Яхара, Хиромити
| Хиромити Яхара | |
| 八原博通 | |
 Х. Яхара (в форме подполковника) | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Принадлежность | |
| Род войск | |
| Годы службы |
1923—1945 |
| Звание |
Полковник (яп. 大佐) |
| Сражения/войны | |
Хиромити Яхара (яп. 八原博通 Яхара Хиромити?, 2 октября 1902 — 7 мая 1981) — японский военный деятель, старший штабной офицер 32-й армии ИАЯ в битве за Окинаву. Самый старший офицер из командования 32-й армии, который выжил в этой битве.
Содержание
Биография
Родился в городе Ёнаго в префектуре Тоттори. В 1923 году окончил Военную академию Императорской армии, в 1929 году окончил Высшую военную академию с почетным дипломом.
В 1930 поступил на службу в отдел кадров Военного министерства. В 1933—1935 участвовал в программе обмена офицерами с Армией США; служил в Уилмингтоне, Бостоне, Вашингтоне. В 1935—1937 снова работал в отделе кадров. В 1937—1938 годах преподавал стратегию и тактику в Высшей военной академии (с перерывом на трёхмесячную командировку в Китай, в которой Яхара служил в штабе 2-й армии). В 1940 работал японским представителем в ряде стран юго-восточной Азии. В 1941 году — военный атташе в Бангкоке, участвовал в секретных переговорах с властями Таиланда, потом воевал в Бирме с 15-й армией. В 1942 году по состоянию здоровья вынужден вернуться в Японию и вновь заняться преподавательской деятельностью.
В 1944 году послан на Окинаву в качестве советника от Генерального штаба, и вскоре назначен старшим штабным офицером 32-й армии. В битве за остров, был сторонником оборонительной стратегии; зная, что победа невозможна, Яхара считал, что задача защитников острова — продержаться как можно дольше и тем самым оттянуть вторжение американцев на основную территорию Японии. В то же время, начальник штаба 32-й армии, генерал-лейтенант Тё, настаивал на наступательной стратегии. Командующий 32-й армией Усидзима в целом следовал плану Яхары. Однако под давлением Тё, и несмотря на убеждения Яхары, Усидзима приказал провести контратаку 4 мая 1945 — с плачевными для японцев результатами[2].
23 июня Усидзима и Тё покончили жизнь самоубийством, чтобы не сдаться неприятелю. Усидзима приказал Яхаре остаться в живых и доставить в Токио рапорт о битве. Яхара под видом учителя некоторое время скрывался среди гражданского населения, но 15 июля был опознан американцами и взят в плен.
В 1972 году Яхара опубликовал книгу 『沖縄決戦 - 高級参謀 の手記』 («Битва за Окинаву — воспоминания старшего штабного офицера») о битве. В 1995 году его воспоминания были переведены на английский язык.
Напишите отзыв о статье "Яхара, Хиромити"
Примечания
- ↑ Yahara, Gibney. С. 204
- ↑ Stephen C. Mercado. [books.google.com/books?id=xJiBvNwJcJEC&pg=PA140 The Shadow Warriors of Nakano: A History of the Imperial Japanese Army's Elite Intelligence School]. — Brassey's, 2003. — С. 140—141. — 331 с. — ISBN 1574885383.
Литература
- 八原博通. 『沖縄決戦 - 高級参謀 の手記』. — 読売新聞社, 1972. — 446 с.
- англ. перевод: Hiromichi Yahara. The Battle for Okinawa / Пер. Roger Pineau и Masatoshi Uehara, ред. Frank Gibney.. — John Wiley & Sons, 1995. — 245 с. — ISBN 0471120413.
Ссылки
- [imperialarmy.hp.infoseek.co.jp/general/colonel/yahara.html Краткая биография] (яп.)
Отрывок, характеризующий Яхара, Хиромити
– Лакейская должность!– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
