The Stone Roses

The Stone Roses
The Stone Roses в начале 90-х
Основная информация
Жанры	Рок альтернативный рок мэдчестер джэнгл-поп
Годы	1983 — 1996 2011 — наши дни
Страна	Великобритания Великобритания
Город	Манчестер, Англия
Язык песен	английский
Лейблы	Revolver Records Silvertone Records Geffen Columbia Universal
Состав	Иэн Браун Джон Сквайр Гари Маунфилд (Mani) Алан Рен (Reni)
Бывшие участники	Пит Гарнер Энди Кузенс Саймон Вольстенкрафт Роб Хэмпсон Робби Маддикс Найджел Иппинсон Азиз Ибрахим
Другие проекты	The Patrol The Waterfront The High The Seahorses Primal Scream The Rub Freebass
[www.thestoneroses.org/ Официальный сайт]

The Stone Roses («Сто́ун Ро́узиз») — британская рок-группа, бывшая одним из лидеров «манчестерской волны» (мэдчестер) на рубеже 1980—1990-х гг. Их дебютный альбом 1989 года The Stone Roses быстро стал классикой в Великобритании. Второй альбом, Second Coming, увидел свет в 1994. В 1996 группа прекратила своё существование. 18 октября 2011 года на пресс-конференции в отеле SOHO в Лондоне группа объявила о своём воссоединении.

Начало

The Stone Roses была создана в начале 1980-х в Манчестере вокалистом Йеном Брауном и гитаристом Джоном Сквайром. Друзья детства Йен Браун и Джон Сквайр оба играли в группах и до этого, однако раньше Браун исполнял роль бас-гитариста. Чуть позже к ним присоединяется талантливый ударник Рени (настоящее имя — Алан Рен), потом — бас-гитарист Пит Гарнер и гитарист Анди Кузенс, чем и завершается формирование начального состава.

В свои ранние годы у The Stone Roses был агрессивный, панковский звук, а группы оказавшие на них влияние варьировались от The Clash и The Sex Pistols до манчестерских Slaughter and the Dogs. Они имели постоянную аудиторию в Манчестере, но считались немодными и смотрелись странно на музыкальной сцене того времени, на которой тогда доминировали Factory Records и Тони Уилсон. На снимках этого периода можно увидеть Сквайра в бандане и Брауна, носящего кожаные штаны.

В 1985 The Roses выпустили свой первый сингл, спродюсированный Мартином Хэннетом «So Young / Tell Me». Эта музыка совсем не имела успеха у публики. К тому моменту Браун ещё не создал свой фирменный образ и выглядел шумно и агрессивно. Сама же группа не нашла ещё свой особый стиль подачи музыки при исполнении, который бы подчеркнул лучшие стороны их звучания.

К моменту выхода следующего сингла, «Sally Cinnamon», звук значительно изменился. На выпущенном в 1987 на FM Records, «Sally Cinnamon» звучит электрическая гитара, и есть чёткий ритм, потому она больше похожа на The Byrds, чем на the Sex Pistols. Браун выработал новую, более мягкую манеру пения, а Сквайр и Рени становятся более аккуратными и сыгранными, и звучат гораздо менее шумно.

К 1988 Пит Гарнер и Анди Кузенс покидают группу, и в The Roses приходит новый басист Мани (Гари Маунфилд). Группа очень быстро становится более профессиональной в музыкальном плане, появляется фирменный облик — мешковатая одежда, рубашки Jackson Pollock, гитары и ударные. Вслед за психоделично звенящим синглом «Elephant Stone» выходит первый альбом (Jive/Zomba при содействии Silvertone Records).

Первый альбом

В 1989 The Stone Roses выпускают одноимённый дебютный альбом, спродюсированный Джоном Леки (John Leckie). The Stone Roses был выдающимся дебютом. Он открывается «I Wanna Be Adored» и заканчивается «I Am The Resurrection», обе песни воплощают собой несокрушимость и амбициозность молодости. Такое же настроение проходит через весь альбом. Сейчас считающейся вехой в истории английского рока, тогда он был хорошо принят большей частью музыкальной прессы и, благодаря позитивным отзывам, начал приносить популярность группе.

Синглы «Made Of Stone» и «She Bangs The Drums» выходят позже и закрепляют успех. Позже этим же годом группа выпускает A-side сингл, «Fools Gold/What the World Is Waiting For», который достигает 8-й позиции в Великобритании в ноябре 1989 года. «Fools Gold» быстро становится самой известной композицией группы, а её живое исполнение на Top Of The Pops укрепляет их национальную славу. Так же можно сказать, что это самая смелая с музыкальной точки зрения песня: девять минут, 53 секунды по продолжительности, она изобилует виртуозными гитарными партиями Сквайра.

