Sigma DP
Поделись знанием:
Sigma DPSigma DP
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.
Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. С одной стороны, французы заняли Москву. С другой стороны, несомненно всем существом своим Кутузов чувствовал, что тот страшный удар, в котором он вместе со всеми русскими людьми напряг все свои силы, должен был быть смертелен. Но во всяком случае нужны были доказательства, и он ждал их уже месяц, и чем дальше проходило время, тем нетерпеливее он становился. Лежа на своей постели в свои бессонные ночи, он делал то самое, что делала эта молодежь генералов, то самое, за что он упрекал их. Он придумывал все возможные случайности, в которых выразится эта верная, уже свершившаяся погибель Наполеона. Он придумывал эти случайности так же, как и молодежь, но только с той разницей, что он ничего не основывал на этих предположениях и что он видел их не две и три, а тысячи. Чем дальше он думал, тем больше их представлялось. Он придумывал всякого рода движения наполеоновской армии, всей или частей ее – к Петербургу, на него, в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется в Москве, выжидая его. Кутузов придумывал даже движение наполеоновской армии назад на Медынь и Юхнов, но одного, чего он не мог предвидеть, это того, что совершилось, того безумного, судорожного метания войска Наполеона в продолжение первых одиннадцати дней его выступления из Москвы, – метания, которое сделало возможным то, о чем все таки не смел еще тогда думать Кутузов: совершенное истребление французов. Донесения Дорохова о дивизии Брусье, известия от партизанов о бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только предположения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесятилетней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, желающие чего нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m me Stael, которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.
В ночь 11 го октября он лежал, облокотившись на руку, и думал об этом.
В соседней комнате зашевелилось, и послышались шаги Толя, Коновницына и Болховитинова.
– Эй, кто там? Войдите, войди! Что новенького? – окликнул их фельдмаршал.
Пока лакей зажигал свечу, Толь рассказывал содержание известий.
– Кто привез? – спросил Кутузов с лицом, поразившим Толя, когда загорелась свеча, своей холодной строгостью.
– Не может быть сомнения, ваша светлость.
– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.
Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
| Фотоаппараты Sigma DP1/DP2/DP3 Merrill | ||
| ||
| Годы выпуска | 2012 — настоящее время | |
| Тип | компактный цифровой фотоаппарат | |
| Матрица | КМОП Foveon X3 Merrill APS-C (23,5×15,7 мм, Kf = 1,5 | |
| Плотность пикселов | 4 Мп/см². | |
| Разрешение | 14,7×3 Мпикс (4704×3136×3) | |
| Объектив | Sigma Lens, 19/30/50 мм (ЭФР 28/45/75 мм), f/2,8, увеличение 1:8,4/1:7,6/1:3 | |
| Диапазон выдержек | 30 — 1/2000 с | |
| Предустановки экспозамера | программный, приоритет выдержки, приоритет диафрагмы, ручной, интеллектуальный автоматический | |
| Режимы экспозамера | мультизонный, центровзвешенный, точечный | |
| Брекетинг экспозиции | ±2 EV | |
| Зоны фокусировки | зоны (точки) фокусировки | |
| Режимы автофокуса | TTL, по контрасту, подсветка; режимы: покадровая, непрерывная, следящая; выбор точки либо автоматическая по 9 точка с определением лиц | |
| Серийная съёмка | 4 кадра в секунду | |
| Видоискатель | нет | |
| Диапазон ISO | 100—3200 с шагом 1/3 EV | |
| Фотовспышка | встроенная; башмак | |
| Брекетинг вспышки | ±3EV | |
| Баланс белого | ручной, автоматический, 7 предустановок | |
| Съёмка видео | 640×480, 30 к/с, стерео, AVI | |
| Экран | TFT ЖК, 3 дюйма, ок. 920 000 пикселей | |
| Накопитель | SDXC и HC MMC+ | |
| Габаритные размеры | 122×67×81 мм | |
| Вес | 400 г (с батареей и картой памяти) | |
| Питание | Li-Ion NB-10L | |
 Изображения на Викискладе
|
||
Sigma DP — линейка компактных цифровых фотоаппаратов японской компании «Сигма».
