Ареваки

Ареваки (лат. Arevaci или Aravaci; в греческих источниках — Arevakos, Arvatkos, Areukas) — доримский кельтский народ, обитавший на Центральной Месете в северной части Испании. Ареваки доминировали на большей части территории Кельтиберии в период IV—II вв. до н. э. Их союзниками были ваккеи.

Происхождение

Известно, что предки ареваков говорили на одном из Q-кельтских языков и были выходцами из Галлии, мигрировавшими на Пиренейский полуостров примерно в середине VI в. до н. э. (период гальштатской культуры), то есть примерно тогда же, когда и их могущественные соседи ваккеи, занявшие западную Месету. Отсюда ряд историков предполагают, что ареваки представляли собой ветвь ваккеев, отколовшуюся от них в ходе миграции, и что изначально они назывались ‘Are-Vaccei’, или «восточные ваккеи». С другой стороны, альтернативную этимологию названия приводит римский историк Плиний Старший, упоминающих «кельтиберов-ареваков» и указывающий, что их название произошло от реки Areva (Araviana), и следовательно, может переводиться как «живущие на Ареве».

Локализация

Ядро аревакских земель находилось на территории современных провинций Сория и большей части Гвадалахары вплоть до истоков реки Тахо, простираясь до восточной половины Сеговии и юго-востока Бургоса. Некоторое время ареваки также доминировали на территории соседней провинции Сарагоса.

Ареваки основали или захватили несколько важных городов-государств на севере Кельтиберии: Clunia (соответствует либо современному Альто-дель-Куэрно, либо Корунья-дель-Конде в провинции Бургос; название на кельтиберской монете: Kolounioku), Voluce/Veluka (близ современного города Калатаньясор — Сория), Uxama Argelae (Серро-де-Кастро, близ Осмы — Сория; название на кельтиберской монете: Arcailicos/Uzamuz), Termantia (Монтехо-де-Тьермес — Сория), также известен под названиями Termes или Termesos, Savia (Сория?) и Numantia (Муэла-де-Гаррай — Сория). В античных источниках упоминаются и другие города, местонахождение которых до сих пор не установлено: Segovia, Ocilis, Comfluenta, Tucris, Lutia, Mallia, Lagni, Colenda.

Культура

Ареваки, подобно ваккеям, имели эгалитаристско-коллективистскую социальную структуру, которая позволяла им успешно выращивать пшеницу и кормовые культуры на западном плато, хотя археологические данные показывают, что в хозяйстве ареваков преобладало скотоводство, и они практиковали сезонное кочевье на пастбищные территории в верховьях долины Эбро.

Культ

Ареваки практиковали обряд экскарнации (они выставляли на открытый воздух тела погибших воинов, чтобы тех объедали стервятники). Об этом пишут Силий Италик и Клавдий Элиан. Обряд также засвидетельствован погребальными стелами и расписной керамикой из Нуманции.

История

Ареваки, которых считали наиболее воинственным народом на западной Месете, рано начали экспансию, приняв участие в миграции кельтиков в 5 в. до н. э. вместе с отдельными группами из состава лузонов и ваккеев на запад Иберийского полуострова. Однако в конце 4-начале 3 вв. до н. э. ареваки сменили направление своей экспансии на восточное, к верховьям Дуэро и южнее к центральному Иберскому массиву. Оттуда они вытеснили более ранних обитателей, пелендонов, завоевали города Савия и Нуманция, и покорили ураков, получив таким образом контроль над стратегически важными городами Aregrada (Агреда? — Сория; в легендах на кельтиберских монетах: Areicoraticos/Arecorataz), Cortona (Мединасельи? — Сория), Segontia (Сигуэнса — Гвадалахара) и Arcobriga (Монреаль-де-Ариса — Сарагоса).

Примерно в середине 3 в. до н. э. ареваки, а также их соседи лузоны, беллы и титтии образовали племенную конфедерацию, известную как кельтиберская конфедерация, со столицей в Нуманции.

Во время второй пунической войны конфедерация сохраняла нейтралитет, однако кельтиберские торговцы упоминаются как сражавшиеся на обеих сторонах конфликта.

Ареваки и беллы восстали против римлян. Это восстание переросло в Кельтиберские войны.

После падения Нуманции в 134—133 гг. до н. э. римляне распустили Кельтиберскую конфедерацию и позволили пеллендонам и уракам восстановить независимость от ареваков, которые в то время фактически находились в подчинённом положении к римлянам, а их территории были включены в состав провинции Ближняя Испания. Несмотря на это, оставшиеся аревакские города смогли сохранить свою военную мощь, и под предводительством городов Клуния и Терманция они помогли оборонять Кельтиберию от нападений как лузитанов в 114 г. до н. э., так и кимвров, которые перешли через Пиренеи около 104—103 гг. до н. э. Воодушевлённые этими успехами, и одновременно разочарованные отсутствием признательности со стороны римлян за их поддержку, ареваки началил тайно подстрекать соседей к мятежу, известному как Третья кельтиберская война 99-81 гг. до н. э.. Однако восстание ареваков жестоко подавил проконсул Тит Дидий в 92 г. до н. э., а их новая столица Терманция была разрушена.

Романизация

Несмотря на разгром и включение в состав Ближняя Испания после 93 г., отношения ареваков с римлянами оставались непростыми. Фактически они и после этого продолжали сопротивляться ассимиляции римлянами.

Хотя ареваки в 29 г. до н. э. выпонили повинность по поставке воинов во вспомогательные кавалерийские части (en:Ala Hispanorum Aravacorum), сражавшиеся в ходе первой Кантабрийской войны на стороне римлян, Тацит сообщает, что непосильные налоги стали одной из причин восстания в регионе Терм, в результате чего в 25 г. н. э. был заманен в засаду и убит претор Ближней Испании Луций Пизон.

См. также

• Кантабрийские войны
• Кельты Иберии

Литература

• Ángel Montenegro et alii, Historia de España 2 — colonizaciones y formación de los pueblos prerromanos (1200—218 a.C), Editorial Gredos, Madrid (1989) ISBN 84-249-1386-8
• Alvarado, Alberto Lorrio J., Los Celtíberos, Universidad Complutense de Madrid, Murcia (1997) ISBN 84-7908-335-2
• Berrocal-Rangel, Luis, Los pueblos célticos del soroeste de la Península Ibérica, Editorial Complutense, Madrid (1992) ISBN 84-7491-447-7
• Francisco Burillo Mozota, Los Celtíberos, etnias y estados, Crítica, Barcelona (1998) ISBN 84-7423-891-9
• Rafael Treviño, Rome’s Enemies (4): Spanish Armies 218BC-19BC, Men-at-Arms series 180, Osprey Publishing, London (1986) ISBN 0-85045-701-7

Отрывок, характеризующий Ареваки

Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
Но прежде чем он договорил эти слова, князь Андрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивал с лошади и бежал к знамени.
– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»


На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.
Видно было, как по скатам дымки ружей как будто бегали, догоняя друг друга, и как дымы орудий клубились, расплывались и сливались одни с другими. Видны были, по блеску штыков между дымом, двигавшиеся массы пехоты и узкие полосы артиллерии с зелеными ящиками.