94-й гвардейский миномётный полк

<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; color: #AA0000; background-color: #BDB76B" colspan="2"> Боевой путь </td></tr>

<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; color: #AA0000; background-color: #BDB76B" colspan="2"> 94-й гвардейский миномётный Новгород-Северский Краснознамённый орденов Суворова, Кутузова, Богдана Хмельницкого и Александра Невского полк 94 гв.минп </td></tr>
Награды:
Почётные наименования:	«Новгород-Северский»
Войска:	сухопутные
Род войск:	реактивная артиллерия
Формирование:	август 1942 года
1942: Сталинградская область 1943: Сталинградская область Ростовская область 1944: Южная Украина Львовская область Польша 1945: Польша Германия

94-й гвардейский миномётный Новгород-Северский Краснознамённый орденов Суворова, Кутузова, Богдана Хмельницкого и Александра Невского полк — воинская часть вооружённых сил СССР в Великой Отечественной войне.

История

Сформирован в Москве, в июне 1942 года как 94-й гвардейский миномётный полк. В его состав вошли 37, 46 и 367-й отдельные гвардейские миномётные дивизионы, имевшие на вооружении реактивные системы М-13.

В действующей армии с 23.8.1942 по 9.5.1945. После сформирования полк был направлен на Сталинградский фронт и 26 августа 1942 года в районе Нижне-Гниловская одним дивизионом произвёл первый залп по немецко-фашистским войскам. С сентября 1942 года по январь 1943 года в составе войск Сталинградского (с 28 сентября Донского) фронта участвовал в битве под Сталинградом.

За образцовое выполнение заданий командования в боях с немецко-фашистскими захватчиками был награждён орденом Красного Знамени (15 марта 1943 года).

С 1 февраля 1943 года полк поддерживал наступление соединений 65-ой Армии Донского, с 15 февраля Центрального (с 20 октября Белорусского) фронтов.

В Орловской наступательной операции 1943 года участвовал в освобождении г. Дмитровск-Орловский (12 августа), а в Черниговской наступательной операции — в боях за овладение гг. Севск (27 августа) и Новгород-Северский (16 сентября). Верховным Главнокомандующим 31 августа 1943 г. полку объявлена благодарность.

За боевые отличия при форсировании р. Десна и участие в освобождении г. Новгород-Северский был удостоен почётного наименования Новгород-Северского (16 сентября 1943 года). Войскам, форсировавшим р. Десна и участвовавшим в освобождении Новгород-Северского, приказом ВГК от 16 сентября 1943 г. объявлена благодарность и в Москве дан салют 12 артиллерийскими залпами из 124 орудий.

В конце сентября полк во взаимодействии с другими артиллерийскими и миномётными частями поддерживал наступающие соединения армии при форсировании ими с ходу р. Сож севернее г. Лоев, 15 октября — р. Днепр в районе Радуль.

В феврале 1944 года мощными залпами поддерживал войска ЗА 1-го Белорусского фронта при освобождении г. Рогачёв. Полку объявлена благодарность приказом ВГК.

В июне в составе 3-ей Армии участвовал в прорыве сильно укреплённой обороны противника на бобруйском направлении.

В июле — августе в составе 47А принимал участие в Люблин-Брестской наступательной операции, в ходе которой поддерживал войска армии при освобождении г. Седльце (31 июня). Полку и другим войскам, участвовавшим в боях за освобождение г. Седльце и других городов, приказом ВГК от 31 июля 1944 года объявлена благодарность и в Москве дан салют 20 артиллерийскими залпами из 224 орудий.

В сентябре 1944 года полк участвовал в боях за овладение крепостью Прага (предместье Варшавы).

За образцовое выполнение боевых задач при овладении этой крепостью и проявленные личным составом доблесть и мужество полк был награждён орденом Александра Невского (31 октября 1944 года).

