Макоев, Ацамаз Владимирович
Поделись знанием:
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
(перенаправлено с «Ацамаз Владимирович Макоев»)
| Ацамаз Макоев Мæкъоты Ладемыры фырт Ацæмæз | |||||
| Полное имя |
Ацамаз Владимирович Макоев | ||||
|---|---|---|---|---|---|
| Дата рождения |
15 февраля 1957 (67 лет) | ||||
| Место рождения | |||||
| Страна | |||||
| Профессии | |||||
| Инструменты | |||||
| Жанры | |||||
| Коллективы | |||||
| Награды |
| ||||
Ацама́з Влади́мирович Мако́ев (род. 15 февраля 1957, Беслан, Северо-Осетинская АССР, РСФСР, СССР) — советский и российский композитор, пианист, дирижёр, музыкально-общественный деятель, педагог. Председатель Правления Союза композиторов Республики Северная Осетия-Алания с 1996 года[1], секретарь Союза композиторов России с 2006 года. Художественный руководитель и директор Северо-Осетинской государственной филармонии с 2000 года.
Заслуженный деятель искусств РФ (1995). Трижды лауреат Государственной премии РСО-Алания им. К. Л. Хетагурова (1992, 2002, 2007). Член Союза композиторов СССР с 1989 года.
Автор 5 симфоний, 2 опер, 3 мюзиклов, 4 концертов, многочисленных произведений вокальной, хоровой, камерной и программной музыки, музыки к кинофильмам и более чем к 50 спектаклям.
Содержание
Биография
Родился 15 февраля 1957 года в г. Беслан Северо-Осетинской АССР.
В 1966—1972 гг. обучался в Музыкальную школе им. П. И. Чайковского г. Орджоникидзе.
В 1972—1976 гг. обучался на фортепианном отделении Орджоникидзевского музыкального училища.
В 1976—1979 гг. обучался в Ленинградской консерватории на фортепианном факультете.
В 1979—1981 гг. — служба в ВС СССР.
В 1981—1986 гг. обучался в Ереванской консерватории на факультете композиции.
В 1986—1998 гг. заведующий музыкальной частью Северо-Осетинского государственного академического театра им. В. В. Тхапсаева
В 1989 году принят в Союз композиторов СССР.
С 1996 года председатель Правления Союза композиторов Республики Северная Осетия-Алания.
В 2000 году назначен художественным руководителем Северо-Осетинской государственной филармонии.
Семья
- Мать — Раиса Николаевна Макоева, педагог
- Супруга — Залина Колиева
- 3 дочери
Произведения[1]
Оперы
- «Аланы», в двух актах, либретто В. Гутнова, 1990
- «Кики, танцуй!», одноактная, либретто М. Мурадян, 2001
Балеты
- «Парад планет», в двух актах, на либретто И. Иоанисян и А. Кондрашиной, 1987
Мюзиклы
- «Я подарю тебе целый мир», либретто С. Песьякова, 1981
- «Десант в Эльхоре», либретто Ю. Боциева, 1985
Симфонии
- Симфония-концерт № 1 «Хроника года», 1993
- Симфония-реквием № 2 «Кармадон», в 4-х частях, 2002
- Симфония № 3 «Последний сон разума», 2006
- Симфония № 4 «Моя Родина — Беслан», в 3 частях, 2007
- Симфония № 5 «Провинциальная», 2009
Вокально-симфонические
- Кантата «Чьё у памяти лицо…» для детского хора и симфонического оркестра, 1985
- «Ода братству», на стихи Ирины Гуржибековой, 1996
Для оркестра
- Симфоническая поэма, 1985
- Симфоническая поэма «Театр», памяти Соломона Таутиева, 1997
- «Ночная фантазия», памяти Эдварда Грига, 1997
- «Молитва», фантазия для симфонического оркестра, 1998
- "Симфоническая поэма «Мог ли я молчать?», 2012
Хоровые
- «Музыкант — крылатый ветер», для детского хора, 1981
- «Благословенна, вечна будь Земля» поэма для детского хора в 2-х частях, 1981
Концерты
- Концерт для скрипки и фортепиано с оркестром, 1986
- Концерт для фортепиано с оркестром № 1, 1988
- Концерт для фортепиано с оркестром № 2
- Концерт для фортепиано с оркестром № 3, в 4-х частях, 2006
Для фортепиано
- «Полифоническая тетрадь», цикл пьес, 1988
- «Мимолётности», цикл пьес, 1993
- «Музыка сна», цикл пьес, 1996
- «Элегия-ре», 1996
Для голоса
- «Кæм дæр ирон лæппутæ зарынц», цикл песен на стихи К. Ходова, Ш. Джигкаева, А. Чеджемова, 1978
- 2 романса для голоса и фортепиано на стихи К. Л. Хетагурова, 1981
- "Песни об умерших детях ", цикл песен на стихи Ф. Цаликова, 2007
Музыка к фильмам
- «Переход», режиссёр-постановщик Р. Гаспарянц, 1981
- «И оглянулся путник», режиссёр-постановщик И. Бурнацев, 1985
- «Возвращение Урузмага», режиссёр-постановщик И. Бурнацев, 1986
- «Человек в зелёном кимоно», режиссёры-постановщики Б. Кантемиров, Т. Каргаев, 1990
- «Горец», режиссёр-постановщик М. Джусоев, 1992
- «Думай о вечности», режиссёр-постановщик М. Мерденов, 2006
Награды
- Заслуженный деятель искусств РФ (1995)
- Заслуженный деятель искусств Республики Северная Осетия-Алания
- Заслуженный деятель искусств Республики Ингушетия (2012)
- Три Государственные премии РСО-Алании им. К. Л. Хетагурова (1992, 2002, 2007)[2]
- Национальная премия «Яблоко нартов» (2008)[3]
Напишите отзыв о статье "Макоев, Ацамаз Владимирович"
Примечания
Ссылки
Отрывок, характеризующий Макоев, Ацамаз Владимирович
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
