Ющук, Иван Иванович

Иван Иванович Ющук
Дата рождения	5 мая 1898(1898-05-05)
Место рождения	деревня Малынка, Заблудовская волость, Белостокский уезд, Гродненская губерния, Российская империя
Дата смерти	19 сентября 1991(1991-09-19) (93 года)
Место смерти	Москва, Россия
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	танковые войска
Звание
Командовал	32-я танковая бригада, 11-й танковый корпус
Сражения/войны	Гражданская война в России Великая Отечественная война
Награды и премии

Иван Иванович Ющук (1898—1991) — советский военачальник, участник Великой Отечественной войны, генерал-майор танковых войск в отставке.

В годы Первой мировой войны перебрался в качестве беженца из Западной Белоруссии в Тулу, где связал свою судьбу с Красной Армией, и затем — с танковыми войсками. Участник гражданской войны. В межвоенные годы прошёл путь от командира танка до командира танковой бригады.

Великую Отечественную войну встретил начальником штаба (затем — командир) 48-й танковой дивизии. Командовал 32-й танковой бригадой, которая активно участвовала в обороне Тулы, а затем в разгроме немецких войск под Тулой. Генерал-майор танковых войск И. И. Ющук закончил войну в центре Берлина командиром 11-го танкового корпуса.

После войны занимал ряд командных должностей в Советской армии. После увольнения в запас вёл большую общественную работу. Автор книги «Одиннадцатый танковый корпус в боях за Родину».

Биография

Ранние годы

Родился 5 мая 1898 года в деревне Малынка Заблудовской волости Белостокского уезда Гродненской губернии (ныне Белостокский повет Подляского воеводства, Польша) в бедной крестьянской семье. Белорус. С восьми лет пас крестьянский скот, затем переехал в город на заработки. В качестве беженца первой мировой войны перебрался в Тулу.

В феврале 1918 года вступил добровольцем в отряд в Красной Гвардии в Туле, а в апреле — в Красную Армию. Участник гражданской войны.

В 1922 году окончил тракторные курсы при Высшей автобронетанковой школе, а в следующем году — повторные курсы при Высшей автобронетанковой школе.

В феврале 1923 года назначен командиром танка отдельной танковой учебной бригады Московского военного округа, а уже через месяц командовал взводом в 5-м отдельном автобронетанковом отряде. С сентября — командир 1-го дивизиона 1-й лёгкой флотилии танков.

В 1925 году окончил КУКС по бронетанковому делу при Ленинградской школе мехтяги. В 1935 году окончил Военную академию механизации и моторизации имени И. В. Сталина.

В июне 1935 года назначен командиром танкового батальона 27-й механизированной бригады БВО. С апреля 1938 года — начальник АБТС 13-й стрелковой дивизии БОВО.

Судьба офицера оказалась на волоске в годы сталинских репрессий. В июле 1938 года И. И. Ющук приказом по БОВО освобождён от должности начальника АБТС 13-й стрелковой дивизии и уволен из РККА по ст. 43 п. «б» (по служебному несоответствию). Однако уже в сентябре был восстановлен в РККА и назначен на прежнюю должность.

В августе 1939 года И. И. Ющук назначен командиром 27-й отдельной легкотанковой бригады. С марте 1941 года — начальник штаба 48-й танковой дивизии.

В годы Великой Отечественной войны

На фронте с первых дней Великой Отечественной войны. В августе 1941 года полковник И. И. Ющук вместе с группой командиров штаба дивизии собрал разрозненные маршевые батальоны и совместно с остатками 48-й танковой дивизии контрударом занял город Великие Луки. При этом находился в боевых порядках частей и личным примером увлекал части в бой, чем обеспечил разгром немецкой 86-й танковой дивизии. 28 августа назначен командиром 48-й танковой дивизии, которая после выхода из окружения была направлена в город Владимир на переформирование и вскоре расформирована 2 сентября.

5 октября 1941 года полковник И. И. Ющук назначен командиром 32-й танковой бригады, которая вечером 30 октября прибыла в Тулу (5 КВ-1, 7 Т-34, 22 Т-60 и батальон мотопехоты 960 человек) и приняла активное участие в обороне Тулы, а затем в разгроме немецких войск под Тулой, в освобождении Ясной Поляны. Разведав слабое место в обороне противника, совместно с 124-м танковым полком 112-й танковой дивизии провёл рейд по тылам противника на глубину 25 км, разгромив три крупных обоза противника и захватив ряд населённых пунктов, включая Ясную Поляну. Под его руководством 32-я танковая бригада активно участвовала в освобождении Калуги и в преследовании противника к городу Юхнов. За участие в Тульской и Калужской наступательных операциях награждён орденом Красного Знамени.

