Чесма (катер)
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Проверить нейтральность. На странице обсуждения должны быть подробности.
|
Че́сма — минный катер Российского Императорского флота, отличившийся в ходе Русско-турецкой войны 1877—1878 годов.
Один из четырёх катеров, которыми был вооружён минный транспорт «Великий князь Константин». Участник первой в истории успешной торпедной атаки (13-14 января 1878 года).
Построен в 1876 году на заводе Берда в Санкт-Петербурге[1]. 26 декабря 1876 года приказом С. О. Макарова № 21 катеру было присвоено имя «Чесма»[1] (в соответствии с орфографией того периода — «Чесьма») в честь победы русского флота в сражении в Чесменской бухте.
«Чесма» был единственным из четырех катеров «Великого князя Константина» сделанным специально по заказу (остальные были — два («Наварин», «Минёр») разъездных, снятые с других кораблей, один («Синоп») — гидрографический)[1]. «Чесма» была сделана из тонких медных листов, что доставляло дополнительные сложности — кроме того, что корпус мог пострадать даже от лёгкого удара, из-за его слабости подъём на боканцы (шлюпбалки) приходилось осуществлять поднимая катер за паровой котёл, поддерживая снизу изогнутой деревянной балкой[2].
Но в отличие от других катеров «Чесма» обладала лучшей мореходностью, большей скоростью, могла нести шестовую мину без дополнительных ухищрений, и позже, когда на вооружение минного транспорта поступили самодвижущиеся мины (торпеды) Уайтхеда оказалась в состоянии нести торпедный аппарат в виде подкильной дырчатой трубы (на «Синопе» для этого использовался буксируемый плотик — труба оказалась для него слишком тяжелой). После торпедный атаки подкильная труба сбрасывалась, так как сильно снижала скорость катера.
В ходе Русско-турецкой войны 1877—1878 годов «Чесма» участвовала во всех пяти ночных рейдах «Великого князя Константина» против флота Османской империи (подробнее в статье о «Великом князе Константине»). Во всех рейдах катером командовал один из основополжников и энтузиастов минного дела, соратник С. О. Макарова, лейтенант, позже — капитан-лейтенант, Измаил Максимович Зацаренный.
В ночь с 13 на 14 января 1878 года катера «Чесма» и «Синоп» (под командование лейтенанта Шешинского), доставленные к Батуму минным транспортом «Великий князь Константин», провели первую в мировой истории успешную торпедную атаку, потопив турецкую канонерскую лодку.
Из копии с рапорта лейтенанта Зацаренного командующему пароходом «Великий Князь Константин» (С. О. Макарову) от 16 января 1878 года:
В 2 1/2 часа ночи на 14-е января отвалив от борта парохода, катера пошли по указанному направлению на Батумский рейд, но легкий береговой туман и снег на горах изменяли форму берегов, — почему пришлось идти медленно и только в 1/2 2 часа мы вошли на рейд с севера. Луна восходила из-за гор и около 2-х часов ярко осветила неприятельскую эскадру и рейд, на котором прежде всего увидали стоящее, при выходе с рейда, сторожевое двухмачтовое судно, затем освещенные луною белые здания города, батарею на маячном мысе и семь судов, стоящих у берега, как всегда в Батуме, кормами к берегу, между ними особенно отличались беловатые кожухи одного 2-х мачтового парохода, ближайшего к выходу, затем следовали: два трехмачтовых судна, пароход с большими кожухами и еще в глубине бухты три судна с рангоутом, число мачт на которых было весьма трудно определить. Расстояние от нас до эскадры было около 1 мили, а до сторожевого судна около 1/2 мили. Освещенные луною снежные горы делали картину еще светлее.Подойдя к сторожевому судну и определив, что оно военное, приблизительно от 1000—1500 тонн, двухмачтовое, имеющее фок-мачту с реями, винтовое, под парами, с шестью поднятыми белыми шлюпками, я дал самый малый ход и с расстояния 40 — 30 саженей выстрелил миною Уайтхеда, в то же время и лейтенант Шешинский пустил свою мину. Последовавшие два одновременно взрыва в правый борт, мой по направлению грот-мачты, а Шешинского правее, подняли высокий и широкий, черный столб воды в пол-мачты, послышался страшный треск и пароход накренившись на правую сторону через минуту совершенно скрылся под водою, а затем и мачт не стало видно и только большой круг обломков указывал место его гибели; дружное «ура», катеров известили неприятельскую эскадру о потоплении его сторожевого парохода.
Ужасные отчаянные крики утопающих турок огласили тихую бухту. Оба катера осторожно вошли в массу обломков, желая спасти хотя часть людей, но путаясь все время винтами в обломках, мы поспешили выйти на чистое место и направились обратно к своему пароходу. В это время в стороне эскадры показался дым, вероятно идущего судна или катера для спасения людей и открылась с берега орудийная пальба, а затем действительно минут через 10 — 15, на месте катастрофы показались огни фалшвееров. В начале 4 часов катера пристали к борту парохода Великий Князь Константин.
