Бней-Брак

Город Бней-Брак בְּנֵי בְּרַק Флаг Герб Страна ИзраильИзраиль Координаты 32°05′00″ с. ш. 34°50′00″ в. д.32.08333° с. ш. 34.83333° в. д. / 32.08333; 34.83333    Основан 1924 Площадь 7 км² Население 154 700 человек (2009) Часовой пояс UTC+2, летом UTC+3 Показать/скрыть карты

К:Населённые пункты, основанные в 1924 году

Бней-Брак (ивр. ‏בְּנֵי בְּרַק‏‎) — город в Израиле, находится в Тель-Авивском округе, входит в агломерацию Гуш-Дан, примыкает к Тель-Авиву с востока.

Основан в 1924 году, статус города получил в 1950-м.

По данным на 2008 год численность населения составляет 153 200 чел., ежегодный прирост населения — 2 %. Большая часть жителей — религиозные евреи. Большая промышленная зона.

Несколько десятков религиозных школ. В городе отсутствуют кинотеатры, дискотеки и прочие развлекательные учреждения. Большая часть улиц в субботу закрыта для транспорта.

Занимаемая площадь — около 7 км².

Древний Бней-Брак

Древний Бней-Брак был филистимским городом, основанным в железном веке, и лишь ко времени Второго Храма ставшим еврейским. Он упомянут на «обелиске Санхерива», как филистимский город.

С начала периода Второго Храма город стал поселением иудеев. Он упоминается несколько раз в Талмуде. Он также упомянут в Пасхальной Агаде, как место жительства рабби Акивы.

Местом древнего Бней-Брака принято считать холм около перекрёстка Мехлаф Месубим, южнее Рамат-Гана, на территории современного парка Аялон. Название этого перекрёстка также связано с упомянутой историей из Пасхальной Агады, где говорится о том, как рабби Акива с другими мудрецами праздновали (на иврите — месубим, буквально — «сидели облокотившись») Песах в Бней-Браке. Название перекрёстка переводится как «Виадук Праздновавших».

Отрывок, характеризующий Бней-Брак

– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.