Take Care

</td></tr> </td></tr>

Take Care
Студийный альбом Drake
Дата выпуска	12 ноября 2011
Записан	2010-2011
Жанр	Хип-хоп, поп, R&B
Длительность	79:49
Продюсеры	Lil' Wayne (exec.), Boi-1da, Cortez Bryant (exec.), Chase N. Cashe, Aubrey "Drake" Graham (also exec.), Illangelo, Jamie xx, Just Blaze, Kromatik, Doc McKinney, Gee Roberson (exec.), Noah "40" Shebib, Supa Dups, T-Minus, The Weeknd
Страна	США США
Язык песен	Английский
Лейблы	Young Money, Cash Money, Universal Motown
Синглы из Take Care
«Headlines» Выпущен: 9 августа 2011 «Make Me Proud» Выпущен: 16 октября 2011 «The Motto» Выпущен: 29 ноября 2011 «Take Care» Выпущен: 17 января 2012

К:Альбомы 2011 года

Рецензии
Оценки критиков
Источник	Оценка
Allmusic
The A.V. Club	A–
Entertainment Weekly	C+
The Independent
Los Angeles Times
NME	8/10
Pitchfork Media	8.6/10
Rolling Stone
Slant Magazine
Spin	8/10

Take Care — второй студийный альбом исполнителя хип-хопа Дрейка, выпущенный 15 ноября 2011 года. За первую неделю было продано 631 000 экземпляров альбома, и он дебютировал на первой строчке чарта Billboard 200. Альбом получил статуэтку «Грэмми» выиграв в номинации «Лучший рэп-альбом».

Комментарии Drake к песням с «Take Care»

Over My Dead Body

«Эта песня — мое открытое письмо всем хейтерам. Вы хотите, чтобы я ушел и перестал заниматься музыкой? Только через мой труп!»

Shot For Me

«Её написал Абель Тесфайе (The Weeknd), а я просто переработал. Мне надо доказать, что я не обычный рэпер, что я могу меняться и работать в различных жанрах. Думаю, здесь мне это удалось».

Headlines

«Лучшая песня на альбоме. Мне нравится писать песни со смыслом, с посланием. Хочется, чтобы люди тусили под "Headlines", но в то же время те, кому интересна моя карьера и моя жизнь, найдут в ней скрытое послание».

Crew Love

«Пока там идет речитатив, она такая безумная, типа я всю свою злобу на нем вымещаю в адрес тех, кто думает, что я стал звездой по случайности, и утверждает, что я украл чей-то флоу. Я здесь вообще не из-за какого-то там конкретного флоу и не потому, что в удачное время оказался в удачном месте. Никто никогда не может сказать мне, типа: "Дрейк состоит из такого-то и такого-то компонента". Никогда».

Take Care

«Мне очень интересно, что сейчас происходит в электронной музыке. Я много слушал диджея Мехди (пусть он покоится с миром) и Джейми xx. Один из треков последнего так меня поразил, что я не мог не выпустить его на альбоме».

Marvin's Room

«Я очень горжусь этой песней. Хотя бы потому, что впоследствии на неё появилось очень много ремиксов. Значит, люди нашли в ней что-то своё».

We'll Be Fine

«Самая тяжелая песня на альбоме, мне было трудно её записывать. Там много говорится про алкоголь, про бессонницу и прочее дерьмо. Не смотрите на название, этот трек депрессивнее всех».

Make Me Proud

«Ники (Минаж, принявшая участие в записи трека. — Прим. ред.) — девушка моей мечты. С ней всегда работается по-особенному. Она говорила мне, что на следующем альбоме планирует вернуться к настоящему рэпу. Жду не дождусь этого момента».

Lord Knows

«Этот трек мы очень долго доводили до ума. В нем был использован семпл одной госпел-группы, права на который та не хотела отдавать. Продюсер Джаст Блейз предложил позвать в студию хор и записать этот кусочек вживую. Так мы и сделали».

Cameras / Good Ones Go

«Это адаптированная песня R&B-исполнителя Джона Би. Из-за неё в итоге выпуск альбома пришлось отложить, возникли сложности с очисткой авторских прав».

Doing It Wrong

«Изначально мы хотели, чтобы Стиви (Уандер, сыгравший в треке на губной гармошке. — Прим. ред.) помог нам с записью двух песен, но в итоге получилась всего одна. Я не помню, сколько точно времени ему понадобилось, чтобы записать свою партию, но вроде немного — около получаса».

