Битва при Ившеме

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Битва при Ившеме
Основной конфликт: Вторая баронская война

Гибель и дальнейшее расчленение тела Симона де Монфора
Дата

4 августа 1265 года

Место

Ившем, Вустершир

Итог

победа королевских войск, смерть Симона де Монфора

Противники
Войска короля Войска баронов
Командующие
Принц Эдуард
Гилберт де Клер 		Симон де Монфор
Силы сторон
ок. 10 000 ок. 5 000
Потери
незначительные ок. 4 000, оценки считаются ненадёжными[1]
 
Вторая баронская война
Люьис

 – Ившэм  – Кенилворт  – Честерфилд

Битва при Ивешеме (англ. Battle of Evesham, Ившем, Вустершир, Англия) — одна из двух основных битв Второй войны баронов, состоявшаяся 4 августа 1265 года. Сражение между десятитысячным королевским войском под началом принца Эдуарда и войском баронов, численностью около 5000 человек, под командованием Симона де Монфора. Бароны, первоначально принявшие войско Эдуарда за подкрепление под командованием Монфора-младшего, были застигнуты врасплох и потерпели полное поражение. Симон де Монфор погиб. Поражение положило конец баронской войне и привело к реставрации Генриха III.





Предыстория

Симон де Монфор, шестой граф Лестера, смог получить доминирующее положение в английском королевстве после победы в битве при Льюисе, а в его плену были король Генрих III, его брат Ричард Корнуоллский и принц Эдуард.[2] Но вскоре ситуация начала меняться из-за потери ключевых союзников: в феврале 1265 года граф Дерби Роберт де Феррерс был арестован и заключён в Тауэр[3], а в мае этого года граф Глостера Гилберт де Клер перешёл на сторону роялистов и помог освободить Эдуарда[4][5].

22 июня 1265 принц Гвинеда и Уэльса Лливелин ап Грифид заключил с Монфором «Пиптонский договор» о союзе, согласившемуся помочь в обмен на признание своего титула и сохранения территориальных приобретений[6]. Несмотря на возможные выгода от этого союза, подобные уступки привели к снижению популярности Монфора в самой Англии.[7] Тем временем, Эдуард возглавил осаду Глостера, павшего 29 июня.[8] Главной целью Симона теперь было объединение с силами сына Симона и дальнейшее уничтожение роялистов. Но отряды его сына слишком медленно выдвигались из Лондона, и достигнув Кенилворта понесли большие потери от сил Эдуарда.[9] Оттуда принц направился на юг, где 4 августа поймал Монфора в ловушку у реки Эйвон, преградив выход к мосту и помешав соединению с подкреплениями под руководством сына.[10] Осознав ситуацию, Монфор заявил: «Mожет быть Господь проявит милосердие к нашим душам, как и к принадлежащим им телам.»

Битва

Вдоль хребта Гринхилл, к северу от Ившема, Эдвард разместил своих людей на левом фланге, доверив Глостеру командование правым.[11] К восьми часам утра Монфор покинул город Ившем, в это же время началась мощная гроза.[12]Битву при Льюисе войска баронов смогли выиграть за счёт высокого боевого духа, во много за счёт веры в божественное предназначение, символом которой стало изображение красного креста на одежде.[13] В этот раз крест был использован уже королевскими войсками как опознавательный знак.[14] Согласно хронисту Уильяму Ришангеру, Монфор при виде наступления роялистов воскликнул, что «они не выучили этого сами, но были научены мною.»[15]

Численность королевской и баронской армий оценивается в 10 000 и 5 000 человек.[16] Видя неблагоприятное соотношение, Монфор сосредоточил людей напротив центра, рассчитывая вбить клин по всей линии противника. Несмотря на первоначальный успех, дальнейший ход сражения был не в пользу сторонников баронов из-за потери инициативы и дезертирства уэльской пехоты Лливелина ап Грифида[10]. Фланги королевского войска смогли окружить силы Монфора, и с учётом численного преимущества и типа местности дальнейшее сражение быстро превратилось в бойню[17].

