Аллингем, Хелен

Хелен Аллингем
Helen Allingham
Хелен Аллингем. 1903 год
Имя при рождении:	Хелен Мэри Элизабет Патерсон
Дата рождения:	26 сентября 1848(1848-09-26)
Место рождения:	Сводлинкот, недалеко от Бёртон-апон-Трент в графстве Дербишир, Англия
Дата смерти:	28 сентября 1926(1926-09-28) (78 лет)
Гражданство:	Великобритания Великобритания
Жанр:	живопись
Влияние:	Фредерик Лейтон
Работы на Викискладе

Хелен Аллингем (урожденная Хелен Мэри Элизабет Патерсон; англ. Helen Allingham; 26 сентября 1848, дер. Сводлинкот, недалеко от Бёртон-апон-Трент в графстве Дербишир, в Англии — 28 сентября 1926) — английская художница-акварелистка, иллюстратор.

Биография

Родилась в семье сельского врача Александра Генри Патерсона. Была старшей из семи его детей. В 13-летнем возрасте осталась сиротой. С раннего возраста имела талант к рисованию, который поддерживался еë бабушкой Сарой Смит Герфорд и теткой Лорой, известными художницами своего времени.

Первоначально в течение трëх лет училась живописи в Бирмингемской художественной школе, затем с 1867 посещала курс в «Женской школе искусств», филиале Королевского училища искусств в Лондоне. Молодая Хелен находилась под сильным влиянием преподавателей школы Фредерика Уокера, сэра Фредерика Лейтона, и сэра Джон Эверетт Милле, представителей викторианского академизма (салонного искусства), близких к прерафаэлитам. Обучение в школе при Королевской академии было бесплатным, но Хелен нуждалась в средствах для оплаты жилья и ежедневных расходов.

В связи с этим время учëбы Хелен стала работать иллюстратором в разных издательствах и через некоторое время решила отказаться от дальнейшей учëбы в пользу карьеры профессиональной художницы. Она занималась оформлением книг для детей и взрослых, выполнила, в частности, престижный заказ на иллюстрации к книге Томаса Харди «Вдали от обезумевшей толпы», а также для периодических изданий, в том числе, газет. На вечерних занятиях в Школе изящных искусств познакомилась и стала на долгие годы близкой подругой художницы и писательницы Кейт Гринуэй.

В 1874 вышла замуж за поэта и редактора журнала «Fraser’s Magazine» Вильяма Аллингема (1828—1889), который был почти вдвое старше еë. После замужества она отказалась от иллюстрирования и вернулась к акварельной живописи.

В 1881 семья переехала из Челси в с. Витли в графстве Суррей. Хелена начала рисовать красивые сельские пейзажи, окружающую природу, особенно, живописные сельские дома и поместья Суррея и Сассекса, и вскоре стала популярной художницей. Она продолжала писать сельские пейзажи и в других частях Англии — Мидлсексе, Кенте, острове Уайт, а также за рубежом в Ирландии, Франции, Италии (Венеции). Две еë акварели «Доярка» и «Жди меня» были приняты на летнюю выставку Королевской Академии в 1874 году.

В 1888 здоровье мужа ухудшилось и семейная пара решила вернуться в Лондон, чтобы быть рядом с их многочисленными друзьями и обеспечивать образование своих троих детей. Они поселились в Хэмпстеде, но Хелена продолжала творческие поездки в графство Суррей и Кент. В ноябре 1889 Вильям Аллингем умер, оставив Хелену с детьми почти без средств существования. Ей пришлось приложить много усилий и плодотворной работы, чтобы ежегодно выставлять свои акварели на выставках в Лондоне. Хелена сотрудничала с издательством книг о жизни Англии (1903). В 1905 работала со своим братом Артуром Патерсоном над книгой под названием «Дома Теннисона», содержащий 20 её акварелей. Редактировала несколько сборников стихов мужа Вильяма Аллингема.

В творческом наследии художницы есть также несколько портретов, в том числе писателя Томаса Карлейла.

Хелен Аллингем в 1890 стала первой женщиной, принятой в качестве полноправного члена британского Королевского акварельного общества.

Галерея

Ссылки

• [www.helenallingham.com/ Общество Хелен Аллингем] (англ.)

Отрывок, характеризующий Аллингем, Хелен

И он опять сел на место, не обращая более внимания на до слез доведенную дочь.
– Напротив, эта прическа очень идет княжне, – сказал князь Василий.
– Ну, батюшка, молодой князь, как его зовут? – сказал князь Николай Андреевич, обращаясь к Анатолию, – поди сюда, поговорим, познакомимся.
«Вот когда начинается потеха», подумал Анатоль и с улыбкой подсел к старому князю.
– Ну, вот что: вы, мой милый, говорят, за границей воспитывались. Не так, как нас с твоим отцом дьячок грамоте учил. Скажите мне, мой милый, вы теперь служите в конной гвардии? – спросил старик, близко и пристально глядя на Анатоля.
– Нет, я перешел в армию, – отвечал Анатоль, едва удерживаясь от смеха.
– А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?
– Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? – обратился Анатоль со смехом к отцу.
– Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха ха ха! – засмеялся князь Николай Андреевич.
И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.
– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.
– Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему , соблазнителю, эту историю. Теперь этот он , настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.