Казалось бы, придя из ниоткуда, the Stone Roses оказались правильной группой в нужный момент. Как и их коллеги по цеху Happy Mondays, они держатся с высокомерным пафосом, словно зная все, чем напоминают The Rolling Stones в лучшие их времена. Их музыка привлекает самую разношёрстную публику: ритмичный, вполне пригодный для танцев звук и жизнерадостный внешний вид имеет очень много общего с творчеством и обликом команд rave сцены, бывшей тогда в своём расцвете, но они также заинтересовывают фанатов инди.

Наблюдая за успехом группы, их прошлый лейбл, FM Revolver, переиздает сингл «Sally Cinnamon» с сопроводительным видео. Это задевает The Stone Roses, частично из-за «третьесортного» видео. 30 января 1990 года они идут в офис компании, ругаются с боссом Полом Бирчем, швыряют краску во все подряд в помещении, включая самого Бирча и его девушку, завершив действо вандализмом снаружи здания — объектом их агрессии становятся две мирно припаркованные машины. Позже их арестуют и предъявят обвинения, и в октябре признают виновными. В результате всего им пришлось заплатить штраф в 3000 фунтов, а также возместить стоимость повреждённого имущества.

В 1990 году The Stone Roses решают устроить гигантский концерт на свежем воздухе. Местом его проведения выбирается Спайк Айлэнд. Концерт проводится 27 мая 1990 года, и его посещают примерно 27,000 человек. Первоначально признанный провальным из-за проблем со звуком и плохой организации, спустя годы он стал легендарным — Вудстоком мешковатого поколения. Группа показала всем, что инди команды могут давать масштабные представления, больше ассоциируемые с группами вроде Queen или U2. За Спайк Айлэндом последовал ещё один крупный концерт в Glasgow Green, а в июле выходит в свет последний из выпущенных в Silvertone сингл — «One Love».

«One Love» добирается до четвёртой позиции в британских чартах — самой высокой строчки из всех когда-либо занимаемых песнями группы. Хотя очень вероятно, что с музыкальной точки зрения «One Love» является примером понижения уровня после той высокой планки, которую задала «Fools Gold». С этого момента все начало идти наперекосяк. Это был последний официальный релиз группы на ближайшие четыре года, с которого началась долгая борьба за свои права с целью расторжения контракта с Silverstone. Группа быстро потеряла тот импульс, который был у них после выхода успешного первого альбома, и исчезла из виду так же быстро, как и появилась.

Второе пришествие и распад

В конце концов, группе удалось расторгнуть контракт с Silvertone и после подписать вполне выгодный контракт с Geffen Records. В конце 1994, по прошествии полных пяти лет с выхода их дебютного альбома, The Stone Roses выпускают свой второй альбом Second Coming. Почти вся музыка на нём написана Сквайром, и в «темном», тяжёлом блюз-роке слышно влияние Led Zeppelin. Несмотря на то, что это прекрасно сработало в сингле «Love Spreads», в общем альбом кажется качественными, но бедным на музыкальные идеи. Большинство критиков замечают, что по своему уровню он несравним с уровнем первого, ставшего уже почти культовым, дебютного альбома.

Многие увидели в нём несбывшиеся ожидания. Как бы там не было, некоторые все же ощутили, что песни такие как «Ten Storey Love Song», «Begging You» и «Love Spreads» (последняя позже добралась аж до второго места в британских чартах) показали, что The Roses все ещё могут творить свою старую добрую магию (несмотря на то, что, возможно, последняя из вышеперечисленных звучит, как переработанная «Driving South»). Second Coming — это смесь из тяжёлого рока середины 70-х, фолк-рока («Your Star Will Shine», «Tightrope») и техно («Begging You»), довершаемая Byrds-подобным «Ten Storey Love Song» похожим на «Sally Cinnamon».

Необходимо заметить, что взгляд на Second Coming, как на несоответствующий первоначально заданными стандартам, ограничен преимущественно Великобританией. Многие американские фанаты считают, что второй альбом вышел ничуть не хуже первого, а некоторые так вообще считают его лучше.