С большим воинским мастерством и отвагой действовали воины полка в составе 5-й ударной армии 1-го Белорусского фронта в Варшавско-Познанской наступательной операции и в боях по удержанию и расширению плацдарма на р. Одер (Одра) в районе Кинитц.

За боевые отличия полк был награждён орденом Кутузова 3-й степени (19 февраля).

За доблесть и мужество был награждён орденом Суворова 3-й степени (5 апреля 1945 года).

В Берлинской наступательной операции его воины успешно поддерживали соединения 1 гв. ТА при разгроме противника на Зеловских высотах и в боях за Берлин.

Боевой путь полк завершил в столице фашистской Германии в районе Шарлоттенбурга.

За образцовое выполнение заданий командования при овладении Берлином награждён орденом Богдана Хмельницкого 2-й степени (11 июня 1945).

В ходе войны за отвагу и мужество, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками, около 1300 воинов полка были награждены орденами и медалями.

Состав

Гвардейский миномётный полк (ГМП) артиллерии Резерва Верховного Главного Командования (РВГК) по штату состоял из трёх дивизионов трёхбатарейного состава. Каждая батарея имела четыре боевые машины.

• 37-й отдельный гвардейский миномётный Краснознамённый дивизион реактивной артиллерии
• 46-й отдельный гвардейский миномётный Краснознамённый дивизион реактивной артиллерии
• 367-й отдельный гвардейский миномётный Краснознамённый дивизион реактивной артиллерии

С 28 июля 1944 года:

• 1-й гвардейский миномётный дивизион реактивной артиллерии
• 2-й гвардейский миномётный дивизион реактивной артиллерии
• 3-й гвардейский миномётный дивизион реактивной артиллерии

Подчинение

В составе: Донского фронта, Сталинградского фронта, 1-го Белорусского фронта.

Командиры

Полком командовали:

• подполковник Ф. Ф. Терещенок (август — декабрь 1942 года);
• майор, с февраля 1943 подполковник, с октября 1943 года полковник Коваленко Николай Иванович (декабрь 1942 года — апрель 1944 года);
• майор, с сентября 1944 года подполковник Н. Н. Пальгов (апрель 1944 года — до конца войны).

Награды и наименования

Награда (наименование)	Дата	За что получена
	август 1942 года	При формировании
почётное наименование «Новгород-Северский»	16 сентября 1943 года	За боевые отличия в освобождении г. Новгород-Северский был удостоен почётного наименования Новгород-Северского
Орден Красного Знамени	15.03.1943	За боевые заслуги в Сталинградской битве.
Орден Богдана Хмельницкого II степени	11 июня 1945	За образцовое выполнение заданий командования при овладении Берлином награждён орденом Богдана Хмельницкого 2-й степени
Орден Суворова III степени	5 апреля 1945 года	За доблесть и мужество был награждён орденом Суворова 3-й степени
Орден Кутузова III степени	19 февраля	За боевые отличия полк был награждён орденом Кутузова 3-й степени.
Орден Александра Невского	31 октября 1944 года	За образцовое выполнение боевых задач при овладении крепостью Прага (предместье Варшавы) и проявленные личным составом доблесть и мужество был награждён орденом Александра Невского

Память

• Наименование полка высечено на мемориальной плите в сквере Победы в Севастопополе.

Литература

• Н. В. Огарков. Советская Военная Энциклопедия = «Новгород-Северский миномётный полк». — Москва: Воениздат, 1978. — Т. 5. — 607—608 с. — 105 000 экз.

Ссылки

• [www.soldat.ru/ Справочники и форум на Солдат.ру]
• [www.soldat.ru/doc/perechen Перечень № 13 артиллерийских, миномётных, зенитно-пулемётных полков и полков ПВО железнодорожных эшелонов, входивших в состав действующей армии в годы Великой Отечественной войны 1941—1945]
• [znanija.com/task/8160404 «Катюша»]

Отрывок, характеризующий 94-й гвардейский миномётный полк

– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.