12/12.pdf Отчёт] | Черногория
|
28 : 29 (12:13) | Хорватия
|
Атлетион, Орхус Зрителей: 900 Судьи: Петер Бруновский, Владимир Чанда
|
| Бояна Попович — 11 | Голы | Андреа Пенезич — 10 |
Группа C
| Место | Команда | В | Н | П | ГЗ | ГП | +/- | Очки |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Швеция |
3 | 0 | 0 | 85 | 68 | +17 | 6 |
| 2 | Нидерланды |
1 | 0 | 2 | 70 | 68 | +2 | 2 |
| 3 | Украина |
1 | 0 | 2 | 71 | 81 | −10 | 2 |
| 4 | Германия |
1 | 0 | 2 | 78 | 87 | −9 | 2 |
| 7 декабря 17:45 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/07122010/13/13.pdf Отчёт] | Германия
|
25 : 27 (14:12) | Швеция
|
Арена Ларвик, Ларвик Зрителей: 1956 Судьи: Матия Губица, Борис Милошевич
|
| Франциска Мицнер — 6 | Голы | Изабелль Гульден — 7 |
| 7 декабря 19:45 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/07122010/14/14.pdf Отчёт] | Украина
|
13 : 25 (8:13) | Нидерланды
|
Арена Ларвик, Ларвик Зрителей: 607 Судьи: Марлене Кролокке Лютье, Карина Кристиансен
|
| Регина Шимкуте — 5 | Голы | Маура Виссер — 10 |
| 8 декабря 17:45 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/08122010/16/16.pdf Отчёт] | Швеция
|
33 : 25 (18:15) | Украина
|
Арена Ларвик, Ларвик Зрителей: 1034 Судьи: Диана-Кармен Флореску, Анамария Дута
|
| Линнеа Торстенссон — 7 | Голы | Ольга Ващук — 6 |
| 8 декабря 19:45 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/08122010/15/15.pdf Отчёт] | Нидерланды
|
27 : 30 (18:17) | Германия
|
Арена Ларвик, Ларвик Зрителей: 1058 Судьи: Марлене Кролокке Лютье, Карина Кристиансен
|
| Лаура ван дер Хейден — 7 | Голы | Сабрина Рихтер, Анна Лёрпер — 7 |
| 10 декабря 17:45 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/10122010/17/17.pdf Отчёт] | Швеция
|
25 : 18 (14:6) | Нидерланды
|
Арена Ларвик, Ларвик Зрителей: 1205 Судьи: Зигмарс Столаровс, Ренарс Лицис
|
| Изабелль Гульден — 6 | Голы | Перл ван дер Виссел — 6 |
| 10 декабря 19:45 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/10122010/18/18.pdf Отчёт] | Германия
|
23 : 33 (10:15) | Украина
|
Арена Ларвик, Ларвик Зрителей: 894 Судьи: Иван Павицевич, Милош Разнатович
|
| Грит Юрак — 6 | Голы | Юлия Манагарова — 8 |
Группа D
| Место | Команда | В | Н | П | ГЗ | ГП | +/- | Очки |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Норвегия |
3 | 0 | 0 | 99 | 51 | +48 | 6 |
| 2 | Венгрия |
2 | 0 | 1 | 62 | 71 | −9 | 4 |
| 3 | Франция |
1 | 0 | 2 | 69 | 73 | −4 | 2 |
| 4 | Словения |
0 | 0 | 3 | 54 | 89 | −35 | 0 |
| 7 декабря 18:15 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/07122010/20/20.pdf Отчёт] | Венгрия
|
28 : 19 (16:10) | Словения
|
Хоконс Халль, Лиллехаммер Зрителей: 4300 Судьи: Валерия Гусева, Стелла Вартанян
|
| Анита Булат — 6 | Голы | Урша Овен — 6 |
| 7 декабря 20:15 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/07122010/19/19.pdf Отчёт] | Норвегия
|
33 : 22 (19:10) | Франция
|
Хоконс Халль, Лиллехаммер Зрителей: 5145 Судьи: Иван Павицевич, Милош Разнатович
|
| Линн-Кристин Рьегельхут — 7 | Голы | Одре Деруан — 7 |
