Шестопсалмие
Шестопса́лмие (от греч. έξαψάλμα, έξ — шесть и греч. ψαλμός — псалом; в богослужебных книгах — «Ексапсалмы») — в Православии важная часть утрени, состоящая из шести псалмов: 3, 37, 62, 87, 102 и 142.
Шестопсалмие читается на каждой утрене, за исключением дней Светлой седмицы. Богослужебный устав перед началом чтения полагает исполнить Малое славословие во образ ночного пения ангелов вифлеемским пастухам и затем погасить все яркие светильники, чтобы внимание слушающих ничем не отвлекалось и удобнее было бы углубляться в смысл читаемого. По уставу, шестопсалмие должно читаться настоятелем церкви, игуменом монастыря, епископом и даже — патриархом, хотя в приходской практике РПЦ оно совершается чтецом. После прочтения первых трех псалмов и малого славословия из алтаря выходит священник, становится лицом к алтарю и при закрытых Царских вратах «тайно» (т. е. тихо) читает 12 особых утренних молитв.
|
Егда́ же глаго́лется шестопса́лмiе, тогда́ подоба́етъ со внима́нiемъ слу́шанiю прилежа́ти: покая́нiя бо псалмы́ испо́лнены суть, и умиле́нiя. Глаго́лемъ же сiя́ псалмы́ со благогове́нiемъ и со стра́хомъ Бо́жiимъ, я́ко Самому́ Бо́гу неви́димо бесе́дующе и моля́щеся о гресе́хъ на́шихъ. И не и́мать кто вла́сти шепты́ твори́ти, ниже́ плю́нути, или́ хракну́ти, но па́че внима́ти отъ псало́мника глаго́лемымъ, ру́це иму́ще со́гбены къ пе́рсемъ, гла́вы же преклонены́, и о́чи иму́ще до́лу, серде́чныма очи́ма зря́ще къ восто́комъ… помина́юще смерть, и бу́дущую му́ку, и жизнь ве́чную. | 
|
Напишите отзыв о статье "Шестопсалмие"
Литература
- Шестопсалмие // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Скабалланович М., «Толковый типикон»., Киев, 1913 год.
- Афанасий (Сахаров). [peniki.cerkov.ru/o-shestopsalmii-svt-afanasij-saxarov/ О шестопсалмии] // Журнал Московской Патриархии. — 1957. — № 1.
Ссылки
- [azbyka.ru/dictionary/24/shestopsalmie-all.shtml Шестопсалмие]
- s:Псалтирь
- radostmoya.ru/video/1789/ О Шестопсалмии рассказывает свящ. Антоний Борисов
Отрывок, характеризующий Шестопсалмие
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
