Южный (остров, Новая Земля)

Южный (остров, Новая Земля)Южный (остров, Новая Земля)

</tt> </tt>

</tt>

Южный
Карта острова
72° с. ш. 54° в. д.72° с. ш. 54° в. д. / 72; 54
Страна	Россия Россия
Регион	Архангельская область
Южный
Южный
Площадь	33 275 км²
Наивысшая точка	1291 м

Ю́жный — остров архипелага Новая Земля, отделённый от Северного острова узким проливом Маточкин Шар (ширина 2—3 км), от острова Вайгач — проливом Карские Ворота (ширина около 50 км). Административно входит в Архангельскую область России. Площадь острова 33 275 км² — это третий по величине остров России после Сахалина и Северного острова.

На западе расположен полуостров Гусиная Земля.

Высшая точка — гора Первоусмотренная (1291 м).

История

В древности остров населяло неизвестное племя, возможно принадлежавшее к Усть-Полуйской археологической культуре. Не исключено, что в мифологии самоедов (ненцев) оно было известно под именем сиртя.

Предположительно остров был открыт в XII—XIII веках новгородскими купцами, однако убедительных историко-документальных подтверждений тому не имеется. Не удалось доказать и первенство в открытии архипелага древними скандинавами.

Из западных европейцев первым на остров высадился в 1553 году английский мореплаватель Хью Уиллоби, возглавлявший по указу короля Эдуарда VI (1547—1553) экспедицию лондонской «Московской компании» для «отыскания Северо-Западного прохода» и установления отношений с Русским государством.

На карте голландского ученого Герарда Меркатора 1595 года весь архипелаг Новая Земля выглядел еще как единый остров или даже полуостров.

В 1671 году в Париже вышло сочинение «Путешествие в Северные Страны», автор которого — дворянин из Лотарингии Пьер-Мартен де ля Мартиньер — в 1653 году посетил Южный остров архипелага Новая Земля на корабле датских купцов. Спустившись на берег на трех шлюпках, датские моряки и Мартиньер встретили там вооруженных луками охотников-самоедов, поклонявшихся деревянным идолам.

Известный голландский ученый-естествоиспытатель Николаас Витсен в книге «Северная и Восточная Татария» (1692) — первом в Западной Европе научном труде о Сибири и Русском Севере — сообщает, что Петр Первый намеревался выстроить на острове русский военный форт.

Первым русским исследователем острова Южный считается штурман Фёдор Розмыслов (1768—1769).

Вплоть до второй половины XIX века остров был фактически необитаемым, хотя возле него постоянно ловили рыбу и охотились поморы и норвежцы. Хотя ни те, ни другие поселиться и жить на острове не могли, время от времени возникали мелкие дипломатические конфликты, в которых Российская империя неизменно заявляла на остров свои права.

Активное заселение острова началось с 1869 года, когда на него в принудительном порядке были поселены несколько семей ненцев. В 1877 году на острове возник населённый пункт Малые Кармакулы. В восьмидесятых годах XIX века на Новой Земле уже существовала небольшая колония ненцев и русских промышленников.

В 1901 году на острове работал известный полярный художник Александр Борисов, взявший к себе в проводники местного молодого ненца Тыко Вылка. Во время 400-километровой поездки на собаках Борисов постоянно делал зарисовки. Заметив талант заинтересовавшегося живописью Вылка, Борисов обучил Тыко Вылка живописи. Когда в 1903 году на остров был сослан художник и писатель Степан Писахов, он также отметил талант молодого ненца, подарив ему краски и карандаши.

В 1909 году на остров приезжает полярный исследователь Владимир Русанов, который вместе с Тыко Вылка обследовал весь архипелаг Новая Земля и составил его точное картографическое описание.

Новоземельская экспедиция 1911 года, исследуя Южный остров, набрела на вымерший посёлок русских промышленников, о существовании которого до того времени не было известно. Расположенный на Чёрном Носу в заливчике без названия, нигде не отмеченный на картах, посёлок представлял собой печальное зрелище: разбросанные по всем направлениям человеческие черепа, скелеты, кости. Кресты, стоящие тут же, очевидно на кладбище, совершенно обветшали и истлели, перекладины отвалились, и надписи на них стёрлись. Всего экспедиция насчитала тут останки примерно 13 человек. Вдали возвышались ещё три полуразрушенных креста.

На побережье Чёрной губы находилось становище Красино.

В 1954 году сюда прибыли первые военные для строительства объектов в зоне ядерных испытаний.

Отрывок, характеризующий Южный (остров, Новая Земля)

Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.