Содержание
История создания
Изначально Sigma выпускала компактные и зеркальные плёночные фотоаппараты, а также объективы и аксессуары к ним и к фотоаппаратам других фирм. После покупки компании Foveon, разработавшей многослойную матрицу с полноцветными пикселями Foveon X3, запустила производство сначала цифровых зеркальных фотоаппаратов (серия SDx, например SD1), а после цифровые компактные фотоаппараты (серия DPx).
Анонсированная на кёльнской фотовыставке Photokina в октябре 2006 года Sigma DP1 была первой компактной цифровой фотокамерой, оснащённой крупным сенсором формата APS-C (снятая незадолго до этого с производства беззеркальная камера с несменной оптикой Sony DSC-R1 также имела крупный сенсор, однако габариты и масса свыше 1 кг не позволяли считать её компактной). Претерпев ряд изменений и доработок, модель DP1 поступила в производство весной 2008 года. Камера оснащалась несменным широкоугольным объективом с фиксированным фокусным расстоянием (28 мм в эквиваленте 35-мм фотокамер), встроенной вспышкой, разъёмом типа «горячий башмак» для подключения внешней вспышки или установки оптического видоискателя.
В 2009 году в производство поступила следующая модель Sigma DP2, отличавшаяся от DP1 в первую очередь объективом (41 мм ЭФР, при этом минимальное число диафрагмы снизилось с f/4 до f/2,8, что вдвое увеличило светосилу объектива), также было пересмотрено расположение элементов управления на задней стенке и внесены существенные изменения в меню.
Описание
Фотоаппараты линейки DP имеют общие характеристики:
- сенсор CMOS Foveon X3,
- фиксированный телецентрический объектив Sigma Lens,
- «горячий башмак» для вспышки (разработанной специально для серии DP модели EF-140 DG, или других вспышек производства Sigma) или оптического видоискателя,
- круговой селектор выбора режимов M/Av/Tv/P и фокусировочное кольцо на задней стенке корпуса,
- запись изображений со сжатием без потерь и интерполяции Raw (.x3f), JPEG (Exif 2.21, DCF 2.0, DPOF)[1],
- процессор True (True II для ВЗ2),
- компактный металлический корпус.
Особенности, достоинства и недостатки
Особенности, достоинства и недостатки можно разделить на вытекающие из особенностей и принципа функционирования матрицы и на не зависящие от матрицы, обусловленные другими факторами: экономическими, дизайнерскими, техническими и маркетинговыми.
Поскольку, матрица имеет трёхслойную структуру кремниевой подложки p-n-переходов, ориентированных на то, что максимум поглощения синего цвета происходит на 0,2 мкм, зелёного — 0,6 мкм, красного — около 2 мкм, то это позволяет эффективно разделять свет на составляющие, при условии, что не происходит переэкспонирование слоя светом, в противном случае происходит протекание его на соседний. Так же, для правильного экспонирования всех слоёв необходимо, чтобы лучи падали под прямым углом на матрицу по всей её площади, что достигается применением объектива с телецентрическим ходом лучей (т. н. телецентрический объектив).[2]
Недостатки:
- недостаточно яркий дисплей в DP1,
- отсутствие гистограммы во время визирования в DP1,
- запись видео малого разрешения и частоты кадров (640×480, 30 к/с у DP3 Merrill),
- объектив несменный и с фиксированным фокусным расстоянием.
Достоинства:
- отсутствие цветовых артефактов и муара, встречающихся после баеровского фильтра и интерполяции баеровских матриц,
- детализация и цветопередача матрицы Foveon X3 превосходят баеровские матрицы.
- существенно более широкий динамический диапазон,[1]
Особенности:
- шумы проявляются не в виде цветовых артефактов, а в сдвиге цветовых тонов.
