Василёк
Поделись знанием:
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.
В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.
С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
| Василёк | |||||||||||||||||||||||
 Василёк синий | |||||||||||||||||||||||
| Научная классификация | |||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
|
промежуточные ранги
| |||||||||||||||||||||||
| Международное научное название | |||||||||||||||||||||||
|
Centaurea L. (1753), nom. cons. | |||||||||||||||||||||||
| Синонимы | |||||||||||||||||||||||
| Типовой вид | |||||||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||||
Василёк (лат. Centauréa) — род травянистых растений семейства Астровые, или Сложноцветные (Asteraceae).
Содержание
Название
В качестве названия рода Карл Линней выбрал латинское название растения, centaurea (женский род от лат. centaureus — относящийся к кентаврам); согласно древнегреческому мифу, растение было так названо после того, как с его помощью кентавр (лат. centaurus от греч. Κένταυρος) Хирон исцелился от яда Лернейской гидры[4]. По другой версии, это название, бывшее в ходу ещё при Гиппократе, образовано от греч. κεντέω — колоть и ταῦρος — бык и означает «колющий быков»[5]:370.
Поскольку с точки зрения Международного кодекса ботанической номенклатуры названия растений, обнародованные до 1 мая 1753 года, не считаются действительно обнародованными, Линней формально является автором этого названия, и научное название рода записывается как Centaurea L.
Происхождение
Большинство видов этого рода имеет южно-европейское происхождение[5]:371.
Описание
Василек − однолетнее или двухлетнее растение с прямым стеблем высотой до 50 — 80 см.
Цветы собраны в корзинку. Бывают белые, голубые, желтые, розовые, фиолетовые, синие, красные и бордовые. Цветет василек с июня и до поздней осени.
 |
Этот раздел статьи ещё не написан. Согласно замыслу одного из участников Википедии, на этом месте должен располагаться специальный раздел.
Вы можете помочь проекту, написав этот раздел. |
Распространение
Встречается почти всюду в Европе среди посевов, особенно во ржи.
Василёк посевной, или синий (Centaurea cyanus), с паутинисто-шерстистыми линейно-ланцетными листьями и синими цветками, как сорное растение, встречается преимущественно в озимых хлебах, особенно на песчаной и суглинистой почвах, и, как однолетнее растение, размножается семенами, часто высеваемыми вместе с хлебными, при плохой очистке последних, а также находящимися с соцветиями этого растения в соломе, вывозимой на поле вместе с навозом. Меры для истребления его состоят в известковании почв, содержащих много перегноя, хорошей очистке посевных семян, бороновании всходов посеянных растений и выпалывании их до созревания василька.
В Красную книгу России занесены василёк Дубянского (Centaurea dubjanskyi), василёк боровой (Centaurea pineticola) и василёк Талиева (Centaurea taliewii).
Применение
Листья василька используются как приправа при консервировании и в мясных продуктах, обладают ароматом мяты, гвоздики и лимона. Применяются при приготовлении паштетов, консервов, колбас, при засолках. Васильки являются медоносами, а также часто используются как декоративные растения.
В медицине используется василёк синий, его цветки обладают мочегонным действием, применяются при отёках, связанных с болезнями почек.
Васильки используются в косметике.
В романе И.С. Шмелёва «Лето Господне» упоминается о применении цветков василька как красителя для пасхальных яиц — яйца получают бирюзовый цвет[6].
Виды
По информации базы данных The Plant List род включает 734 вида[7]. Некоторые из них:
- Centaurea diffusa Lam. — Василёк раскидистый
- Centaurea donetzica Klokov — Василёк донецкий
- Centaurea dubjanskyi Iljin — Василёк Дубянского
- Centaurea gerberi Steven — Василёк Гербера
- Centaurea immanuelis-loewii Degen — Василёк Иммануила Лёва
- Centaurea jacea L. — Василёк луговой
- Centaurea macrocephala Muss.Puschk. ex Willd. — Василёк крупноголовый
- Centaurea margarita-alba Klokov — Василёк бело-жемчужный
- Centaurea orientalis L. — Василёк восточный
- Centaurea phrygia L. — Василёк фригийский
- Centaurea pineticola Iljin — Василёк боровой
- Centaurea protogerberi Klokov — Василёк первичногерберов
- Centaurea pseudoleucolepis Kleopow — Василёк ложно-белочешуйчатый
- Centaurea scabiosa L. — Василёк шероховатый
- Centaurea taliewii Kleopow — Василёк Талиева
- Centaurea varnensis Velen., 1891
По данным сайта The Plant List статус следующих видов не определён:
- Centaurea americana — Василёк американский
- Centaurea montana — Василёк горный
- Centaurea ruthenica — Василёк русский
Указанные виды признаны синонимами других видов:
- Василёк синий (Centaurea cyanus L.) — Centaurea segetum Hill
- Василёк подбелённый (Centaurea dealbata Willd.) — Psephellus dealbatus (Willd.) K.Koch
- Василёк Чихачёва (Centaurea tchihatcheffii Fischer & C.A.Meyer) — Cyanus tchihatcheffii (Fischer & C.A.Meyer) Wagenitz & Greuter
Статус вида Василёк придунайский (Centaurea sadleriana Janka) был понижен до подвида вида Василёк шероховатый (Centaurea scabiosa L.).