| 8 декабря 18:15 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/08122010/22/22.pdf Отчёт] | Франция
|
18 : 21 (7:12) | Венгрия
|
Хоконс Халль, Лиллехаммер Зрителей: 2178 Судьи: Зигмарс Столаровс, Ренарс Лицис
|
| Александра Лакрабер — 6 | Голы | Анита Булат — 5 |
| 8 декабря 20:15 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/08122010/21/21.pdf Отчёт] | Словения
|
16 : 32 (6:19) | Норвегия
|
Хоконс Халль, Лиллехаммер Зрителей: 2674 Судьи: Валерия Гусева, Стелла Вартанян
|
| Ана Грос — 4 | Голы | Хейди Лёке — 7 |
| 10 декабря 18:15 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/10122010/23/23.pdf Отчёт] | Франция
|
29 : 19 (15:9) | Словения
|
Хоконс Халль, Лиллехаммер Зрителей: 5050 Судьи: Диана-Кармен Флореску, Анамария Дута
|
| Марьяма Синьят — 7 | Голы | Нина Еричек — 8 |
| 10 декабря 20:15 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/10122010/24/24.pdf Отчёт] | Норвегия
|
34 : 13 (19:7) | Венгрия
|
Хоконс Халль, Лиллехаммер Зрителей: 10185 Судьи: Матия Губица, Борис Милошевич
|
| Хейди Лёке — 7 | Голы | Зита Сучански — 8 |
Основной раунд
Группа I
| Место | Команда | В | Н | П | ГЗ | ГП | +/- | Очки |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Дания |
4 | 0 | 1 | 133 | 110 | +23 | 8 |
| 2 | Румыния |
3 | 0 | 2 | 126 | 129 | −3 | 6 |
| 3 | Черногория |
3 | 0 | 2 | 125 | 123 | +2 | 6 |
| 4 | Россия |
2 | 0 | 3 | 129 | 124 | +5 | 4 |
| 5 | Хорватия |
2 | 0 | 3 | 117 | 142 | −25 | 4 |
| 6 | Испания |
1 | 0 | 4 | 117 | 119 | −2 | 2 |
| 13 декабря 16:45 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/13122010/25/25.pdf Отчёт] | Испания
|
20 : 22 (12:12) | Черногория
|
МЦХ Арена, Хернинг Зрителей: 3000 Судьи: Чаба Кекеш, Пал Кекеш
|
| Нели Карла Альберта — 6 | Голы | Бояна Попович — 6 |
| 13 декабря 18:45 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/13122010/26/26.pdf Отчёт] | Румыния
|
31 : 22 (14:12) | Хорватия
|
МЦХ Арена, Хернинг Зрителей: 8000 Судьи: Иржи Опава, Павел Валек
|
| Кристина Нягу, Оана Андрея Маня — 7 | Голы | Андреа Пенезич — 6 |
| 13 декабря 20:45 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/13122010/27/27.pdf Отчёт] | Дания
|
26 : 20 (11:10) | Россия
|
МЦХ Арена, Хернинг Зрителей: 11 454 Судьи: Петер Бруновский, Владимир Чанда
|
| Мие Аугустесен — 7 | Голы | Полина Кузнецова — 4 |
| 14 декабря 16:45 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/14122010/30/30.pdf Отчёт] | Румыния
|
23 : 21 (13:12) | Черногория
|
МЦХ Арена, Хернинг Зрителей: 3420 Судьи: Петер Бруновский, Владимир Чанда
|
| Кристина Нягу — 11 | Голы | Бояна Попович — 7 |
| 14 декабря 18:45 |
[www.sportresult.com/sports/hb/HBEM10W/PDF/14122010/28/28TM.pdf Отчёт] | Испания
|
30 : 22 (16:12) | Россия
|
МЦХ Арена, Хернинг Зрителей: 9430 Судьи: Шарлотт Бонавентура, Жули Бонавентура
|
| Нерея Пена — 8 | Голы | Екатерина Давыденко, Екатерина Веткова — 5 |
| 14 декабря 20:45 |
[www.sportresult.com/sports/hb/HBEM10W/PDF/14122010/29/29.pdf Отчёт] | Дания
|
31 : 19 (16:10) | Хорватия
|