The Real Her

«Лил Уэйн — первый человек, которому я отсылаю свои тексты после того, как написал их. Он мне как брат. А когда мы с ним вдвоем записываемся в студии — это нечто».

Look What've You Done

«Я хотел сделать что-то похожее на песню Канье Уэста "Hey Mama" — рассказать о главной женщине в моей жизни. Думаю, у меня это получилось».

HYFR (Hell Yeah Fucking Right)

«Это попытка рассказать про повседневную жизнь артиста. Про то, как нелегко бывает иногда. Уиззи здесь играет роль журналиста, который задает мне дурацкие вопросы. Он вообще отличный актер».

Practice

«Здесь идет отсылка к треку рэпера Juvenile "Back Dat Azz Up". Абель (Тесфайе, он же The Weeknd, участвовавший в продюсировании трека. — помог мне сделать из уличного рэп-трека R&B-балладу».

The Ride

«Это единственная песня на альбоме, которая не очень вписывается в атмосферу. Все остальные песни такие, типа, у меня все круто, я счастлив, хочу веселиться и хочу, чтобы вы это тоже почувствовали и чтобы вы знали, какой ценой я всего этого добился и что все это было не зря. Но в "The Ride" я как бы делаю шаг в сторону, смотрю по сторонам и вижу, что иногда все идет немного не так…»

Тонкости связанные с выходом альбома

Обложка альбома «Take Care» стала объектом насмешек, мастера фотошопа в считанные дни превратили её в интернет мем.

Песня Underground Kings вызвала недоумение и критику со стороны поклонников культовой группы UGK, так как название имеет отсылку к группе.

Три песни так и не попали на альбом по различным причинам: «Dreams Money Can Buy» , «Club Paradise», «Free Spirit».

Список композиций

№	Название	Автор	Продюсер	Длительность
1.	«Over My Dead Body»	Aubrey Graham, Noah Shebib, Chantal Kreviazuk	40, Chantal Kreviazuk (co.)	4:33
2.	«Shot for Me»	Graham, Shebib, Abel Tesfaye	40	3:45
3.	«Headlines»	Graham, Matthew Samuels, Shebib, Adrian Eccleston	Boi-1da, 40 (add.)	3:56
4.	«Crew Love» (featuring The Weeknd)	Graham, Tesfaye, Daniel McKinney	Illangelo, 40, The Weeknd	3:29
5.	«Take Care» (featuring Rihanna)	Graham, Jamie Smith, Shebib	Jamie xx, 40	4:37
6.	«Marvins Room»	Graham, Shebib, Eccleston, Jason Beck	40	5:47
7.	«Buried Alive Interlude» (performed by Kendrick Lamar)	Shebib, Kendrick Lamar, Dwayne Chin-Quee	40, Supa Dups	2:31
8.	«Underground Kings»	Graham, Tyler Williams, Shebib	T-Minus, 40	3:33
9.	«We'll Be Fine» (featuring Birdman)	Graham, Bryan Williams, Tyler Williams, Shebib	T-Minus, 40	4:08
10.	«Make Me Proud» (featuring Nicki Minaj)	Graham, Onika Maraj, Williams, Nikhil Seetharam, Shebib	T-Minus	3:40
11.	«Lord Knows» (featuring Rick Ross)	Graham, William Roberts II, Justin Smith	Just Blaze	5:08
12.	«Cameras / Good Ones Go Interlude»	Graham, Shebib, Tesfaye	40, Drake (co.)	7:15
13.	«Doing It Wrong» (harmonica by Stevie Wonder)	Graham, Shebib	40	4:25
14.	«The Real Her» (featuring Lil Wayne and André 3000)	Graham, Dwayne Carter Jr., André Benjamin, Shebib	40, Drake (co.)	5:21
15.	«Look What You’ve Done»	Graham, J. Woodward, Shebib	Chase N. Cashe, 40 (co.)	5:02
16.	«HYFR (Hell Ya Fucking Right)» (featuring Lil Wayne)	Graham, Carter, Williams, Shebib	T-Minus	3:27
17.	«Practice»	Graham, Shebib, Tesfaye	40, Drake (co.)	3:58
18.	«The Ride»	Graham, Tesfaye	Doc McKinney, The Weeknd	5:51
79:49

Бонус-треки цифрового издания
№	Название	Автор	Продюсер	Длительность
19.	«The Motto» (featuring Lil Wayne)	Graham, Carter, Williams	T-Minus	3:01
20.	«Hate Sleeping Alone»	Graham, Shebib	Noah "40" Shebib	3:33
86:13

Отрывок, характеризующий Take Care

Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.



Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.