Абьян (эмират)

Исламский эмират Абьян
Самопровозглашённое непризнанное государство
← 2011 —
Флаг Джихада
мухафаза Абьян на карте Йемена
Столица	Зинджибар
Крупнейшие города	Джаар, Лаудар, Шукра
Форма правления	Теократическая монархия
Династия	Аль-Фадли

К:Появились в 2011 году

Исламский эмират Абьян — эмират, провозглашенный исламистами на территории йеменской мухафазы Абьян в марте 2011 года.

Политическая ситуация, в которой возник эмират

Регион Абьян, наряду с городом Аденом, является историческим местом, где наиболее последовательно развивается радикальное исламистское движение, получившее обобщённое название «Аль-Каида на Аравийском полуострове», во главе которого стоят лидеры бывшей «Армии освобождения Адена и Абъяна».

Переход южных районов Йемена под контроль исламистов и провозглашение ими исламского эмирата в мухафазе Абьян в конце марта 2011 года произошёл в ситуации развала государственно-властных институтов, последовавшего за массовыми акциями протеста против режима президента Али Абдаллаха Салеха («Революция в Йемене (2011—2012)»).

Абьян посреди политических интересов президента Салеха

Исследователи отмечают, что возрастание исламистской угрозы на юге Йемена было и остаётся выгодным, прежде всего, самому бывшему президенту Салеху, при прямом содействии которого в руки экстремистов перешли правительственные оружейные склады (и на севере и на юге Салех фактически оставил «бесхозными» склады с вооружением, которыми без труда завладели исламисты), а затем и населённые пункты юга (в том числе, Зинджибар), и который тайно спонсирует основные группировки, получившие контроль над южными районами Йемена. Находясь у власти, Салех пытался демонстрацией укрепления позиций исламистов на юге республики выторговать у США выделение ему дополнительных средств на борьбу с экстремизмом и одновременно оправдать применение вооружённых сил против оппозиции. С этой точки зрения, провозглашение в Абьяне исламского эмирата и захват моджахедами Зинджибара стали итогом длительного манипулирования Салехом исламистскими группировками Йемена, в том числе аравийским отделением Аль-Каиды (это подтвердил, в частности, генерал Али Мохсен аль-Ахмар).

Шейх аль-Фадли и расстановка антиправительственных сил

После эвакуации серьёзно раненного при покушении 3 июня 2011 г. Салеха в Саудовскую Аравию, вооружённые отряды «Ансар аш-Шариа» («Сторонники шариата») были использованы им для усиления хаоса и исламистской угрозы на юге страны. Целью Салеха было показать Вашингтону, что без него страна попадет под контроль экстремистов. Эту же политику Салех продолжает и после ухода с поста президента республики. Приход к власти Аль-Хади, влекущий для местной элиты Абьяна передел как властных полномочий, так и полномочий собственности, вызвал неоднозначную реакцию старой элиты Абьяна.

В итоге, начиная с января 2011 года на юге Йемена, прежде всего, в муфахазе Абьян сформировался довольно разнородный альянс исламистов, среди которых «Аль-Каида» играет отнюдь не ведущую роль. Исследователи выделяют четыре вполне самостоятельные исламистские группы, ведущие войну с правительственными войсками за установление шариатского правопорядка на юге Йемена (прежде всего, в Абьяне). Во-первых, это профессиональные моджахеды, прибывшие из Пакистана, Саудовской Аравии, Сомали и самого Йемена (многие прибыли из третьих стран через аденский аэропорт как туристы). Во-вторых, это недавно созданная группировка «Ансар аш-Шариа» («Сторонники шариата»), за которой стоит родственник Салеха шейх Тарик бин Насир аль-Фадли, сын и наследник последнего султана Фадли. Последнее обстоятельство обеспечивает шейху Тарику в силу родоплеменных отношений фактически монопольное влияние на процессы, происходящие в Абьяне. Несмотря на то, что Тарик аль-Фадли долгое время публично дистанцировался от Аль-Каиды, очевидно, что никакая активность радикальных исламистов в Абъяне без его воли нереальна. Судя по всему, Аль-Фадли стоит и за племенными группами сторонников государственной независимости Абьяна, составляющими третью антиправительственную силу, которая не содержит ярко выраженной исламистской направленности. Наконец, в-четвёртых, это «Ансар Харак» — группировка бывших военных, спонсируемая, в том числе, бывшим руководителем НДРЙ Али Салемом аль-Бейдом. «Ансар Харак» выступает за независимость всего Юга и воссоздание НДРЙ. Финансирование шейх Тарик аль-Фадли и «Ансар Харак» получают, в основном, от бывшего президента Али Абдаллаха Салеха, который тем самым старается максимально дестабилизировать ситуацию, затрудняя становление новых властей. «Ансар Харак», кроме того, в пику Саудовской Аравии финансируется Ираном.