МЦХ Арена, Хернинг Зрителей: 11 304 Судьи: Чаба Кекеш, Пал Кекеш
|
| Маибритт Квиесгор — 7 | Голы | Лидия Хорват — 4 |
| 16 декабря 16:45 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/16122010/32/32.pdf Отчёт] | Румыния
|
20 : 35 (10:19) | Россия
|
МЦХ Арена, Хернинг Зрителей: 3980 Судьи: Херсти Артсен, Ида Сесилье Гуллаксен
|
| Мелинда Гайгер — 6 | Голы | Анна Сен — 6 |
| 16 декабря 18:45 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/16122010/33/33.pdf Отчёт] | Испания
|
22 : 23 (10:11) | Хорватия
|
МЦХ Арена, Хернинг Зрителей: 7630 Судьи: Иржи Опава, Павел Валек
|
| Марта Манге, Бегона Фернандес, Нереа Пена — 5 | Голы | Андреа Пенезич — 8 |
| 16 декабря 20:45 |
[www.sportresult.com/sports/hb/HBEM10W/PDF/16122010/31/31TM.pdf Отчёт] | Дания
|
29 : 30 (18:14) | Черногория
|
МЦХ Арена, Хернинг Зрителей: 11 461 Судьи: Шарлотт Бонавентура, Жули Бонавентура
|
| Камилла Далбю — 8 | Голы | Бояна Попович — 8 |
Группа II
| Место | Команда | В | Н | П | ГЗ | ГП | +/- | Очки |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Швеция |
4 | 0 | 1 | 127 | 103 | +24 | 8 |
| 2 | Норвегия |
4 | 0 | 1 | 153 | 91 | +62 | 8 |
| 3 | Франция |
3 | 0 | 2 | 116 | 115 | +1 | 6 |
| 4 | Нидерланды |
2 | 0 | 3 | 104 | 115 | −11 | 4 |
| 5 | Венгрия |
2 | 0 | 3 | 98 | 128 | −30 | 4 |
| 6 | Украина |
0 | 0 | 5 | 101 | 147 | −46 | 0 |
| 12 декабря 16:15 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/12122010/35/35.pdf Отчёт] | Нидерланды
|
21 : 23 (10:13) | Франция
|
Хоконс Халль, Лиллехаммер Зрителей: 2133 Судьи: Матия Губица, Борис Милошевич
|
| Маура Виссер — 9 | Голы | Анжелик Спинсер, Сираба Дембель, Одре Деруан, Марьяма Синьят, Александра Лякрабер — 3 |
| 12 декабря 18:15 |
[www.sportresult.com/sports/hb/HBEM10W/PDF/12122010/34/34TM.pdf Отчёт] | Украина
|
25 : 26 (12:14) | Венгрия
|
Хоконс Халль, Лиллехаммер Зрителей: 2471 Судьи: Мартин Гьединг, Мадс Хансен
|
| Анастасия Подпалова — 9 | Голы | Зита Сучански — 6 |
| 12 декабря 20:15 |
[www.sportresult.com/sports/hb/HBEM10W/PDF/12122010/36/36TM.pdf Отчёт] | Швеция
|
24 : 19 (13:6) | Норвегия
|
Хоконс Халль, Лиллехаммер Зрителей: 6535 Судьи: Валерия Гусева, Стелла Вартанян
|
| Линнеа Торстенссон — 7 | Голы | Ида Альстад — 5 |
| 14 декабря 16:15 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/14122010/39/39.pdf Отчёт] | Нидерланды
|
27 : 19 (15:10) | Венгрия
|
Хоконс Халль, Лиллехаммер Зрителей: 346 Судьи: Зигмарс Столаровс, Ренарс Лицис
|
| Лаура ван дер Хейден, Маура Виссер — 6 | Голы | Зита Сучански — 6 |
| 14 декабря 18:15 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/14122010/38/38.pdf Отчёт] | Швеция
|
21 : 22 (9:11) | Франция
|
Хоконс Халль, Лиллехаммер Зрителей: 2150 Судьи: Мартин Гьединг, Мадс Хансен
|
| Линнеа Торстенссон — 8 | Голы | Аллисон Пино, Марьяма Синьят — 4 |
| 14 декабря 20:15 |
[www.sportresult.com/sports/hb/HBEM10W/PDF/14122010/37/37.pdf Отчёт] | Украина
|
19 : 32 (6:13) | Норвегия
|
Хоконс Халль, Лиллехаммер Зрителей: 3527 Судьи: Диана-Кармен Флореску, Анамария Дута