Символика
- С 1968 года василёк синий является национальным цветком Эстонии.
- Символ австрийской партии свободы
- C 1994 года является символом БЕЛКАРТ (платежной системы Республики Беларусь на основе банковских платежных карточек)
Васильки в живописи
- Kornblume Michelsberg.JPG
- Venetsianov Peasant Girl with Cornflowers.jpg
А. Венецианов. Крестьянка с васильками. 1820-е
- Olga Orlova-Davydova by Hau.jpg
- Jean-Marc Nattier, Madame Sophie de France (1748) - 02.jpg
- Jean-Marc Nattier - Portrait of a Lady.jpg
- Carle Vanloo, La Marquise de Pompadour en jardinière (vers 1754–1755).jpg
- Emilia Musina-Pushkina by Hau.jpg
- Group portrait with cornflowers by Igor Grabar, 1914.jpg
И. Грабарь. Групповой портрет с васильками. 1914
- Левитан Васильки.jpg
Исаак Левитан. Васильки
Васильки в графике
- Ivan Bilibin 026.jpg
Васильки в декоративно-прикладном искусстве
- Bonbonnière aux bleuets (musée des beaux-arts de Nancy).jpg
- DSC03997 Istanbul - Yeni camii - Foto G. Dall'Orto 24-5-2006.jpg
- Vase aux bleuets 2.jpg
- Vase aux bleuets, détail.jpg
Васильки в геральдике
- Coat of arms of Vyritskoe urban settlement, Gatchinsky District, Leningrad Oblast, Russia.jpg
- LVA Smiltenes novads COA.png
- Keila coatofarms.png
- Blaricum wapen.svg
Напишите отзыв о статье "Василёк"
Примечания
- ↑ Об условности указания класса двудольных в качестве вышестоящего таксона для описываемой в данной статье группы растений см. раздел «Системы APG» статьи «Двудольные».
- ↑ [www.ipni.org/ipni/idPlantNameSearch.do?id=1058092-2-1 Bielzia]: информация на сайте IPNI (англ.)
- ↑ [botany.si.edu/ing/INGsearch.cfm?searchword=Centaurea Сведения о роде Centaurea] в базе данных Index Nominum Genericorum Международной ассоциации по таксономии растений (IAPT). (англ.)
- ↑ 1500 самых удивительных цветов = Gakken's new wide illustrated books: Flowers (2001) / ред. И. М. Песковой. — М.: ООО «Издательство АСТ», ООО «Издательство Астрель», 2008 (русское издание). — С. 16. — 176 с. — 6000 экз. — ISBN 978-5-17-050252-3, 978-5-271-19914-1.
- ↑ 1 2 По данным «Флоры СССР». См. раздел Литература.
- ↑ Шмелёв И. С. Лето Господне: [Праздники. Радости. Скорби]; Богомолье; Статьи о Москве / Составление, вступительная статья, комментарий Б. Н. Любимова. — М.: Московский рабочий, 1990. — 576 с. — (Литературная летопись Москвы). — 100 000 экз. — ISBN 5-239-00621-0
- ↑ [www.theplantlist.org/1.1/browse/A/Compositae/Centaurea/ Centaurea] (англ.). The Plant List. Version 1.1. (2013). Проверено 5 августа 2016.
Литература
- Василек // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Василёк // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
- Черепанов С. К., Цвелёв Н. Н., Клоков М. В., Сосновский Д. И. [herba.msu.ru/shipunov/school/books/flora_sssr1963_28.djvu Род 1624. Василёк — Centaurea] // Флора СССР : в 30 т. / начато при рук. и под гл. ред. В. Л. Комарова. — М.—Л. : Изд-во АН СССР, 1963. — Т. XXVIII / ред. тома Е. Г. Бобров, С. К. Черепанов. — С. 370—579. — 653 с. — 2200 экз.</span>
- Петунников А. [www.archive.org/download/izviestiaimper060101impe/izviestiaimper060101impe.pdf О некоторых критических формах рода Centaurea L.] // Известия Императорской академии наук. VI серия. — С.-Петербург, 1907. — Т. 11. — С. 353—368.
Ссылки
- [flower.onego.ru/other/centaure.html Василёк] в Энциклопедии декоративных садовых растений (Проверено 1 июля 2010)
Отрывок, характеризующий Василёк
– Ну, ну… – говорил он.– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.
В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.
С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