Покинув в 1990 году сцену, The Stone Roses оставили после себя пустое место. Но, вернувшись в 1994, они с удивлением обнаружили множество команд исполняющих похожую музыку, которые, по сути-то уже успели занять их место. Пришла эра брит-попа, а the Roses, наряду с The Smiths, The Jam, The Sex Pistols, The Kinks и The Beatles воспринимались ни много ни мало, а чем-то вроде отцов-основателей. И в общем-то, The Roses хорошо относились, например, к Oasis (Джон Сквайр даже исполнил с ними «Champagne Supernova» в Knebworth в 1996 году). Правда, рассматривая все команды вроде Oasis в целом, он говорил о них не иначе как о «Kensington art-wankers».

В марте 1995 года Рени покидает группу, этот момент был началом конца The Stone Roses. Никогда и так особо не баловавшие СМИ информацией о себе, они в этот раз не дают никакого вразумительного объяснения ухода. На смену был найден ударник Роби Маддикс, раньше работавший с Rebel MC, и группа продолжила выступления. Также для живых шоу был нанят Найжел Иппинсон, с ним уже имелся опыт совместной работы — когда-то он помогал с обработкой «Begging You» с целью релиза её в качестве сингла.

Секретный тур-возвращение по Великобритании был запланирован на апрель, но после того, как музыкальная пресса узнала и опубликовала даты, его отменили. Самый же большой ущерб статусу нанесла отмена выступления на Glastonbury Festival в июне 1995 (Вместо них выступила небезизвестная группа Pulp). Причиной было то, что за несколько недель до этого, катаясь в Северной Калифорнии на горном велосипеде, Джон Сквайр ломает себе ключицу. Казалось бы, просто несчастливая случайность, но фанаты были очень разочарованы из-за отмены концерта, некоторые даже выражали гнев по этому поводу. В конце концов, был все-таки назначен новый тур с ноября по декабрь 1995 года. Все билеты были проданы за один день.

Как бы там не было, но в апреле 1996 года Джон Сквайр уходит из группы, чем приводит остальных его участников просто в ярость, Яна Брауна в особенности. Браун утверждает, что Сквайр часто запирался и употреблял кокаин. Слэш, только что оставивший свою группу, предлагает The Roses стать заменой Сквайра. На что следует отказ с мотивировкой: «Мы ненавидим Guns’n’Roses, от*бись!». Группа просуществовала с тех пор ещё шесть месяцев. Браун и Мани решили распустить её после провального концерта на Reading Music Festival, когда публика освистала The Stone Roses и даже кидалась в них разными предметами.

В 1998 вышла в свет книга, им посвящённая: «The Stone Roses и воскрешение британской поп-музыки» Джона Робба («The Stone Roses And the Resurrection Of British Pop» John Robb), в которой подробно описывается, как группа появилась и как прекратила своё существование, а также рассказывается о сформировавшейся вокруг неё культуре.

7 апреля 2011 года в сети выплывают слухи о том, что The Stone Roses вновь планируют воссоединиться после «эмоциональной разрядки» между Брауном и Сквайром. При этом несмотря на то, что никаких новостей и официальных подробностей по этому поводу дано не было, слух быстро разрастается по социальным сетям и становится одной из самых обсуждаемых тем дня в микроблоге Twitter. Слухи были чуть позже опровергнуты Мани, который прокомментировал ситуацию следующими словами:

Два старых друга встретились спустя 15 лет, чтобы выразить мне соболезнования по поводу кончины моей мамы, а журналисты уже приплели им черти-что. Черт подери, прекратите муссировать эти слухи. The Stone Roses не воссоединяются и не собираются это делать. Оставьте нас в покое со своими домыслами!

18 Октября 2011 года в 15 часов дня группа объявила о своем воссоединении.

Состав

Текущий состав

• Иэн Браун — вокал (1983—1996, 2011—наши дни)
• Джон Сквайр — гитара (1983—1996, 2011—наши дни)
• Алан Рен (Рени) — ударные, бэк-вокал (1984—1995, 2011—наши дни)
• Гари Маунфилд (Мэни) — бас-гитара (1987—1996, 2011—наши дни)

Бывшие участники

• Энди Кузенс — ритм-гитара, вокал (1983—1986)
• Пит Гарнер — бас-гитара (1983—1987)
• Саймон Вольстенкрафт — ударные (1983—1984)
• Роб Хэмпсон — бас-гитара (1987)
• Азиз Ибрахим — гитара (1996)
• Найджел Иппинсон — клавишные, бэк-вокал (1995—1996)
• Робби Маддикс — ударные, бэк-вокал (1995—1996)

