Wz.28 (бронеавтомобиль)

Samochód pancerny wz. 28
Классификация	Бронеавтомобиль
Боевая масса, т	2,3
Экипаж, чел.	3
История
Производитель	Centralne Warsztaty Samochodowe
Годы производства	1927-1930
Годы эксплуатации	1930-1939
Количество выпущенных, шт.	90
Основные операторы
Размеры
Длина корпуса, мм	3500
Ширина корпуса, мм	1400
Высота, мм	2100
Клиренс, мм	280
Бронирование
Лоб корпуса, мм/град.	8
Борт корпуса, мм/град.	8
Корма корпуса, мм/град.	3
Днище, мм	3
Крыша корпуса, мм	3
Вооружение
Калибр и марка пушки	1 × Puteaux SA 18, 37 мм
Тип пушки	полуавтоматическая
Длина ствола, калибров	21
Пулемёты	1 × Hotchkiss wz.25
Подвижность
Тип двигателя	4-цилиндровый Citroën B-14
Мощность двигателя, л. с.	20
Скорость по шоссе, км/ч	30-40
Скорость по пересечённой местности, км/ч	20-25
Запас хода по шоссе, км	200—275
Запас хода по пересечённой местности, км	200—275
Удельная мощность, л. с./т	8,7
Преодолеваемый подъём, град.	35
Преодолеваемый брод, м	0,5

Samochód pancerny wz.28 — польский полугусеничный бронеавтомобиль, производившийся между мировыми войнами. Был создан на базе французского бронеавтомобиля Citroën-Kegresse B2 10CV.

История создания

В 1924 году Польша закупила 135 грузовиков марки Citroën-Kegresse B2 10CV, после чего было принято решение о доработке 60 шасси до стандарта бронеавтомобиля, этим занялись инженеры Р.Габо и И.Часинский. Бронекорпус автомобиля сильно напоминал французский AMC C23. В начале 1925 г. к испытаниям подготовили два первых прототипа, отличавшихся друг от друга, и проводили тесты в Центральной кавалерийской школе. Но к серийному производству был принят только один из грузовиков. К концу 1927 года было изготовлено 20 серийных машин. На вооружение бронеавтомобили были приняты в 1928 году. Машинам дали имя Wzor 28 (Wz.28), иногда их называли Citroen-Kegress (CK). Более поздние модели отличались несколько измененной кормовой частью кузова.

Серийное производство

Пять лет активной эксплуатации показали, что Wz.28 не оправдал ожиданий. Бронеавтомобиль был сложен в эксплуатации и обслуживании, двигатель был капризным, а резиновые гусеницы были ненадежны и недолговечны. Высокий центр тяжести машины отрицательно влиял на устойчивость, а максимальная скорость не превышала 35 км/ч.

В 1933 году армейское руководство издало приказ о переделке всех имеющихся СК в обычные броневики с задней осью. Первый образец модифицированного грузовика был готов уже в 1934 году и успешно прошел испытания. Новый грузовик получил имя Wz.34. До 1938 было доработано 80 броневиков. В 1939 году в строю числилось всего три грузовика Wz.28, использовавшихся в качестве учебных экземпляров в Бресте и Модлине. Последние экземпляры были уничтожены украинскими националистами, когда остатки польской армии пытались прорваться к венгерской границе

Боевое применение

Первые две опытных машины были применены в маневрах под Волынью. Бронеавтомобили участвовали в подавлении коммунистического восстания в Малопольской области.

Технические параметры

• Экипаж: 3 человека
• Боевая масса: 2 300 кг
• Длина: 3,5 м
• Ширина: 1,4 м
• Высота: 2,1 м
• Максимальная скорость: 30-40 км/ч (по разным источникам)
• Запас хода: от 200 до 275 км
• Преодолеваемый угол подъёма: 35 градусов
• Глубина брода: 0,5 м
• Запас топлива: 59 л (42 л главный, 17 л запас)
• Расход топлива: 20-45 л/100 км
• Двигатель: Citroën B-14 (4-цилиндровый)
• Мощность двигателя: 20 л.с.
• Обороты: 2100 об./мин
• Объём двигателя: 1477 куб.см.
• Оружие:
  • Пушка: Puteaux SA 18, калибр 37 мм
  • Пулемёт: Hotchkiss wz.25, калибр 7,92 mm

Источники

1. Janusz Magnuski, «Samochody pancerne Wojska Polskiego 1918—1939», WiS; Warszawa 1993
2. Jan Tarczyński, K. Barbarski, A. Jońca, «Pojazdy w Wojsku Polskim — Polish Army Vehicles — 1918—1939»; Ajaks; Pruszków 1995.
3. Janusz Magnuski, «Samochód pancerny wz.34», TBiU nr 56; Warszawa 1979
4. Pierre Touzin, «Les véhicules blindés français, 1900—1944», Nancy 1979, EPA
5. «Heigl’s Taschenbuch der Tanks», München 1935

