Доброчаева, Дарья Никитовна

Дарья Никитовна Доброчаева

Да́рья Ники́тична Доброча́ева (девичья фамилия Ковальчук или Кравчук; 30 марта 1916 года, село Хижники Староконстантиновского района Хмельницкой области — 1 декабря 1995 года, Киев) — советский ботаник, лауреат Государственной премии УССР, Заслуженный деятель науки и техники УССР, доктор биологических наук.

Биография

Родилась 30 марта 1916 г. в с. Хижники Староконстантиновского района.

После окончания школы и педагогических курсов, некоторое время работала учителем. Потом училась в Северокавказском ветеринарно-зоотехническом институте г. Новочеркасска, и на биологическом факультете Ростовского государственного университета.

В 1933 г. Дарья Никитична переводится в Харьковский государственный университет, где по окончании учебы начинает работать под руководством профессора Ю. Д. Клеопова.

С 1938 г. занимает должность ассистента отдела геоботаники Института ботаники АН УССР в г. Киеве, а вскоре поступает в аспирантуру отдела высших растений и углубляется в критико-систематическое изучение рода Centaurea L. флоры Украины.

Научные исследования прерывает Великая Отечественная война. После гибели мужа Павла Григорьевича Доброчаева, летчика-инженера, Дарья Никитична уходит на фронт, где служит в составе 215-й авиационной дивизии.

После Великой Отечественной войны Д. Н. Доброчаева возвращается в Киев для продолжения учебы в аспирантуре и научных исследований под руководством профессора Н. В. Клокова. В декабре 1946 г. она защищает кандидатскую диссертацию «Систематический и историко-географический очерк рода Centaurea L. s.l. во флоре УССР», где в частности описал 5 новых для науки видов васильков — Centaurea nigriceps Dobrocz., Centaurea alutacea Dobrocz., Centaurea ternopoliensis Dobrocz., Centaurea pseudocoriacea Dobrocz., Centaurea pseudomaculosa Dobrocz.

В отделе систематики и флористики сосудистых растений Д. М. Доброчаева проработала почти 20 лет рядом с такими учеными, как Н. В. Клоков, А. Д. Висюлина, Е. И. Бордзиловский, А. И. Барбарич и другими.

В 1966 г. она назначена заведующей Ботанического музея Института ботаники АН УССР, который был составной экспедиционно-территориального комплекса Центрального научно-природоведческого музея АН УССР. Совместно со своими коллегами-учеными — доктором биологических наук Б. В. Заверухой, кандидатами биологических наук Л. М. Сипайловой и Л. С. Пановой начала формирования музея — разрабатывала научные основы фитобиологических экспозиций, эскизные проекты витрин, биогрупп, диорам, составляла тестовые характеристики растительного мира отдельных ботанико-географических и флористических регионов, создавала схемы распределения растительности, хорологические карты, делала объемные натурные экспонаты и тому подобное. В течение 1975—1982 годов издавался и переиздавался «Путеводитель по экспозиции Ботанического музея», написанный Д. М. Доброчаевой, Б. В. Заверухой и Л. М. Сипайловой. По материалам экспозиций авторы подготовили также два издания научно-популярной книги «В царстве флоры» (1978, 1982).

Научная деятельность

В науке ее интересовали систематика, флористика, сорняковедение, охрана природы, музееведение, история науки. Свои научные исследования он начал с изучения систематики рода Centaurea L. (Василек) под руководством профессора Е. И. Бордзиловского, а впоследствии профессора Н. В. Клокова. Дарья Никитична Доброчаева описала более 30 новых таксонов, в том числе 21 новый для науки вид сосудистых растений. Дарья Никитична — автор и соавтор 193 публикаций, среди которых — 19 монографий, 80 научных и научно — популярных статей и других изданий. Вместе с другими сотрудниками Института ботаники АН УССР она участвовала в работе над написанием очередных томов «Флоры УССР», для которого она обработала 513 видов растений. За эту фундаментальную работу Дарья Никитична вместе с другими учеными была удостоена Государственной премии УССР в области науки и техники. Параллельно вместе с коллегами участвовала в создании «Определителя растений УССР» (1950), который был отмечен Государственной премией СССР. Для этого издания Д. М. Доброчаева разработала целый ряд таксонов — Serratula L., Crupina Cass., Rhaponticum DC., Chartolepis Cass., Acroptilon Cass., Phaeopappus Boiss., а также монографически род Centaurea L. Также критически проработала много таксонов ряда других флористических изданий — «Флора Крыма» (1969), «Определитель растений Украинских Карпат» (1977), «Флора европейской части СССР» (1981), «Жизнь растений» (1981), «Хорология флоры Украины» (1986), «Определитель высших растений Украины» (1987), «Красная книга Украины» (1996).