|
| Валерия Зоря — 3 | Голы | Хейди Лёке — 6 |
| 15 декабря 16:15 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/15122010/42/42.pdf Отчёт] | Украина
|
19 : 31 (13:16) | Франция
|
Хоконс Халль, Лиллехаммер Зрителей: 711 Судьи: Матия Губица, Борис Милошевич
|
| Виктория Борщенко — 7 | Голы | Аллисон Пино — 6 |
| 15 декабря 18:15 |
[www.sportresult.com/sports/hb/HBEM10W/PDF/15122010/40/40TM.pdf Отчёт] | Швеция
|
24 : 19 (10:12) | Венгрия
|
Хоконс Халль, Лиллехаммер Зрителей: 2340 Судьи: Диана-Кармен Флореску, Анамария Дута
|
| Линнеа Торстенссон — 8 | Голы | Зита Сучански — 8 |
| 15 декабря 20:15 |
[www.sportresult.com/sports/hb/HBEM10W/PDF/15122010/41/41TM.pdf Отчёт] | Нидерланды
|
13 : 35 (9:18) | Норвегия
|
Хоконс Халль, Лиллехаммер Зрителей: 5123 Судьи: Валерия Гусева, Стелла Вартанян
|
| Лоис Аббинг — 4 | Голы | Хейди Лёке — 7 |
Плей-офф
| Полуфиналы | Финал | ||||||
| 18 декабря — Хернинг | |||||||
| Румыния
|
22 | ||||||
| Швеция
|
25 | ||||||
| 19 декабря — Хернинг | |||||||
| Швеция
|
20 | ||||||
| Норвегия
|
25 | ||||||
| Третье место | |||||||
| 18 декабря — Хернинг | 19 декабря — Хернинг | ||||||
| Дания
|
19 | Румыния
|
16 | ||||
| Норвегия
|
29 | Дания
|
15 | ||||
Матч за 5-е место
| 18 декабря 11:30 |
[www.sportresult.com/sports/hb/HBEM10W/PDF/18122010/43/43.pdf Отчёт] | Черногория
|
19 : 23 (5:12) | Франция
|
МЦХ Арена, Хернинг Зрителей: 3320 Судьи: Чаба Кекеш, Пал Кекеш
|
| Бояна Попович — 5 | Голы | Марьяма Синьят — 7 |
Полуфиналы
| 18 декабря 14:30 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/18122010/45/45.pdf Отчёт] | Румыния
|
22 : 25 (13:14) | Швеция
|
МЦХ Арена, Хернинг Зрителей: 9600 Судьи: Петер Бруновский, Владимир Чанда
|
| Кристина Нягу — 7 | Голы | Линнеа Торстенссон — 9 |
| 18 декабря 17:00 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/18122010/44/44.pdf Отчёт] | Дания
|
19 : 29 (10:14) | Норвегия
|
МЦХ Арена, Хернинг Зрителей: 11 411 Судьи: Матия Губица, Борис Милошевич
|
| Рикке Сков — 5 | Голы | Линн Юрум Сулланн — 7 |
Матч за 3-е место
| 19 декабря 14:30 |
[www.sportresult.com/sports/hb/hbem10w/PDF/19122010/46/46.pdf Отчёт] | Дания
|
15 : 16 (7:9) | Румыния
|
МЦХ Арена, Хернинг Зрителей: 11 004 Судьи: Шарлотт Бонавентура, Жули Бонавентура
|
| Анн-Грете Норгор, Рикке Сков — 4 | Голы | Кристина Нягу — 6 |
Финал
| 19 декабря 17:00 |
[www.sportresult.com/sports/hb/HBEM10W/PDF/19122010/47/47TM.pdf Отчёт] | Швеция
|
20 : 25 (11:10) | Норвегия
|
МЦХ Арена, Хернинг Зрителей: 11 004 Судьи: Мартин Гьединг, Мадс Хансен
|
| Изабелль Гульден — 7 | Голы | Хейди Лёке, Гро Хаммерсенг — 5 |
Бомбардиры
|
|
|
Символическая сборная
- Вратарь — Катрин Лунде Харальдсен
- Левая крайняя — Мие Аугустесен
- Левая полусредняя — Кристина Нягу
- Разыгрывающая — Гро Хаммерсенг
- Линейная — Хейди Лёке
- Правая полусредняя — Нереа Пена
- Правая крайняя — Маибритт Квиесгор
Индивидуальные призы
- MVP — Линнеа Торстенссон
- Лучший бомбардир — Кристина Нягу
- Лучший игрок оборонительного плана — Йоханна Виберг