Отрывок, характеризующий Wz.28 (бронеавтомобиль)

«Весь план ордена должен быть основан на том, чтоб образовать людей твердых, добродетельных и связанных единством убеждения, убеждения, состоящего в том, чтобы везде и всеми силами преследовать порок и глупость и покровительствовать таланты и добродетель: извлекать из праха людей достойных, присоединяя их к нашему братству. Тогда только орден наш будет иметь власть – нечувствительно вязать руки покровителям беспорядка и управлять ими так, чтоб они того не примечали. Одним словом, надобно учредить всеобщий владычествующий образ правления, который распространялся бы над целым светом, не разрушая гражданских уз, и при коем все прочие правления могли бы продолжаться обыкновенным своим порядком и делать всё, кроме того только, что препятствует великой цели нашего ордена, то есть доставлению добродетели торжества над пороком. Сию цель предполагало само христианство. Оно учило людей быть мудрыми и добрыми, и для собственной своей выгоды следовать примеру и наставлениям лучших и мудрейших человеков.
«Тогда, когда всё погружено было во мраке, достаточно было, конечно, одного проповедания: новость истины придавала ей особенную силу, но ныне потребны для нас гораздо сильнейшие средства. Теперь нужно, чтобы человек, управляемый своими чувствами, находил в добродетели чувственные прелести. Нельзя искоренить страстей; должно только стараться направить их к благородной цели, и потому надобно, чтобы каждый мог удовлетворять своим страстям в пределах добродетели, и чтобы наш орден доставлял к тому средства.
«Как скоро будет у нас некоторое число достойных людей в каждом государстве, каждый из них образует опять двух других, и все они тесно между собой соединятся – тогда всё будет возможно для ордена, который втайне успел уже сделать многое ко благу человечества».
Речь эта произвела не только сильное впечатление, но и волнение в ложе. Большинство же братьев, видевшее в этой речи опасные замыслы иллюминатства, с удивившею Пьера холодностью приняло его речь. Великий мастер стал возражать Пьеру. Пьер с большим и большим жаром стал развивать свои мысли. Давно не было столь бурного заседания. Составились партии: одни обвиняли Пьера, осуждая его в иллюминатстве; другие поддерживали его. Пьера в первый раз поразило на этом собрании то бесконечное разнообразие умов человеческих, которое делает то, что никакая истина одинаково не представляется двум людям. Даже те из членов, которые казалось были на его стороне, понимали его по своему, с ограничениями, изменениями, на которые он не мог согласиться, так как главная потребность Пьера состояла именно в том, чтобы передать свою мысль другому точно так, как он сам понимал ее.
По окончании заседания великий мастер с недоброжелательством и иронией сделал Безухому замечание о его горячности и о том, что не одна любовь к добродетели, но и увлечение борьбы руководило им в споре. Пьер не отвечал ему и коротко спросил, будет ли принято его предложение. Ему сказали, что нет, и Пьер, не дожидаясь обычных формальностей, вышел из ложи и уехал домой.


На Пьера опять нашла та тоска, которой он так боялся. Он три дня после произнесения своей речи в ложе лежал дома на диване, никого не принимая и никуда не выезжая.
В это время он получил письмо от жены, которая умоляла его о свидании, писала о своей грусти по нем и о желании посвятить ему всю свою жизнь.
В конце письма она извещала его, что на днях приедет в Петербург из за границы.
Вслед за письмом в уединение Пьера ворвался один из менее других уважаемых им братьев масонов и, наведя разговор на супружеские отношения Пьера, в виде братского совета, высказал ему мысль о том, что строгость его к жене несправедлива, и что Пьер отступает от первых правил масона, не прощая кающуюся.
В это же самое время теща его, жена князя Василья, присылала за ним, умоляя его хоть на несколько минут посетить ее для переговоров о весьма важном деле. Пьер видел, что был заговор против него, что его хотели соединить с женою, и это было даже не неприятно ему в том состоянии, в котором он находился. Ему было всё равно: Пьер ничто в жизни не считал делом большой важности, и под влиянием тоски, которая теперь овладела им, он не дорожил ни своею свободою, ни своим упорством в наказании жены.
«Никто не прав, никто не виноват, стало быть и она не виновата», думал он. – Ежели Пьер не изъявил тотчас же согласия на соединение с женою, то только потому, что в состоянии тоски, в котором он находился, он не был в силах ничего предпринять. Ежели бы жена приехала к нему, он бы теперь не прогнал ее. Разве не всё равно было в сравнении с тем, что занимало Пьера, жить или не жить с женою?