В памяти роялистов события битвы при Льюисе ещё вызывали горечь и обиду, из-за чего большая часть повстанцев была убита на поле боя, хотя они и выказывали желание сдаться в плен[15].Жертвами этой резни стали сам Симон де Монфор и его сын Генри[18]. Тело главного смутьяна было расчленено, его голова, руки, ноги и яички были отрезаны[18]. Самого короля Генриха III, бывшего в заключении у Монфора и одетого в его цвета, едва смог спасти от расправы Роджер де Лейборн, в начале гражданской войны выступавший на стороне оппозиции[19].

Последствия

Роялисты жаждали поквитаться со своими противниками, и на заседании парламента в сентябре 1265 года в Винчестере все участники восстания были лишены наследства. Несмотря на поражение к Рождеству этого года мятежа сына Монфорра в Линкольншире, отдельные очаги сопротивления продолжали действовать. Главным их оплотом являлся хорошо укреплённый и практически неприступный Замок Кенилворт, осада которого стартовала летом 1266 года. В конце октября видя безуспешные итоги осады, окружение короля разработало и представило 31 октября 1266 года так-называемый Кенилвортский эдикт, дозволявший сторонникам Монфорта выкупить конфискованные владения по цене, прямо пропорциональной их участию в мятеже. Гарнизон сперва отклонил эту инициативу, но к концу года жёсткие условия осады вынудили их принять соглашение, подписанное в 1267 году[20].

Битва при Ившеме положила конец баронской оппозиции правлению Генриха III, после чего страна вступила в период единства и развития, продлившегося до начала 1290-х годов[21].

Напишите отзыв о статье "Битва при Ившеме"

Примечания

  1. ↑ English Heritage 1995, p. 2.
  2. ↑ Prestwich (1988), p. 46.
  3. ↑ Powicke, p. 199.
  4. ↑ Maddicott, pp. 327-9.
  5. ↑ Prestwich (1988), pp. 48-9.
  6. ↑ Lloyd, John Edward. A History of Wales. — Т. II. — P. 736—737.
  7. ↑ Maddicott, pp. 337-8.
  8. ↑ Maddicott, p. 335.
  9. ↑ Maddicott, pp. 339-40.
  10. ↑ 1 2 Maddicott, p. 340.
  11. ↑ Burne, pp. 167-8.
  12. ↑ Maddicott, p. 341-2.
  13. ↑ Maddicott, p. 271.
  14. ↑ Prestwich (2005), p. 116.
  15. ↑ 1 2 Prestwich (1988), p. 51.
  16. ↑ Burne, p. 168.
  17. ↑ Burne, pp. 170-1.
  18. ↑ 1 2 Maddicott, p. 342.
  19. ↑ Powicke, p. 202.
  20. ↑ Prestwich (2005), p. 117.
  21. ↑ Prestwich (2005), p. 121.

Ссылки

  • [www.battlefieldstrust.com/resource-centre/medieval/battleview.asp?BattleFieldId=14 Битва при Ившеме на сайте UK Battlefields Resource Centre]  (англ.)
  • [www.britainexpress.com/History/battles/evesham.htm Битва при Ившеме на сайте Britain Express]  (англ.)
  • Brooks, Richard (2015) Lewes and Evesham 1264-65; Simon de Montford and the Barons' War. Osprey Campaign Series #285. Osprey Publishing. ISBN 978 1-4728-1150-9
  • Burne, A. H. (1950, reprint 2002), The Battlefields of England London: Penguin ISBN 0-14-139077-8
  • English Heritage (1995). [www.english-heritage.org.uk/content/imported-docs/a-e/evesham.pdf English Heritage Battlefield Report: Evesham 1265].
  • Maddicott, J. R. (1994), Simon de Montfort, Cambridge: Cambridge University Press ISBN 0-521-37493-6
  • Powicke, F. M. (1953), The Thirteenth Century: 1216—1307, Oxford: Clarendon. ISBN 0-19-285249-3
  • Prestwich, Michael (1988), Edward I, London: Methuen London ISBN 0-413-28150-7
  • Prestwich, Michael (2005), Plantagenet England: 1225—1360, Oxford: Oxford University Press ISBN 0-19-822844-9


 
Вторая баронская война
Люьис

 – Ившэм  – Кенилворт  – Честерфилд

Отрывок, характеризующий Битва при Ившеме

«А я желала, желала его смерти! – думала княжна Марья. Он помолчал.
– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.


Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Битва_при_Ившеме&oldid=75893565»