Опубликовала ряд интересных и важных для науки критико-аналитических работ, касающихся биоразнообразия родов Anthemis L. (1952), Spiraea L. (1954), Trapa L. (1955), Symphytum L. (1967, 1968) и других.

Наиболее весомым исследованием Дарьи Никитичны было флорологическая и критико-систематическая обработка большого разнообразия бурачниковых на просторах СССР. Результаты этого огромного обобщающего исследования были обобщены в ее докторской диссертации — «Бурачникоцветные (Boraginales Hutch.) европейской части СССР», которую Д. Н. Доброчаева защитила в 1978 г. В ней приведены 143 виды бурачниковых вместо известных ранее 110, описано 6 новых для науки видов растений — Onosma volgense Dobroch., Onosma guberlinense Dobroch. et V. M. Vinogr., Onosma macrochaetum Klokov et Dobroch., Echium popovii Dobroch., Symphytum popovii Dobroch., Myosotis popovii Dobroch.

Из экспедиций по Украине и миру, с частных поездок она привозила многочисленные гербарные материалы и передала в Институт ботаники свыше 30 тыс. гербарных листов. Управляя длительное время обменным фондом гербария, значительно расширила связи с ботаническими учреждениями многих стран Европы, Азии и Америки, активизировала работу по пополнению коллекции мировой флоры.

Много усилий приложила Д. Н. Доброчаева изучению научного наследия, биографий, эпистолярия отчасти забытых ботаников — таких, как Н. Т. Гаморак, Ю. Д. Клеопов, А. А. Яната, Н. Т. Осадчая-Яната и других. Она популяризировала их исследования, писала о них статьи, издавала книги, в частности, про одного из первых президентов ВУАН академика В. И. Липского (в соавторстве с журналистом Г. П. Мокрицким). Благодаря ее деятельном участии увидели свет двухтомник работ ее учителей М. Г. Попова (1983), монография Ю. Д. Клеопова (1990). Готовились к печати материалы научного наследия Н. В. Клокова и Н. Т. Осадчей-Янати.

Награды

Трудовая, научная и организаторская деятельность Д. Н. Доброчаевой отмечены государственными наградами — Грамотой Президиума Верховного Совета Украинской ССР, медалями. От 1982 г. она — Заслуженный деятель науки и техники УССР.

Память

Ботаническая экспозиция Национального научно-природоведческого музея, организатором создания которой была Д. Н. Доброчаева, ныне носит ее имя — Ботанический музей имени Д. Н. Доброчаевой.

Литература

• Заверуха Б. В., Ільїнська А. П., Шевера М. В. Дарина Микитівна Доброчаєва (до 75-річчя від дня народження) // Український ботанічний журнал — 1991. — 48, N 2. — С. 109—110
• «Вінок пам’яті на свіжу могилу професора Дарини Микитівни Доброчаєвої» — Ук­­­раїнський ботанічний журнал. — 1996. — Т. 53, N1-2. — С.154-161.
• А. П. Ільїнська, В. В. Протопопова, М. В. Шевера. Людина, яка творила добро (до 95-річчя від дня народження професора Дарини Микитівни Доброчаєвої) // Український ботанічний журнал — 2011, т. 68, № 3. — С. 475—477. ISSN 0372-4123
• Ільїнська А. П., Шевера М. В. Дарина Микитівна Доброчаєва (1916—1995). — К.-Кременчук: ПП Щербатих, 2006. — 40 с.
• Протопопова В., Шевера М. Дослідниця флори професор Дарина Микитівна Доброчаєва // Жінка в науці та освіті: минуле, сучасність, майбутнє. Мат-ли 2 Міжн. наук.-практ. конф. (Київ, 2002). — К., 2002.- С. 322—324
• Шевера М. В. Доброчаєва Д. М. Енциклопедія сучасної України. Т. 8. Дл-Дя. — К.: Інститут енциклопедичних досліджень НАН України, 2008. — С. 128)
• [irbis-nbuv.gov.ua/cgi-bin/irbis_nbuv/cgiirbis_64.exe?C21COM=2&I21DBN=UJRN&P21DBN=UJRN&IMAGE_FILE_DOWNLOAD=1&Image_file_name=PDF/UBJ_2011_68_2_3.pdf]К. М. Ситник. Видатні вчені-жінки Інституту ботаніки ім. М. Г. Холодного НАН України // Український ботанічний журнал, 2011, Т. 68, № 2. ISSN 0372-4123

