Альфонсо III (король Арагона)
| Альфонсо III исп. Alfonso III de Aragón<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Альфонсо III Арагонский</td></tr> | ||
| ||
|---|---|---|
| 1285 — 1291 | ||
| Предшественник: | Педро III | |
| Преемник: | Хайме II Справедливый | |
| ||
| 1285 — 1291 | ||
| (под именем Альфонс II) | ||
| Предшественник: | Педро II Великий | |
| Преемник: | Хайме II Справедливый | |
| Рождение: | 4 ноября 1265 Валенсия | |
| Смерть: | 18 июня 1291 (25 лет) Барселона | |
| Место погребения: | Собор Святого Креста и Святой Евлалии, Барселона | |
| Род: | Барселонский дом | |
| Отец: | Педро III | |
| Мать: | Констанция Гогенштауфен | |
Альфонсо III по прозвищу «Свободный», также «Откровенный» (исп. Alfonso III de Aragón; 4 ноября 1265, Валенсия — 18 июня 1291, Барселона) — король Арагона и граф Барселоны (под именем Альфонсо II) с 1285 года. Победил королевство Майорка в 1287 году и присоединил его к своим владениям.
Содержание
История
Альфонсо III Арагонский был сыном Педро III и Констанции Сицилийской, дочери и наследницы престола Сицилии. Всего у Педро и Констанции было четыре сына и две дочери. Альфонсо, как старший, унаследовал королевство Арагон. Хайме, второй сын, стал королём Сицилии. Третий сын, Федериго, должен был стать королём Сицилии, если Хайме, в случае смерти Альфонсо, станет королём Арагона. Четвёртый сын, Педро, мог только наследовать кому-либо из братьев.
Внутренние дела
По наследству от отца Альфонсо получил войну с Неаполитанским королевством из-за Сицилии и распри с собственной арагонской и каталонской знатью, объединившейся с городами в Унию. Знати король предоставил в 1287 году новые привилегии. В результате королевская власть в Арагоне была значительно ограничена: король обещал испрашивать согласия кортесов во всех важных государственных делах. Было положительно определено, что без приговора верховного судьи (хустии) и кортесов король не мог подвергать уголовному наказанию ни одного из членов Унии. В противном случае Уния могла лишить его престола.
Захват Балеарских островов
Скоро после вступления на престол он провёл кампанию присоединения Балеарских островов к королевству Арагон. Острова были потеряны из-за раздела королевства его дедом, Хайме I Завоевателем. Таким образом в 1285 году он объявлял войну своему дяде, Хайме II Майоркскому, и победив его, занял Майорку (1285 год) и Ивису (1286 год). Известное событие его правления — захват Менорки. Появление каталонского флота положило конец сопротивлению, и в январе 1287 года остров сдался. Абу Умару, правителю Менорки, разрешалось взять с собой 200 человек родственников, приближенных и слуг, а также прах его отца Саида ибн Хакама, коллекцию оружия, библиотеку и домашнюю утварь. Также могли свободно покинуть остров те мусульмане Менорки, кто смог выплатить за себя семь золотых дублонов выкупа (срок внесения выкупа шесть месяцев). Остальные жители острова магометанского вероисповедания были проданы в рабство на рынках Буджи и Триполи. Остров обезлюдел. Землю Менорки король Альфонсо III распределил между арагонскими и каталонскими феодалов. Остров заселили переселенцы из Каталонии. 17 января 1287 года — дата, которая теперь является национальным праздником Менорки.
Противостояние со Святым Престолом
Все шесть лет правления Альфонсо были отмечены войнами со своими соседями, а также борьбой с папством. Папа римский Николай IV, как и его предшественники, стремился сохранять баланс между европейскими правящими династиями, не давая чрезмерно усилится тому или иному королевству. Хотя после Сицилийской вечерни (29 марта 1282 года) Сицилия попала под власть Арагона, 29 мая 1289 года в пику Хайме II Арагонскому папа короновал сицилийским королём Карла II из дома Анжу в обмен на признание им сюзеренитета Святого престола, а затем отлучил Альфонсо III от церкви.