- заявленные производителем 14Мпикс для DPx/DPxS/DPxX и 44Мпикс для DPx Merrill получаются путём интерполяции[1]
История и развитие модельного ряда
Изначальный модельный ряд, состоявший из двух камер DP1 и DP2, расширился за счёт выпуска усовершенствованных моделей S и X: DP1s, DP1x, DP2s, DP2x. DPxS принёс более быстрый автофокус и большее количество кадров на одном заряде.
В 2012 был выпущен модельный ряд под названием Merrill (в честь Ричарда Меррилла — одного из разработчиков матрицы для этого модельного ряда[3]), состоящий из трёх моделей, и имеющий отличия от предыдущего:
- новая матрица Foveon X3 Merrill стандарта APS-C (23,5×15,7) с разрешением 44Мпикс (4704×3136×3);[2]
- новые светосильные объективы с ЭФР для DP1 Merrill — 30, DP2 Merrill — 45, DP3 Merrill — 75;
- процессор второго поколения — Dual TRUE II;
- поддержкой записи видео 640×480, 30 кадров/сек.
Сводная таблица основных характеристик серии «DP»
| Модель, дата выхода |
Размер матрицы, разрешение (Мпикс), размер кадра (пикс) |
Характеристики объектива |
Память | Процессор, ф.ш., ISO снимков |
Изображение |
|---|---|---|---|---|---|
| DP1 2006.09 |
CMOS Foveon X3 20,7×13,8 мм 3×4,6 (2640×1760) |
f/4 28 |
SDHC | True 100—80 |
|
| DP2 2008.09 |
CMOS Foveon X3 20,7×13,8 мм 3×4,6 (2652×1768) |
f/2,8 41 |
SDHC | True II 80—800 |
|
| DP1s 2009.10 |
CMOS Foveon X3 20,7×13,8 мм 3×4,5 |
f/4 28 |
SDHC | True 100-800 |
|
| DP2s 2010.02 |
CMOS Foveon X3 20,7×13,8 мм 3×4,5 |
f/2,8 41 |
SDHC | True II 100-3200 |
|
| DP1 Merrill | CMOS Foveon Merrill APS-C 48 |
f/2,8 28 |
SDXC | dual TRUE II 100-3200 |
|
| DP2 Merrill | CMOS Foveon Merrill APS-C 48 |
f/2,8 45 |
SDXC | dual TRUE II 100-3200 |
|
| DP3 Merrill | CMOS Foveon Merrill APS-C 44 (4704×3136×3) |
f/2,8 75 |
SDXC, HC MMC+ | dual TRUE II 100-3200 |
|
| DP1x | CMOS Foveon X3 20,7-13,8 14 |
f/4 28 |
SDHC | True II 50-3200 |
|
| DP2x | CMOS Foveon X3 20,7-13,8 14 |
f/2,8 41 |
SDHC | True II 50-3200 |
Конкуренты
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
На рынке представлены лишь несколько моделей, оснащённые несменным фикс-объективом и сенсором формата APS-C:
Фотоаппараты с несменным трансфокатором:
Отчасти в конкуренты можно записать Ricoh GXR со сменными модулями GR A12 и A16 и со сменной оптикой.
Аксессуары
Подключаемые к горячему башмаку
- Вспышка специально разработанная для серии Sigma DP — EF-140 DG, или для серии SD, такие, как EF-610 DG Super или EF-610 DG ST.
- Видоискатель VF-2.
Для объектива
- Бленда, через переходник, HA-11.
- Светофильтры
Программное обеспечение
В связи с тем, что конвертация в JPEG/TIFF, природа искажений, а соответственно алгоритмы их устранения разнятся по сравнению с RAW-снимками, снятыми с баеровских матриц, то и программное обеспечение, поддерживающие их, пока только фирменное.
- Photo Pro — файловый браузер, редактор и конвертер RAW фотографий Sigma.[4]
- Adobe Photoshop CS6 посредством Adobe Camera Raw 6.1 поддерживает формат .x3f для DPx, DP1s[6].
Интересные факты
- Процессор Dual True II и матрица Foveon X3 Merrill, устанавливаемые в DP1/DP2/DP3 Merrill, также установлены в зеркальные фотоаппараты SD1 и SD1 Merrill.