В феврале 1942 года полковник И. И. Ющук назначен помощником командующего войсками Западного фронта по боевому применению танковых войск. По оценке заместителя командующего Западного фронта по танковым войскам генерал-майора танковых войск Д. К. Мостовенко, «находясь всё время непосредственно в войсках, т. Ющук много уделяет внимания обучению АБТ войск современному бою, передаче боевого опыта войскам и организации боя.» С ноября 1942 года — командир 6-го танкового корпуса. В декабре 1942 года получил ранение и направлен на лечение в госпиталь.

7 июня 1943 года присвоено звание генерал-майор танковых войск. С сентябре 1943 года — начальник КУКС при Военной академии бронетанковых и механизированных войск Красной Армии им. И. В. Сталина.

С 15 июля 1944 года и до конца войны генерал-майор танковых войск И. И. Ющук командовал 11-м танковым корпусом. Участник Белорусской, Висло-Одерской, Берлинской наступательных операций, штурма Имперской канцелярии и рейхстага.

Из характеристики: «Командуя корпусом, показал себя высококультурным офицером, хорошо владеющим искусством управления танковым боем».

За успешное форсирование реки Пилица и серьёзный урон противнику, который нанёс 11-й танковый корпус в январе 1945 года, командование 69-й армии представило генерал-майора танковых войск И. И. Ющука к званию Героя Советского Союза, однако решением военного совета фронта был награждён орденом Суворова I степени (6 апреля 1945).

За время войны был дважды ранен. Конец войны встретил в центре Берлина.

В послевоенное время

После окончания войны занимал ряд командных должностей в Советской Армии. В июле 1945 года 11-й танковый корпус генерал-майора танковых войск И. И. Ющука преобразован в 11-ю танковую дивизию. С августе 1946 года назначен начальником КУОС при Военной академии бронетанковых и механизированных войск Красной Армии им. И. В. Сталина. С июня 1947 года командовал 23-й танковой дивизией в Прикарпатском ВО. В декабре 1948 года назначен старшим инспектором БТ и МВ Главной инспекции ВС СССР.

В 1957 году генерал-майор танковых войск И. И. Ющук уволен в запас. Находясь на заслуженном отдыхе, вёл большую общественную работу. Автор книги «Одиннадцатый танковый корпус в боях за Родину». 9 мая 1965 года в Москве под председательством генерал-майора И. И. Ющука была создана ветеранская организация 11-го танкового корпуса, а в 1981 году в школе № 610 (ныне ГБОУ Пушкинский лицей № 1500, Москва) образован музей «Боевой путь 11-го танкового Краснознаменного Радомско-Берлинского орденов Суворова и Кутузова II степени корпуса».

Умер 19 сентября 1991 года. Похоронен на Химкинском кладбище в Москве.

Книги и публикации

• Ющук И. И. Одиннадцатый танковый корпус в боях за Родину. — М.: Воениздат, 1962.
• Ющук И. И. Герои тех дней / И. И. Ющук // Тула — город герой. — Тула, 1981. — С. 145—150.
• Ющук И. И. Броня на броню / И. И. Ющук // Знамя коммунизма. 21,22,23 марта 1985.
• Ющук И. И. За Ясную Поляну / И.Ющук // Коммунар. 30 июля 1971.
• Ющук И. И. В боях за Ясную Поляну / И.Ющук // Знамя коммунизма. 24 февраля 1967.

Награды и звания

• орден Ленина (21 февраля 1945 — выслуга 25 лет)
• три ордена Красного Знамени (1 апреля 1943, 3 ноября 1944 — выслуга 20 лет, 1949 — выслуга 30 лет)
• орден Суворова I степени (6 апреля 1945)
• орден Суворова II степени (29 мая 1945)
• орден Кутузова II степени (23 августа 1944)
• орден Отечественной войны I степени (6 апреля 1985)
• медали, в том числе:
  • «XX лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии» (1938)
  • «За оборону Москвы»
  • «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
  • «За взятие Берлина»
  • «За освобождение Варшавы»
  • «Ветеран Вооружённых Сил СССР»

Почётный гражданин города Щёкино (27 октября 1967), персональный пенсионер союзного значения (ноябрь 1974).

Память

• В честь И. И. Ющука назван перевал в Джунгарском Алатау .

Литература

• Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2006. — Т. 2. — С. 204-206. — ISBN 5-901679-08-3.
• Ющук Иван Иванович // Почётные граждане города Щёкино и Щёкинского района. — Щёкино, 1985.
• Почётным гражданином был / Щёкинский вестник. 10 ноября 1991.

Ссылки

• [edfond.ru/index.php/kraevedenie/nashi-zemlyaki/pochetnye-grazhdane/109-yushchuk-ivan-ivanovich Ющук Иван Иванович / Почётные граждане г.Щекино и Щекинского района]. Щёкинская Межпоселенческая центральная библиотека. Проверено 13 февраля 2014.
• [russian-dossier.ru/taxonomy/term/8082 Ющук Иван Иванович (1898-1991)]. Страницы российской истории. Проверено 13 февраля 2014.

Отрывок, характеризующий Ющук, Иван Иванович

– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.


Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.