Арсений (Соколовский)
Епископ Арсений (в миру Арсений Болеславович Соколовский; 1879, Тифлис — 1937) — епископ Русской православной церкви, епископ Оренбургский.
Биография
Отец — инженер-путеец, поляк и католик. Мать — грузинская княжна Эристова.
Учился на юридическом факультете Санкт-Петербургского университета, обучался в университете в Лозанне.
Неизвестно когда принял монашество и священный сан. Возведён в сан архимандрита в Баку.
Он был всесторонне образован и имел великий ум, что признавали в нём даже люди, не принадлежащие к Церкви.
7 сентября 1924 года в храме Преображения Господня в селе Богородском (за Сокольниками) хиротонисан во епископа Прикаспийского и Бакинского. Хиротонию возглавил Патриарх Тихон[1].
В 1925 году, когда обновленцы вели подготовку к 3-му Поместному Собору, прилагая всевозможные усилия к тому, чтобы вовлечь и православных к этому и тем самым усилить свои фонды, епископ Арсений, как и другие чисто православные иерархи, решительно отклонил все их попытки к примирению. Вся их кипучая деятельность, развёрнулась вокруг епископа Арсения для того, чтобы «победить упорство руководителей тихоновщины», но сами же обновленцы вынуждены были сознаться, что их усилия остались тщетными.
С 1928 года епархией не управлял.
30 декабря 1931 года — епископ Оренбургский.
Арестован 8 октября 1936 года.
13 мая 1937 года Особым Совещанием при НКВД СССР приговорён к 5 годам ИТЛ.
22 мая 1937 года уволен на покой. По-видимому скончался в том же году.
Напишите отзыв о статье "Арсений (Соколовский)"
Примечания
- ↑ Николай Кирьянов [krotov.info/history/20/1920/1924_avgust.htm 1) Список канонических архиереев, проживающих в России. 2) Список архиереев, впавших в «обновленческий» раскол. 1924 г. (С правкой Святейшего Патриарха Московского и всея России Св. Тихона)] (даты в источнике приведены по старому стилю)
Ссылки
- [kuz3.pstbi.ccas.ru/bin/nkws.exe/ans/m/?HYZ9EJxGHoxITYZCF2JMTcWgvt1XeeujfehyUC1VdOqceLu2dOiUTaxZMmsnAU* Арсений (Соколовский Арсений Болеславович)] // Новомученики и Исповедники Русской Православной Церкви XX века
| ||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Арсений (Соколовский)
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