Альфонсо оказался в сложном положении. Со стороны Наварры угрожали нападением французы, и в то время как он был занят на северной границе, король Кастилии Санчо IV Смелый, заключив союз с Францией, вторгся в Арагон и разорил область Таррагоны.
В 1290 году король Англии Эдуард I, через своего посла объявил, что, если мир не будет установлен, то, на папу падет гнев всех христианских монархов. Альфонсо также отправил послов к папе. И при активном посредничестве короля Англии, мир, в конечном счете, заключили в феврале 1291 года в Тарасконе. Альфонсо пообещал, что его брат Хаймене будет удерживать Сицилийское королевство против воли папства, а папа Николай IV признал Хайме королём Сицилии, аннулировав инвеституру Карла Валуа. Королевство Майорка признавалось феодальным владением Арагона, Николай IV согласился снять интердикт с Арагона.
Альфонсо желал отпраздновать заключение этого долгожданного мира своим браком с дочерью Эдуарда I, Элеонорой, и необходимые торжества были устроены в Барселоне, когда король Арагона внезапно умер в июне 1291 года, и мир вновь оказался под угрозой.
Напишите отзыв о статье "Альфонсо III (король Арагона)"
Литература
- Альфонс, короли Арагонии // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Alighieri, Dante, Purgatorio, Canto VII, l. 115ff.
- Nelson, Lynn. The Chronicle of San Juan De La Pena: A Fourteenth-Century Official History of the Crown of Aragon (University of Pennsylvania Press, 1991) ISBN 0-8122-1352-1
- O’Callaghan, Joseph. A History of Medieval Spain (Cornell University Press, 1983) ISBN 0-8014-9264-5
Ссылки
- [covadonga.narod.ru/Aragon/Alfonso_III.html Король Арагона Альфонсо III]
Отрывок, характеризующий Альфонсо III (король Арагона)
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
Слуга принес назад свой пустой, перевернутый стакан с недокусанным кусочком сахара и спросил, не нужно ли чего.
– Ничего. Подай книгу, – сказал проезжающий. Слуга подал книгу, которая показалась Пьеру духовною, и проезжающий углубился в чтение. Пьер смотрел на него. Вдруг проезжающий отложил книгу, заложив закрыл ее и, опять закрыв глаза и облокотившись на спинку, сел в свое прежнее положение. Пьер смотрел на него и не успел отвернуться, как старик открыл глаза и уставил свой твердый и строгий взгляд прямо в лицо Пьеру.
Пьер чувствовал себя смущенным и хотел отклониться от этого взгляда, но блестящие, старческие глаза неотразимо притягивали его к себе.
– Имею удовольствие говорить с графом Безухим, ежели я не ошибаюсь, – сказал проезжающий неторопливо и громко. Пьер молча, вопросительно смотрел через очки на своего собеседника.
– Я слышал про вас, – продолжал проезжающий, – и про постигшее вас, государь мой, несчастье. – Он как бы подчеркнул последнее слово, как будто он сказал: «да, несчастье, как вы ни называйте, я знаю, что то, что случилось с вами в Москве, было несчастье». – Весьма сожалею о том, государь мой.
Пьер покраснел и, поспешно спустив ноги с постели, нагнулся к старику, неестественно и робко улыбаясь.
– Я не из любопытства упомянул вам об этом, государь мой, но по более важным причинам. – Он помолчал, не выпуская Пьера из своего взгляда, и подвинулся на диване, приглашая этим жестом Пьера сесть подле себя. Пьеру неприятно было вступать в разговор с этим стариком, но он, невольно покоряясь ему, подошел и сел подле него.
– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по мере моих сил помочь вам.