Напишите отзыв о статье "Чемпионат Европы по гандболу среди женщин 2010"
Примечания
Ссылки
- [www.ehf-euro.com/DEN-NOR2010.1411.0.html Турнир на сайте EHF] (англ.)
|
||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Чемпионат Европы по гандболу среди женщин 2010
«Ура а а а!» протяжным криком разнеслось по нашей линии и, обгоняя князя Багратиона и друг друга, нестройною, но веселою и оживленною толпой побежали наши под гору за расстроенными французами.Атака 6 го егерского обеспечила отступление правого фланга. В центре действие забытой батареи Тушина, успевшего зажечь Шенграбен, останавливало движение французов. Французы тушили пожар, разносимый ветром, и давали время отступать. Отступление центра через овраг совершалось поспешно и шумно; однако войска, отступая, не путались командами. Но левый фланг, который единовременно был атакован и обходим превосходными силами французов под начальством Ланна и который состоял из Азовского и Подольского пехотных и Павлоградского гусарского полков, был расстроен. Багратион послал Жеркова к генералу левого фланга с приказанием немедленно отступать.
Жерков бойко, не отнимая руки от фуражки, тронул лошадь и поскакал. Но едва только он отъехал от Багратиона, как силы изменили ему. На него нашел непреодолимый страх, и он не мог ехать туда, где было опасно.
Подъехав к войскам левого фланга, он поехал не вперед, где была стрельба, а стал отыскивать генерала и начальников там, где их не могло быть, и потому не передал приказания.
Командование левым флангом принадлежало по старшинству полковому командиру того самого полка, который представлялся под Браунау Кутузову и в котором служил солдатом Долохов. Командование же крайнего левого фланга было предназначено командиру Павлоградского полка, где служил Ростов, вследствие чего произошло недоразумение. Оба начальника были сильно раздражены друг против друга, и в то самое время как на правом фланге давно уже шло дело и французы уже начали наступление, оба начальника были заняты переговорами, которые имели целью оскорбить друг друга. Полки же, как кавалерийский, так и пехотный, были весьма мало приготовлены к предстоящему делу. Люди полков, от солдата до генерала, не ждали сражения и спокойно занимались мирными делами: кормлением лошадей в коннице, собиранием дров – в пехоте.
– Есть он, однако, старше моего в чином, – говорил немец, гусарский полковник, краснея и обращаясь к подъехавшему адъютанту, – то оставляяй его делать, как он хочет. Я своих гусар не могу жертвовать. Трубач! Играй отступление!
Но дело становилось к спеху. Канонада и стрельба, сливаясь, гремели справа и в центре, и французские капоты стрелков Ланна проходили уже плотину мельницы и выстраивались на этой стороне в двух ружейных выстрелах. Пехотный полковник вздрагивающею походкой подошел к лошади и, взлезши на нее и сделавшись очень прямым и высоким, поехал к павлоградскому командиру. Полковые командиры съехались с учтивыми поклонами и со скрываемою злобой в сердце.