Источники

• [irbis-nbuv.gov.ua/cgi-bin/irbis_nbuv/cgiirbis_64.exe?C21COM=2&I21DBN=UJRN&P21DBN=UJRN&IMAGE_FILE_DOWNLOAD=1&Image_file_name=PDF/vnanu_2006_7_19.pdf]А. Ільїнська, В. Протопопова, М. Шевера. Берегиня «Ботанічного дива» (З нагоди 90-річчя від дня народження Д. М. Доброчаєвої) // Вісник НАН України, 2006, № 7. — С. 62-66. ISSN 0372-6436
• [leksika.com.ua/14870408/ure/dobrochayeva ]Українська радянська енциклопедія : [у 12-ти т.] / гол. ред. М. П. Бажан; редкол.: О. К. Антонов та ін. — 2-ге вид. — К. : Голов. ред. УРЕ, 1974—1985.
• [www.botany.kiev.ua/history.htm Біографія на сайті Інституту ботаніки імені М. Г. Холодного НАН України]
• [docs.google.com/document/d/14j582Lrwv1SLoN_-hDjqbP2nNXxz6rzirT_60EiiEAA/edit?pli=1 Видатні постаті Старокостянтинівщини // Відділ культури, національностей та релігій] Старокостянтинівської райдержадміністрації. Центральна районна бібліотека
• [irbis-nbuv.gov.ua/cgi-bin/irbis_nbuv/cgiirbis_64.exe?C21COM=2&I21DBN=UJRN&P21DBN=UJRN&IMAGE_FILE_DOWNLOAD=1&Image_file_name=PDF/UBJ_2012_69_4_4.pdf А. П. Ільїнська, В. В. Протопопова, М. В. Шевера. Типи та автентичні зразки видів, описаних Д. М. Доброчаєвою // Український ботанічний журнал, 2012, том 69, № 4. С. 502—511.] [irbis-nbuv.gov.ua/cgi-bin/irbis_nbuv/cgiirbis_64.exe?C21COM=2&I21DBN=UJRN&P21DBN=UJRN&IMAGE_FILE_DOWNLOAD=1&Image_file_name=PDF/UBJ_2012_69_4_4.pdf ISSN 0372-4123]

Отрывок, характеризующий Доброчаева, Дарья Никитовна

– Но что за необычайная гениальность! – вдруг вскрикнул князь Андрей, сжимая свою маленькую руку и ударяя ею по столу. – И что за счастие этому человеку!
– Buonaparte? [Буонапарте?] – вопросительно сказал Билибин, морща лоб и этим давая чувствовать, что сейчас будет un mot [словечко]. – Bu onaparte? – сказал он, ударяя особенно на u . – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l'u . [надо его избавить от и.] Я решительно делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court [просто Бонапарт].
– Нет, без шуток, – сказал князь Андрей, – неужели вы думаете,что кампания кончена?
– Я вот что думаю. Австрия осталась в дурах, а она к этому не привыкла. И она отплатит. А в дурах она осталась оттого, что, во первых, провинции разорены (on dit, le православное est terrible pour le pillage), [говорят, что православное ужасно по части грабежей,] армия разбита, столица взята, и всё это pour les beaux yeux du [ради прекрасных глаз,] Сардинское величество. И потому – entre nous, mon cher [между нами, мой милый] – я чутьем слышу, что нас обманывают, я чутьем слышу сношения с Францией и проекты мира, тайного мира, отдельно заключенного.
– Это не может быть! – сказал князь Андрей, – это было бы слишком гадко.
– Qui vivra verra, [Поживем, увидим,] – сказал Билибин, распуская опять кожу в знак окончания разговора.
Когда князь Андрей пришел в приготовленную для него комнату и в чистом белье лег на пуховики и душистые гретые подушки, – он почувствовал, что то сражение, о котором он привез известие, было далеко, далеко от него. Прусский союз, измена Австрии, новое торжество Бонапарта, выход и парад, и прием императора Франца на завтра занимали его.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Он пробудился…
«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.


