Шнайдер, Магда
| Магда Шнайдер | |
 Магда Шнайдер с актёром-ребёнком Петером Боссе. 1937 | |
| Профессия: | |
|---|---|
Магда Шнайдер (нем. Magda Schneider; 17 мая 1909, Аугсбург — 30 июля 1996, Берхтесгаден) — немецкая актриса. Мать актрисы Роми Шнайдер.
Содержание
Биография
Магда Шнайдер — дочь монтажника Ксавериуса Шнайдера и его супруги Марии, урождённой Майер-Хёрман. Детство и юность Магды прошли в Аугсбурге. Окончив католическую школу для девочек и коммерческое училище, Магда работала стенографисткой на предприятии, занимавшемся торговлей зерном. Помимо этого Магда Шнайдер обучалась пению в аугсбургской консерватории имени Леопольда Моцарта и балету в городском театре Аугсбурга. Дебют Магды на сцене состоялся в аугсбургском театре в амплуа субретки и в мюнхенском государственном театре. Эрнст Маришка пригласил Магду Шнайдер на работу в театре в Вену.
В 1930 году Магда Шнайдер начала карьеру в кино в ролях телефонисток и секретарш-машинисток. Во многих фильмах Магда исполнила немало песен, ставших шлягерами. На съёмках фильма в 1933 году Магда познакомилась со своим будущим мужем актёром Вольфом Альбахом-Ретти. Их свадьба состоялась в Берлине. В браке родилось двое детей — дочь Розмари (Роми) и Вольф-Дитер (род. 1941). Супруги разошлись по разным источникам в 1945, 1946 или 1949 годах.
После Второй мировой войны Магда Шнайдер зарабатывала гастролями и участием в сборных концертах, поскольку в кино её в это время не приглашали. В 1948 году Магда Шнайдер снялась в первом своём послевоенном фильме «В доме должен быть мужчина». В начале 1950-х годов Магда получала много предложений киноролей. В 1953 году Магда Шнайдер снялась вместе с дочерью Роми в фильме «Когда цветёт белая сирень». Актриса уделяла внимание преимущественно карьере своей дочери, вместе с которой она снялась ещё в нескольких фильмах, в том числе в «Молодых годах королевы», «Марше для императора» и «Сисси».
В 1953 году Магда Шнайдер вышла замуж за кёльнского ресторатора Ганса Герберта Блацгейма, который умер в 1968 году. С 1982 года и до своей смерти Магда Шнайдер находилась в браке с кинооператором Хорстом Фельхабером. Последние телеработы актрисы относятся к концу 1960-х годов. Последние годы жизни проживала в баварском Шёнау-ам-Кёнигсзе, где и была похоронена на Горном кладбище.
Фильмография
- 1933: Игра в любовь / Флирт — Кристина
- 1955: Когда цветёт белая сирень — Тереза Форстер
- 1955: Молодые годы королевы — баронесса Луиза Лецен
- 1955: Марш для императора — булочница Тереза Хюбнер
- 1955: Сисси — герцогиня Людовика Баварская
- 1956: Сисси — молодая императрица — герцогиня Людовика Баварская
- 1957: Сисси. Трудные годы императрицы — герцогиня Людовика Баварская
- 1957: Робинзон не должен умереть / Робинзон не должен умереть — вдова Кэнтли
Напишите отзыв о статье "Шнайдер, Магда"
Примечания
Литература
- Renate Seydel (Hrsg.): Magda Schneider. Erinnerungen. Ullstein Verlag, Berlin.
- Michael Jürgs: Der Fall Romy Schneider. Eine Biografie, München 2008.
- Rupert Huber: Süßes Mädel und Romy-Mama. Die gebürtige Augsburgerin Magda Schneider wäre jetzt 100. In: Augsburger Allgemeine 16./17. Mi 2009/Nr. 112, S. 6.
Ссылки
- [www.filmportal.de/person/magda-schneider_f3e54f7aeadf469c94c10f92a15bf52b filmportal.de (нем.)]
Отрывок, характеризующий Шнайдер, Магда
Библейское предание говорит, что отсутствие труда – праздность была условием блаженства первого человека до его падения. Любовь к праздности осталась та же и в падшем человеке, но проклятие всё тяготеет над человеком, и не только потому, что мы в поте лица должны снискивать хлеб свой, но потому, что по нравственным свойствам своим мы не можем быть праздны и спокойны. Тайный голос говорит, что мы должны быть виновны за то, что праздны. Ежели бы мог человек найти состояние, в котором он, будучи праздным, чувствовал бы себя полезным и исполняющим свой долг, он бы нашел одну сторону первобытного блаженства. И таким состоянием обязательной и безупречной праздности пользуется целое сословие – сословие военное. В этой то обязательной и безупречной праздности состояла и будет состоять главная привлекательность военной службы.
Николай Ростов испытывал вполне это блаженство, после 1807 года продолжая служить в Павлоградском полку, в котором он уже командовал эскадроном, принятым от Денисова.
Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre [дурного тона], но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей.
Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman [Моя милая матушка] и кончавшимися: votre obeissant fils, [Ваш послушный сын,] умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.
Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно.
Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.