Позиция местных племён

Неоднозначна позиция местных племён Абьяна, исторически настроенных против режима Салеха. В самом начале войны за отделение Абьяна племена поддержали исламистов и оказали существенную помощь моджахедам, которые из тактических соображений проявляли лояльность к племенным традициям, однако после того как моджахеды стали слишком самостоятельными, шейхи южных племён повернули оружие против них. По мере увеличения количества и боеспособности сил исламистов, они начали реализовывать свою собственную идеологическую линию, вступившую в противоречие с нормами местного родоплеменного сообщества. Шейх аль-Джадани не без основания заявил, что режим Салеха и «Аль-Каида» — две стороны одной медали. Поток беженцев в близлежащие населённые пункты, вызванный захватом Зинджибара, встретил отрицательную реакцию со стороны местных племён. Шейх населяющего Абьян племени балид Абдаллах Балиди обратился к местным кланам, особенно к племени аль-Фадл, объединиться против исламистов. Местные кланы во многом вследствие симпатии к сражающейся в окружении моджахедов 25-й бригаде присоединились к военным.

Хроника развития событий

27 марта 2011 года йеменский корреспондент исламского форума «Ансар» сообщил о захвате исламистами мухафазы Абьян и провозглашении там исламского эмирата:

...При поддержке племенных старейшин и местных мусульман в этом районе они освободили всю провинцию. Моджахеды захватили все военные базы, включая оружейный завод. После того, как моджахеды установили свой контроль над провинцией, тысячи людей вышли на улицы отпраздновать эту великую победу. Оттуда сообщают, что племенные старейшины провозгласили Исламский Эмират Абьян и что моджахеды готовятся к продвижению в соседние провинции.

25 мая 2011 года было предпринято первое нападение исламистов на город Зинджибар, административный центр мухафазы Абьян, которое было отбито. Однако вскоре республиканская гвардия, полиция и представители администрации покинули город, за ними последовали тысячи горожан.

27—29 мая 2011 года приблизительно 300 исламистов (моджахедов) захватили г. Зинджибар, они заняли опустевшие административные здания и взяли под контроль все выезды из города. В руки исламистов попала масса оружия, брошенного в полицейском управлении. Многие горожане утверждали, что Занджибар был намеренно оставлен правительственными войсками и чиновниками, оставившими военную технику и боеприпасы в дар исламистам. 25-я бригада армии Йемена во главе с генералом Мухаммедом аль-Савмали отказалась оставлять свои позиции и покинуть город. В результате она была окружена моджахедами, которые успели получить подкрепление до того, как вооружённые формирования местных племен отрезали дороги к городу. По заявлениям командования 25-й бригады, их подразделение не подчиняется ни правительству, ни оппозиции и будет бороться до конца, чтобы не допустить прорыва «Аль-Каиды» из Зинджибара в другие регионы страны.

30 мая 2011 г. самолёты ВВС Йемена нанесли удар по позициям исламистов в Зинджибаре. В тот же день моджахеды предприняли неудачную попытку штурма базы 25-й бригады, расположенной на восточной окраине города. На следующий день силы 25-й бригады попытались восстановить контроль над городом, однако им это не удалось.

Активность исламистов резко возросла после покушения на президента Салеха 3 июня 2011 года и его последующей эвакуации. Власть над Абьяном практически полностью перешла в руки исламистов во главе с сыном последнего султана Фадли Тариком бин Насиром аль-Фадли, лидером исламистской группировки «Ансар аш-Шариа» («Сторонники шариата»), которого с президентом Салехом связывают родственные и деловые отношения.

7 июня 2011 года силы 25-й бригады вновь попытались установить контроль над Зинджибаром, но опять безуспешно.

11 июня 2011 года исламисты предприняли новую попытку штурма базы 25-й бригады, вновь неудачную.

В конце июня 2011 года исламисты распространили среди населения официальную прокламацию, в которой, помимо прочего, объявили о полной отмене всех незаконных налогов и сборов, установленных режимом Салеха, об установлении фиксированных цен на ряд продовольственных товаров первой необходимости, о наложении официального запрета на распространение печатных изданий с неподобающим содержанием. За несоблюдение предписаний данного документа объявлялась ответственность в соответствии с нормами Шариата. Кроме того, в этой прокламации населению обещалось в кратчайшие сроки решить проблемы нехватки воды и электроэнергии.