Временная шкала

<timeline> ImageSize = width:800 height:350 PlotArea = left:150 bottom:120 top:0 right:20 Alignbars = justify DateFormat = dd/mm/yyyy Period = from:01/10/1983 till:01/01/2017 TimeAxis = orientation:horizontal format:yyyy Legend = orientation:vertical position:bottom columns:3 ScaleMajor = increment:2 start:1984 ScaleMinor = increment:1 start:1984

Colors =

 id:voc value:red legend:Вокал
 id:lg    value:green legend:Ведущая_гитара
 id:rg value:brightgreen legend:Ритм_гитара
 id:key value:purple legend:Клавишные
 id:b  value:blue legend:Бас
 id:dr  value:orange legend:Ударные
 id:alb  value:black legend:Студийные_альбомы

LineData =

 at:01/04/1989 layer:back
 at:05/12/1994

PlotData =

 width:10 textcolor:black align:left anchor:from shift:(10,–4)
 bar:Иэн Браун from:start till:01/10/1996 color:voc
 bar:Иэн Браун from:18/10/2011 till:end color:voc
 bar:Джон Сквайр from:start till:01/04/1996 color:lg
 bar:Джон Сквайр from:start till:01/04/1996 color:voc width:3
 bar:Джон Сквайр from:18/10/2011 till:end color:lg
 bar:Джон Сквайр from:18/10/2011 till:end color:voc width:3
 bar:Азиз Ибрахим from:01/04/1996 till:01/10/1996 color:lg
 bar:Энди Кузенс from:start till:01/06/1986 color:rg
 bar:Энди Кузенс from:start till:01/06/1986 color:voc width:3
 bar:Найджел Иппинсон from:01/04/1995 till:01/10/1996 color:key
 bar:Найджел Иппинсон from:01/04/1995 till:01/10/1996 color:voc width:3
 bar:Пит Гарнер from:start till:01/07/1987 color:b
 bar:Роб Хэмпсон from:01/07/1987 till:01/11/1987 color:b
 bar:Mani (Гари Маунфилд) from:01/11/1987 till:01/10/1996 color:b
 bar:Mani (Гари Маунфилд) from:18/10/2011 till:end color:b
 bar:Саймон Вольстенкрафт from:start till:01/05/1984 color:dr
 bar:Reni (Алан Рен) from:01/05/1984 till:01/03/1995 color:dr
 bar:Reni (Алан Рен) from:01/05/1984 till:01/03/1995 color:voc width:3
 bar:Reni (Алан Рен) from:18/10/2011 till:end color:dr
 bar:Reni (Алан Рен) from:18/10/2011 till:end color:voc width:3
 bar:Робби Маддикс from:01/03/1995 till:01/10/1996 color:dr
 bar:Робби Маддикс from:01/03/1995 till:01/10/1996 color:voc width:3

</timeline>

Дискография

• The Stone Roses (1989)
• Second Coming (1994)

Ссылки

• [www.thestoneroses20.com Официальный сайт]
• [www.zvuki.ru/R/P/26523/ Второй приход] // Звуки.ру (21.10.2011)

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий The Stone Roses

Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.


22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
Каратаев замолчал, радостно улыбаясь, глядя на огонь, и поправил поленья.
– Старичок и говорит: бог, мол, тебя простит, а мы все, говорит, богу грешны, я за свои грехи страдаю. Сам заплакал горючьми слезьми. Что же думаешь, соколик, – все светлее и светлее сияя восторженной улыбкой, говорил Каратаев, как будто в том, что он имел теперь рассказать, заключалась главная прелесть и все значение рассказа, – что же думаешь, соколик, объявился этот убийца самый по начальству. Я, говорит, шесть душ загубил (большой злодей был), но всего мне жальче старичка этого. Пускай же он на меня не плачется. Объявился: списали, послали бумагу, как следовает. Место дальнее, пока суд да дело, пока все бумаги списали как должно, по начальствам, значит. До царя доходило. Пока что, пришел царский указ: выпустить купца, дать ему награждения, сколько там присудили. Пришла бумага, стали старичка разыскивать. Где такой старичок безвинно напрасно страдал? От царя бумага вышла. Стали искать. – Нижняя челюсть Каратаева дрогнула. – А его уж бог простил – помер. Так то, соколик, – закончил Каратаев и долго, молча улыбаясь, смотрел перед собой.
Не самый рассказ этот, но таинственный смысл его, та восторженная радость, которая сияла в лице Каратаева при этом рассказе, таинственное значение этой радости, это то смутно и радостно наполняло теперь душу Пьера.


– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.


Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.