- Журнал TIME включил Sigma DP1 в сотню лучших дизайнерских решений.[7]
Фотоснимки
| Фотографии сделанные камерами Sigma DP-серии в максимальном разрешении | |||||||||
| |||||||||
Напишите отзыв о статье "Sigma DP"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 [www.photoreview.com.au/reviews/advanced-compact-cameras/fixed-lens/sigma-dp-1|Sigma DP-1. Март 2008.] (англ.)
- ↑ 1 2 [www.foto.ru/static/sigma_press/PR_EN_DP-Merrill_1202-A4-M01-TP-OFF.pdf| Sigma: пресс-релиз]
- ↑ [www.ixbt.com/news/hard/index.shtml?15/49/97| Разрешение компактных камер Sigma DP1 Merrill и DP2 Merrill равно 46 Мп]
- ↑ [www.sigma-dp.com/DP3Merrill/raw_format.html| ПО для Sigma DS]
- ↑ [www.photoreview.com.au/reviews/advanced-compact-cameras/fixed-lens/sigma-dp2s|Sigma DP-2s. PhotoReview.] (англ.)
- ↑ [www.adobe.com/products/photoshop/extend.html|Photoshop CS6 / In depth : Camera Raw] (англ.)
- ↑ [www.time.com/time/specials/2007/style_design/article/0,28804,1727737_1727684_1727603,00.html|The Desing 100: Sigma DP1] (англ.)
Ссылки
- [www.sigma-dp.com/ Официальный сайт посвящённый Sigma DP-серии фотоаппаратов]
- [www.photoreview.com.au/reviews/advanced-compact-cameras/fixed-lens/sigma-dp2s|Sigma DP2s тест]
- [www.photoreview.com.au/reviews/advanced-compact-cameras/fixed-lens/sigma-dp-1|Sigma DP1 и Ricoh 8]
- [photoswift.livejournal.com/19995.html |Sigma DP2 Merrill, Leica X2 и Olympus X-Z1 — сравнение фотографий.]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Sigma DP
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.
Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. С одной стороны, французы заняли Москву. С другой стороны, несомненно всем существом своим Кутузов чувствовал, что тот страшный удар, в котором он вместе со всеми русскими людьми напряг все свои силы, должен был быть смертелен. Но во всяком случае нужны были доказательства, и он ждал их уже месяц, и чем дальше проходило время, тем нетерпеливее он становился. Лежа на своей постели в свои бессонные ночи, он делал то самое, что делала эта молодежь генералов, то самое, за что он упрекал их. Он придумывал все возможные случайности, в которых выразится эта верная, уже свершившаяся погибель Наполеона. Он придумывал эти случайности так же, как и молодежь, но только с той разницей, что он ничего не основывал на этих предположениях и что он видел их не две и три, а тысячи. Чем дальше он думал, тем больше их представлялось. Он придумывал всякого рода движения наполеоновской армии, всей или частей ее – к Петербургу, на него, в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется в Москве, выжидая его. Кутузов придумывал даже движение наполеоновской армии назад на Медынь и Юхнов, но одного, чего он не мог предвидеть, это того, что совершилось, того безумного, судорожного метания войска Наполеона в продолжение первых одиннадцати дней его выступления из Москвы, – метания, которое сделало возможным то, о чем все таки не смел еще тогда думать Кутузов: совершенное истребление французов. Донесения Дорохова о дивизии Брусье, известия от партизанов о бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только предположения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесятилетней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, желающие чего нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m me Stael, которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.
В ночь 11 го октября он лежал, облокотившись на руку, и думал об этом.
В соседней комнате зашевелилось, и послышались шаги Толя, Коновницына и Болховитинова.
– Эй, кто там? Войдите, войди! Что новенького? – окликнул их фельдмаршал.
Пока лакей зажигал свечу, Толь рассказывал содержание известий.
– Кто привез? – спросил Кутузов с лицом, поразившим Толя, когда загорелась свеча, своей холодной строгостью.
– Не может быть сомнения, ваша светлость.
– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.
Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