В это же самое время моджахеды предприняли штурм находившейся уже месяц в окружении 25-й механизированной бригады правительственных войск, дислоцированной на востоке Зинджибара. К середине июля 2011 г. шейх племени балид Абдаллах Балиди обвинил власти в заинтересованности в затягивании конфликта в Абьяне, соплеменники в городах Абьяна начали выдавливать исламистов, узнав о последствиях захвата Зинджибара. Против исламистов выступили отряды численностью до 450 человек, сформированные из местных племен. Один из племенных вождей Абьяна, шейх Ахмад ар-Рахви, достиг с командиром 25-й бригады соглашения об участии вооружённых формирований местных кланов на стороне военных. Племенное ополчение блокировало подходы к городу и перерезало моджахедам пути для подкрепления. В другом населённом пункте Абьяна, в г. Лавдар, формирования клана авазила успешно отразили наступление исламистов, захватив при этом значительное количество оружия и боеприпасов.

Ноябрь 2011 г.: моджахеды Ансар Аш-Шариа в Абьяне подвергли бичеванию 5 человек по подозрению в распространении наркотиков. После исполнения наказания в виде 80 ударов плетью молодых людей отпустили. Исламская группировка Ансар Аль-Шариа на протяжении нескольких месяцев приводит в исполнение показательные казни и наказания. Недавно в результате шариатской меры наказания в виде отрубания руки, погиб молодой человек, обвинённый в воровстве электрического кабеля. Наказание было приведено в исполнение в поле, недалеко от города Джаара, на глазах десятков свидетелей.

19 апреля 2012 года самолёты ВВС Йемена обстреляли город Шукра, целясь по резиденции шейха Тарика аль-Фадли.

7 июня 2012 года правительственные войска Йемена уничтожили 20 боевиков группировки «Ансар аш-Шариа» в предместьях города Джаар (южная провинция Абьян), в столкновениях также погибли пятеро выходцев из местных племен, воевавших на стороне властей. Удары по позициям боевиков наносили также вертолёты ВВС Йемена. Как заявили в минобороны, сейчас армии почти полностью удалось восстановить контроль над Зинджибаром.

Литература

• Густерин П. Йемен в переходный период. На пути к миру или распаду? — 2014. — ISBN 978-3-659-28300-0.

Источники

• [pda.rg.ru/2012/06/08/iemen-anons.html Армия Йемена уничтожила 20 боевиков на юге страны //Российская газета, 8 июня 2012]
• [lenta.ru/news/2011/05/30/airstrike/ ВВС Йемена нанесли удар по ветеранам Афганистана //lenta.ru, 30.05.2011]
• [regions.ru/news/2381187/ В Йемене умер юноша, которому отрубили руку за воровство.]
• [w.ummanews.com/news/umma/918--l-r-.html ЙЕМЕН. Моджахеды «аль-Каиды» на аравийском полуострове объявили о создании Эмирата Абьян //www.ummanews.com, 30.03.2011]
• [www.ummanews.com/news/umma/1635--l-r-.html ЙЕМЕН. Моджахеды «аль-Каиды» устанавливают в Эмирате Абьян Шариатский порядок и объединяются воедино для штурма Адена //www.ummanews.com, 27.06.2011]
• [ummanews.ru/news/umma/6576--l-r-.html ЙЕМЕН. Сын последнего йеменского султана со своими детьми присоединился к моджахедам «аль-Каиды» на Аравийском полуострове //www.ummanews.com, 21.04.2012]
• [www.iimes.ru/rus/frame_stat.html Нечитайло Д. А. Конфликт между племенами Юга Йемена и «Аль-Каидой» //Сайт Института Ближнего Востока, 25 августа 2011]
• [www.iimes.ru/rus/frame_stat.html Рябов П. П. Йемен: борьба за власть //Сайт Института Ближнего Востока, 9 июня 2011]
• [www.iimes.ru/rus/frame_stat.html Рябов П. П. Йемен и «Аль-Каида» //Сайт Института Ближнего Востока, 25 июля 2011]
• [www.iimes.ru/rus/frame_stat.html Рябов П. П. Йемен как «зеркало» арабских «революций». Часть 2 //Сайт Института Ближнего Востока, 23 апреля 2012]
• [www.iimes.ru/rus/frame_stat.html Рябов П. П. Подоплёка обострения ситуации в Йемене //Сайт Института Ближнего Востока, 17 апреля 2012.]

Отрывок, характеризующий Абьян (эмират)

«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.


– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.


Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.
– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.
– Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала.
Пьер внимательно посмотрел на нее.
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.

Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.