Во время атаки поведение команд обоих катеров было безукоризненно.
О чем имею честь доложить.[3]
Позже выяснилось, что потопленный корабль — винтовая канонерская лодка «Интибах» водоизмещением 163 тонны[4]. Адмирал турецкого флота Гобарт-паша не упоминает о гибели этого корабля[5] (но он и до этого был склонен к дезинформации, в частности, про потопление трёх русских минных катеров при предыдущей торпедной атаке[1]). Вероятно поэтому в некоторых источниках иногда указывается, что в ходе атаки «Интибах» был только поврежден.
Атаки минных катеров парохода «Великий князь Константин» нашли отражение в картинах русских маринистов Айвазовского, Лагорио, Боголюбова.
См. также
- [www.shipmodeling.ru/200408_02.php Фотографии модели катера «Чесма»]
- Русско-турецкая война (1877—1878)
- Черноморский флот Российской империи
- Великий Князь Константин (минный транспорт)
- Синоп (катер)
- Зацаренный, Измаил Максимович
- Минный транспорт
- Минный катер
- Миноноска
- Миноносец
- Торпеда
Напишите отзыв о статье "Чесма (катер)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 [www.navycollection.narod.ru/ships/Russia/Auxillaries/Velikiy_Knyaz_Konstantin/history2.html Минные катера на Дунае и Черном море (к 120-летию окончания русско-турецкой войны 1877—1878 годов). Атакуют катера парохода «Великий князь Константин». Н. Н. Афонин, «Гангут» № 17]
- ↑ [militera.lib.ru/h/torpedo/01.html Торпедой — пли! История малых торпедных кораблей. — Мн.: Харвест, 1999]
- ↑ [www.proza.ru/2006/01/12-87 «Вторая атака на батумском рейде». По материалам Кронштадтского Вестника от 13 февраля 1878 года и от 22 февраля 1878 года]
- ↑ [www.navycollection.narod.ru/ships/Russia/Auxillaries/Velikiy_Knyaz_Konstantin/history1.html В. В. Яровой «Пароход „Великий князь Константин“», 2001. «Гангут» № 27/2001]
- ↑ [militera.lib.ru/h/wilson_h/app.html Х. Вильсон «Броненосцы в бою» (примечания). Москва. Изографус. ЭКСМО. 2003]
Ссылки
|
Портал «Морской портал» |
|---|---|
|
Проект «Адмиралтейство» |
- [www.navycollection.narod.ru/ships/Russia/Auxillaries/Velikiy_Knyaz_Konstantin/history2.html Минные катера на Дунае и Черном море (к 120-летию окончания русско-турецкой войны 1877—1878 годов). Атакуют катера парохода «Великий князь Константин». Н. Н. Афонин, «Гангут» № 17] (подробные данные о техническом устройстве минных катеров и история их применения)
- Моделист-Конструктор 10.75. Морская коллекция № 1 серии «Миноносцы»
- Моделист-Конструктор 11.85, [commi.narod.ru/bmc/mk1ka/ka26.htm Морская коллекция № 26 серии «Корабли береговой обороны и катера»]
- Моделист-Конструктор 12.85, [commi.narod.ru/bmc/mk1ka/ka27.htm Морская коллекция № 27 серии «Корабли береговой обороны и катера»]
- [www.navycollection.narod.ru/ships/Russia/Auxillaries/Velikiy_Knyaz_Konstantin/history1.html В. В. Яровой «Пароход „Великий князь Константин“», 2001. «Гангут» № 27/2001] (основной материал)
- [flot.parus.ru/arms0002.htm статья «Торпеды Российского флота» на сайте «Российский Императорский флот в Первой мировой войне»]
- [militera.lib.ru/docs/da/minnoe_oruzhie/index.html Развитие минного оружия в русском флоте. Документы. — Москва. Военмориздат ВММ СССР. 1951]
- [www.proza.ru/2006/01/12-91 «Первая торпедная атака на батумском рейде». Кронштадтский Вестник № 10 от 22 января (3 февраля) 1878 года]
- [www.proza.ru/2006/01/12-87 «Вторая атака на батумском рейде». По материалам Кронштадтского Вестника от 13 февраля 1878 года и от 22 февраля 1878 года]
- [www.navy.ru/publications/books/shelf/arens/9.htm Е. Аренсъ. Роль флота в войну 1877—1878 гг. С.-ПЕТЕРБУРГЪ. Типографія Главнаго Управленія Удѣловъ, Моховая, 40. 1903. Глава «Турецкій флотъ и русскіе пароходы активной обороны»]
- [www.promacedonia.org/rtv/rtv_8.html А. Широкорад «Русско-Турецкие войны 1676—1918 г.». Минск. Аст. 2000. Часть X «Война 1877—1878 годов» (с. 500—585). Глава 8 «Боевые действия на Черном море»]
Отрывок, характеризующий Чесма (катер)
Князь Андрей ничего не понимал.– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.
В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
