Шрек, Макс
| Макс Шрек | |
| Max Schreck | |
 В фильме «Носферату. Симфония ужаса» (1922) | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
20 февраля 1936 (56 лет) |
| Место смерти: | |
| Профессия: | |
| Карьера: |
1902—1936 |
Фридрих Густав Максимилиан Шрек (нем. Friedrich Gustav Max Schreck, 6 сентября 1879 — 20 февраля 1936) — немецкий актёр, наиболее известный по роли графа Орлока в классическом фильме ужасов «Носферату. Симфония ужаса».
Содержание
Биография
Максимилиан Шрек родился в Берлине 6 сентября 1879 года. Актёрскую подготовку он получил в Берлинском государственном театре, в котором обучался до 1902 года.[1] Его актёрский дебют состоялся на театральной сцене в городе Шпайер, затем в течение двух лет он гастролировал по Германии, выступая в Циттау, Эрфурте, Люцерне, Бремене, Гере и Франкфурте-на-Майне.[1] Вернувшись в Берлин, он вступил в театральную труппу прославленного Макса Рейнхардта.[2] Многие члены этой труппы так же, как и Макс, внесли впоследствии существенный вклад в кинематограф.[2]
С 1915 по 1918 год Шрек принимал участие в Первой мировой войне. В 1919 году он вступил в труппу Мюнхенского камерного театра, на сцене которого выступал в течение последующих трёх лет. Наиболее примечательной его ролью в Мюнхене стал хозяин фрик-шоу Глубб в дебютной пьесе Бертольта Брехта «Барабаны в ночи». В это же время состоялся его дебют в кино. В нескольких фильмах вместе с ним появилась и его жена, Фанни Норманн, брак с которой состоялся в 1910 году.
В 1922 году кинокомпания «Prana Film» пригласила Макса на роль графа Орлока в своём первом фильме «Носферату. Симфония ужаса». Сразу же после выхода фильма на экран компания объявила себя банкротом, чтобы избежать выплат авторских издержек вдове Брэма Стокера Флоренс.[2] Лысый, худощавый, с жилистыми руками и длинными ногтями граф Орлок, образ которого создал Макс, производил неизгладимое ужасающее впечатление на публику.
Спустя два года Шрек снялся ещё в одном фильме режиссёра «Носферату» Фридриха В. Мурнау «Финансы великого герцога», который совершенно не имел успеха у публики.[2] В последующие годы Шрек продолжил свою карьеру в кино, при этом не оставив и работу в камерном театре Мюнхена. 19 февраля 1936 года Шрек играл роль инквизитора в пьесе «Дон Карлос», по окончании которой почувствовал себя плохо и был отправлен врачом в больницу. На следующее утро в возрасте 56 лет Макс Шрек умер от инфаркта.
Макс Шрек в поп-культуре
- Актёр Уиллем Дефо исполнил роль Макса Шрека в фильме «Тень вампира» в 2000 году. Сюжет фильма основан на том, что Макс Шрек действительно был вампиром и поэтому ему так хорошо удалось изобразить роль графа Орлока.
- В честь актёра назван персонаж, сыгранный Кристофером Уокеном в фильме «Бэтмен возвращается» Тима Бёртона.
Избранная фильмография
- Носферату. Симфония ужаса (1922) — Граф Орлок
- Улица (1923) — Слепой
- Финансы великого герцога (1924)
Напишите отзыв о статье "Шрек, Макс"
Литература
- Stefan Eickhoff: Max Schreck — Gespenstertheater (2007), ISBN 3-936298-54-8
Примечания
Ссылки
Отрывок, характеризующий Шрек, Макс
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.
Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
