Бальмен, Яков Петрович

Граф Яков Петрович де Бальмен (16 (28) июля 1813 — 14 (26) июля 1845) — военный, художник, литератор, представитель графского рода Бальмен, внук А. Б. де Бальмена. Друг Тараса Шевченко.

Биография

Родился в селе Линовица Пирятинского уезда Полтавской губернии (ныне пгт в Прилуцком районе Черниговской области) в семье отставного гвардии капитана Петра де Бальмена и его жены Софии, дочери сенатора Александра Башилова.

Сначала он обучался дома; среди его учителей был художник Карл Рабус. В 1830 году он отлично сдал экзамены за 7-й класс и был зачислен вольнослушателем Нежинской гимназии высших наук. В это самое время шло разбирательство дела о вольнодумстве некоторых профессоров, что послужило причиной преобразования гимназии в год её окончания Яковом Бальменом — 1832-м — в физико-математический лицей. Вместе с ним окончили гимназию будущий директор Нежинского юридического лицея Егор Васильевич Гудима, Леонид Платонович Рудановский, Андрей Лукич Савицкий.

Яков Петрович Бальмен окончил гимназию кандидатом и получил право на чин 12 класса, то есть такое же, как и выпускник университета, защитивший кандидатский диплом. При содействии штабс-капитана Михаила Юзефовича осенью того же года он был зачислен унтер-офицером в Белгородский уланский полк в Чугуеве; следующим летом он уже офицер полка. Здесь он написал свои большие повести - «Изгнанник» (о декабристах) «Самоубийца», «Пустыня» и другие более мелкие произведения. В рукописях они ходили среди друзей-офицеров. Лучший экземпляр он переплёл и отвез в Линовицу. С 1 ноября 1835 года Бальмен — поручик.

В 1837 году, 4 апреля, он был переведён в Ахтырский гусарский полк, но уже в январе 1838 года его перевели адьютантом генерал-лейтенанта Шабельского, штаб 4-й кавалерийской дивизии которого, располагался в польском Красноставе, а с 1839 года — в Умани. С 1841 года он служил в штабе Сводного кавалерийского корпуса (Вознесенск), а с 1842 года — снова в 4-й дивизии, штаб которой в том же году был передислоцирован в Винницу. В 1843 году он был назначен адъютантом начальника штаба 5-го пехотного корпуса генерала Данненберга — в Одессе. В 1844-45 годах участник Кавказской войны. Погиб в Даргинском походе (тело не найдено).

Писал прозу на разных языках — русском, французском и, частично, украинском (по словам Костомарова, сочинение «Подністрянку»); вёл дневники, в частности во время путешествия по Крыму в 1842 году создал альбомы собственных рисунков. На основании дневника написал пародийные «Письма», напечатанные в конце 1841 году в «Отечественных записках» — в них были отражены любовные перепетии, которые были когда-то у Якова с его кузиной Софьей Вишневской, выданной замуж за Н. Э. Писарева. В 1843 году в «Отечественных записках» (Т. 26. — № 1-2) была напечатана его повесть «Ярмарка» за подписью С. Закревская….

Дружил с Т. Шевченко, проиллюстрировал рукописный сборник его стихов в польской транслитерации (совместно со своим двоюродным братом Михаилом Башиловым). Якову Петровичу посвящена поэма Шевченко «Кавказ» (1845), завершенная эпитафией «І тебе загнали, мій друже єдиний…».

Сочинения

• Повісті. — Харьков, 1988.

Источники

• П. Г. Усенко [www.history.org.ua/index.php?termin=Balmen_Y БАЛЬМЕН Яків Петрович де] // Енциклопедія історії України : у 10 т. / редкол.: В. А. Смолій (голова) та ін. ; Інститут історії України НАН України. — К. : Наук. думка, 2003. — Т. 1 : А — В. — 688 с.: іл. — ISBN 966-00-0734-5.
• Владимир Сиротенко (Вербицький) [www.biografia.ru/literatura/balmen.html Богач и граф и… побратим Шевченко]

Литература

• Верещагин В. Старый дневник. // «Русский библиофил», 1912, № 5.
• Лернер Н. Я. П. де Бальмен, друг Т. Г. Шевченка. // «Каторга и ссылка», 1928, № 2.
• Кузьменко А. Друже незабутий… — К., 1989.
• Чернігівщина: Енциклопедичний словник. — К., 1990.