На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.
– Но особенно хорошо, – говорил один, рассказывая неудачу товарища дипломата, – особенно хорошо то, что канцлер прямо сказал ему, что назначение его в Лондон есть повышение, и чтоб он так и смотрел на это. Видите вы его фигуру при этом?…
– Но что всего хуже, господа, я вам выдаю Курагина: человек в несчастии, и этим то пользуется этот Дон Жуан, этот ужасный человек!
Князь Ипполит лежал в вольтеровском кресле, положив ноги через ручку. Он засмеялся.
– Parlez moi de ca, [Ну ка, ну ка,] – сказал он.
– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.
– La femme est la compagne de l'homme, [Женщина – подруга мужчины,] – произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту. Князь Андрей видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
– Нет, я должен вас угостить Курагиным, – сказал Билибин тихо Болконскому. – Он прелестен, когда рассуждает о политике, надо видеть эту важность.
Он подсел к Ипполиту и, собрав на лбу свои складки, завел с ним разговор о политике. Князь Андрей и другие обступили обоих.
– Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d'alliance, – начал Ипполит, значительно оглядывая всех, – sans exprimer… comme dans sa derieniere note… vous comprenez… vous comprenez… et puis si sa Majeste l'Empereur ne deroge pas au principe de notre alliance… [Берлинский кабинет не может выразить свое мнение о союзе, не выражая… как в своей последней ноте… вы понимаете… вы понимаете… впрочем, если его величество император не изменит сущности нашего союза…]
– Attendez, je n'ai pas fini… – сказал он князю Андрею, хватая его за руку. – Je suppose que l'intervention sera plus forte que la non intervention. Et… – Он помолчал. – On ne pourra pas imputer a la fin de non recevoir notre depeche du 28 novembre. Voila comment tout cela finira. [Подождите, я не кончил. Я думаю, что вмешательство будет прочнее чем невмешательство И… Невозможно считать дело оконченным непринятием нашей депеши от 28 ноября. Чем то всё это кончится.]
И он отпустил руку Болконского, показывая тем, что теперь он совсем кончил.
– Demosthenes, je te reconnais au caillou que tu as cache dans ta bouche d'or! [Демосфен, я узнаю тебя по камешку, который ты скрываешь в своих золотых устах!] – сказал Билибин, y которого шапка волос подвинулась на голове от удовольствия.
Все засмеялись. Ипполит смеялся громче всех. Он, видимо, страдал, задыхался, но не мог удержаться от дикого смеха, растягивающего его всегда неподвижное лицо.
– Ну вот что, господа, – сказал Билибин, – Болконский мой гость в доме и здесь в Брюнне, и я хочу его угостить, сколько могу, всеми радостями здешней жизни. Ежели бы мы были в Брюнне, это было бы легко; но здесь, dans ce vilain trou morave [в этой скверной моравской дыре], это труднее, и я прошу у всех вас помощи. Il faut lui faire les honneurs de Brunn. [Надо ему показать Брюнн.] Вы возьмите на себя театр, я – общество, вы, Ипполит, разумеется, – женщин.
– Надо ему показать Амели, прелесть! – сказал один из наших, целуя кончики пальцев.
– Вообще этого кровожадного солдата, – сказал Билибин, – надо обратить к более человеколюбивым взглядам.
– Едва ли я воспользуюсь вашим гостеприимством, господа, и теперь мне пора ехать, – взглядывая на часы, сказал Болконский.
– Куда?
– К императору.
– О! о! о!
– Ну, до свидания, Болконский! До свидания, князь; приезжайте же обедать раньше, – пocлшaлиcь голоса. – Мы беремся за вас.
– Старайтесь как можно более расхваливать порядок в доставлении провианта и маршрутов, когда будете говорить с императором, – сказал Билибин, провожая до передней Болконского.
– И желал бы хвалить, но не могу, сколько знаю, – улыбаясь отвечал Болконский.
– Ну, вообще как можно больше говорите. Его страсть – аудиенции; а говорить сам он не любит и не умеет, как увидите.


На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.