Битва при Инверлохи
| Битва при Инверлохи | |||
| Основной конфликт: Гражданская война в Шотландии | |||
 Замок Инверлохи и гора Бен-Невис | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
Победа роялистов | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Битва при Инверлохи (англ. Battle of Inverlochy) — одно из важнейших сражений, состоявшееся 2 февраля 1645 года в ходе Гражданской войны в Шотландии, в котором войска роялистов во главе с Джеймсом Грэмом, 1-м маркизом Монтрозом наголову разгромили парламентскую армию ковенантеров маркиза Аргайла.
Содержание
Военные действия перед сражением
Зимой 1644—1645 годов войска маркиза Монтроза находились в Аргайле: под давлением ирландцев и шотландских горцев, составлявших большинство армии роялистов, он был вынужден ограничиться разорением земель клана Кэмпбелл. Лидер Кэмпбеллов — Арчибальд, 1-й маркиз Аргайл, был не только одним из лидеров ковенантеров, но и инициатором изгнания кланов Макдональд и Маклауд из Кинтайра и с Внутренних Гебридских островов. Воспользовавшись временным ослаблением ковенантеров после поражений при Типпермуре и Абердине, горцы Монтроза занялись грабежами земель Кэмпбеллов, не останавливаясь перед убийствами мирных жителей.
Тем временем ковенантеры решили нанести решающий удар по армии роялистов. Из парламентской армии в Англии был отозван профессиональный военный, генерал-майор Уильям Бейли, который занял позиции на подступах к Перту, охраняя восточные склоны Шотландского высокогорья. В северной части страны была сконцентрирована армия графа Сифорта, а с юга наступали отряды маркиза Аргайла.
14 января 1645 года, захватив и разорив крепость Инверари, Монтроз двинулся на север, уходя от преследующей его армии Аргайла. Обойдя с севера Бен-Невис и замок Инверлохи роялисты двинулись вниз по долине Грейт-Глен в направлении Инвернесса. Однако вскоре стало известно, что там расположилась армия Сифорта. Вместо того, чтобы продолжать движение, Монтроз решился на необычайно смелый шаг: он повернул назад и двинулся через практически непроходимые горы навстречу Аргайлу. Проведя ночь на склоне Бен-Невиса, 1 февраля 1645 года войска Монтроза вышли к Инверлохи, где остановилась армия Аргайла.
Положение сторон
Аргайл не ожидал появления всей армии роялистов: он считал, что на подходе лишь небольшой отряд, а основные силы Монтроз увёл на север. Тем не менее, Аргайл не стал участвовать в битве: передав командование одному из своих генералов, Дункану Кэмпбеллу из Охинбрека, он сел на корабль, пришвартованный на берегу фьорда Лох-Линне и покинул поле боя. Охинбрек построил войско перед замком Инверлохи, дополнительно укрепив оборону самого замка двумястами мушкетёрами. В центре ковенантской армии расположились отряды членов клана Кэмпбелл, а на флангах — ополчение с равнинных регионов Шотландии. Значительная часть солдат уже имела опыт военных действий: они сражались с войсками короля Карла I в северной Англии.
Монтроз построил свою армию в длинную линию, глубиной всего в два солдата, стараясь не допустить фланговых атак противника. В центре позиций роялистов были поставлены шотландские горцы, а на флангах — ирландцы, причем правым крылом командовал Аласдер «Макколла» Макдональд.
Ход битвы
Ранним утром 2 февраля 1645 года ирландские отряды Монтроза на обоих флангах бросились в атаку. Одновременно в наступление пошли горцы, расположенные в центре позиций роялистов. Не ожидавшие столь яростной атаки и считавшие, что перед ним лишь небольшой отряд противника, ковенантеры начали отступать к замку. Тем временем в тыл парламентской армии ударила кавалерия роялистов. Генерал Охинбрек тщетно пытался восстановить строй своих солдат и был убит. Разгромленные ковенантеры начали беспорядочное бегство. Гарнизон Инверлохи сдался без попыток к сопротивлению. Потери ковенантеров составили более 1500 чел. убитыми, тогда как Монтроз, по официальным данным роялистов, потерял лишь 8 человек.
Значение сражения при Инверлохи
Победа при Инверлохи позволила Монтрозу привлечь на сторону роялистов значительную часть колеблющихся горных кланов Шотландии. Даже граф Сифорт, глава клана Макензи и командующий северной армией ковенантеров, прекратил боевые действия против Монтроза. Под власть роялистов перешла вся северо-западная Шотландия. Более того, манёвры Монтроза перед битвой и само сражение доказало выдающийся полководческий талант маркиза, что способствовало новым выступлениям роялистов в других частях страны, прежде всего в Абердиншире, где Хантли и клан Гордон, наконец, решили поддержать Монтроза и предложили объединить силы в борьбе с ковенантерами.
С другой стороны, битва при Инверлохи была, во многом, сражением между двумя группировками шотландских кланов: Макдональды — Маклауды против Кэмпбеллов. В этом её аспекте битва стала одной из длинного ряда междоусобных столкновений горных кланов в борьбе за земли и влияние в западной Шотландии.
Битва при Инверлохи в литературе
Поход графа Монтроза и битва подробно описаны в романе Вальтера Скотта «Легенда о Монтрозе».
См. также
Напишите отзыв о статье "Битва при Инверлохи"
Отрывок, характеризующий Битва при Инверлохи
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.
Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