Отрывок, характеризующий Бальмен, Яков Петрович

В день именин Элен у князя Василья ужинало маленькое общество людей самых близких, как говорила княгиня, родные и друзья. Всем этим родным и друзьям дано было чувствовать, что в этот день должна решиться участь именинницы.
Гости сидели за ужином. Княгиня Курагина, массивная, когда то красивая, представительная женщина сидела на хозяйском месте. По обеим сторонам ее сидели почетнейшие гости – старый генерал, его жена, Анна Павловна Шерер; в конце стола сидели менее пожилые и почетные гости, и там же сидели домашние, Пьер и Элен, – рядом. Князь Василий не ужинал: он похаживал вокруг стола, в веселом расположении духа, подсаживаясь то к тому, то к другому из гостей. Каждому он говорил небрежное и приятное слово, исключая Пьера и Элен, которых присутствия он не замечал, казалось. Князь Василий оживлял всех. Ярко горели восковые свечи, блестели серебро и хрусталь посуды, наряды дам и золото и серебро эполет; вокруг стола сновали слуги в красных кафтанах; слышались звуки ножей, стаканов, тарелок и звуки оживленного говора нескольких разговоров вокруг этого стола. Слышно было, как старый камергер в одном конце уверял старушку баронессу в своей пламенной любви к ней и ее смех; с другой – рассказ о неуспехе какой то Марьи Викторовны. У середины стола князь Василий сосредоточил вокруг себя слушателей. Он рассказывал дамам, с шутливой улыбкой на губах, последнее – в среду – заседание государственного совета, на котором был получен и читался Сергеем Кузьмичем Вязмитиновым, новым петербургским военным генерал губернатором, знаменитый тогда рескрипт государя Александра Павловича из армии, в котором государь, обращаясь к Сергею Кузьмичу, говорил, что со всех сторон получает он заявления о преданности народа, и что заявление Петербурга особенно приятно ему, что он гордится честью быть главою такой нации и постарается быть ее достойным. Рескрипт этот начинался словами: Сергей Кузьмич! Со всех сторон доходят до меня слухи и т. д.
– Так таки и не пошло дальше, чем «Сергей Кузьмич»? – спрашивала одна дама.
– Да, да, ни на волос, – отвечал смеясь князь Василий. – Сергей Кузьмич… со всех сторон. Со всех сторон, Сергей Кузьмич… Бедный Вязмитинов никак не мог пойти далее. Несколько раз он принимался снова за письмо, но только что скажет Сергей … всхлипывания… Ку…зьми…ч – слезы… и со всех сторон заглушаются рыданиями, и дальше он не мог. И опять платок, и опять «Сергей Кузьмич, со всех сторон», и слезы… так что уже попросили прочесть другого.
– Кузьмич… со всех сторон… и слезы… – повторил кто то смеясь.
– Не будьте злы, – погрозив пальцем, с другого конца стола, проговорила Анна Павловна, – c'est un si brave et excellent homme notre bon Viasmitinoff… [Это такой прекрасный человек, наш добрый Вязмитинов…]
Все очень смеялись. На верхнем почетном конце стола все были, казалось, веселы и под влиянием самых различных оживленных настроений; только Пьер и Элен молча сидели рядом почти на нижнем конце стола; на лицах обоих сдерживалась сияющая улыбка, не зависящая от Сергея Кузьмича, – улыбка стыдливости перед своими чувствами. Что бы ни говорили и как бы ни смеялись и шутили другие, как бы аппетитно ни кушали и рейнвейн, и соте, и мороженое, как бы ни избегали взглядом эту чету, как бы ни казались равнодушны, невнимательны к ней, чувствовалось почему то, по изредка бросаемым на них взглядам, что и анекдот о Сергее Кузьмиче, и смех, и кушанье – всё было притворно, а все силы внимания всего этого общества были обращены только на эту пару – Пьера и Элен. Князь Василий представлял всхлипыванья Сергея Кузьмича и в это время обегал взглядом дочь; и в то время как он смеялся, выражение его лица говорило: «Так, так, всё хорошо идет; нынче всё решится». Анна Павловна грозила ему за notre bon Viasmitinoff, а в глазах ее, которые мельком блеснули в этот момент на Пьера, князь Василий читал поздравление с будущим зятем и счастием дочери. Старая княгиня, предлагая с грустным вздохом вина своей соседке и сердито взглянув на дочь, этим вздохом как будто говорила: «да, теперь нам с вами ничего больше не осталось, как пить сладкое вино, моя милая; теперь время этой молодежи быть так дерзко вызывающе счастливой». «И что за глупость всё то, что я рассказываю, как будто это меня интересует, – думал дипломат, взглядывая на счастливые лица любовников – вот это счастие!»