– Опять таки, полковник, – говорил генерал, – не могу я, однако, оставить половину людей в лесу. Я вас прошу , я вас прошу , – повторил он, – занять позицию и приготовиться к атаке.
– А вас прошу не мешивайтся не свое дело, – отвечал, горячась, полковник. – Коли бы вы был кавалерист…
– Я не кавалерист, полковник, но я русский генерал, и ежели вам это неизвестно…
– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
– С Богом, г'ебята, – прозвучал голос Денисова, – г'ысыо, маг'ш!
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.
Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.
Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.
– Обошли! Отрезали! Пропали! – кричали голоса бегущих.
Полковой командир, в ту самую минуту как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста полковника и свою генеральскую важность, а главное – совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпавших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному, примерному офицеру.
Счастливо проскакав между французами, он подскакал к полю за лесом, через который бежали наши и, не слушаясь команды, спускались под гору. Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше. Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдата голоса полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды. Нравственное колебание, решающее участь сражений, очевидно, разрешалось в пользу страха.
Генерал закашлялся от крика и порохового дыма и остановился в отчаянии. Всё казалось потеряно, но в эту минуту французы, наступавшие на наших, вдруг, без видимой причины, побежали назад, скрылись из опушки леса, и в лесу показались русские стрелки. Это была рота Тимохина, которая одна в лесу удержалась в порядке и, засев в канаву у леса, неожиданно атаковала французов. Тимохин с таким отчаянным криком бросился на французов и с такою безумною и пьяною решительностью, с одною шпажкой, набежал на неприятеля, что французы, не успев опомниться, побросали оружие и побежали. Долохов, бежавший рядом с Тимохиным, в упор убил одного француза и первый взял за воротник сдавшегося офицера. Бегущие возвратились, баталионы собрались, и французы, разделившие было на две части войска левого фланга, на мгновение были оттеснены. Резервные части успели соединиться, и беглецы остановились. Полковой командир стоял с майором Экономовым у моста, пропуская мимо себя отступающие роты, когда к нему подошел солдат, взял его за стремя и почти прислонился к нему. На солдате была синеватая, фабричного сукна шинель, ранца и кивера не было, голова была повязана, и через плечо была надета французская зарядная сумка. Он в руках держал офицерскую шпагу. Солдат был бледен, голубые глаза его нагло смотрели в лицо полковому командиру, а рот улыбался.Несмотря на то,что полковой командир был занят отданием приказания майору Экономову, он не мог не обратить внимания на этого солдата.
– Ваше превосходительство, вот два трофея, – сказал Долохов, указывая на французскую шпагу и сумку. – Мною взят в плен офицер. Я остановил роту. – Долохов тяжело дышал от усталости; он говорил с остановками. – Вся рота может свидетельствовать. Прошу запомнить, ваше превосходительство!
– Хорошо, хорошо, – сказал полковой командир и обратился к майору Экономову.
Но Долохов не отошел; он развязал платок, дернул его и показал запекшуюся в волосах кровь.
– Рана штыком, я остался во фронте. Попомните, ваше превосходительство.
Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.
– Вишь, пыхнул опять, – проговорил Тушин шопотом про себя, в то время как с горы выскакивал клуб дыма и влево полосой относился ветром, – теперь мячик жди – отсылать назад.
– Что прикажете, ваше благородие? – спросил фейерверкер, близко стоявший около него и слышавший, что он бормотал что то.
– Ничего, гранату… – отвечал он.
«Ну ка, наша Матвевна», говорил он про себя. Матвевной представлялась в его воображении большая крайняя, старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий. Красавец и пьяница первый номер второго орудия в его мире был дядя ; Тушин чаще других смотрел на него и радовался на каждое его движение. Звук то замиравшей, то опять усиливавшейся ружейной перестрелки под горою представлялся ему чьим то дыханием. Он прислушивался к затиханью и разгоранью этих звуков.
– Ишь, задышала опять, задышала, – говорил он про себя.
Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра.
– Ну, Матвевна, матушка, не выдавай! – говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос:
– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.
Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
