Быченский, Михаил Тимофеевич

Михаил Тимофеевич Быченский
Период жизни	1766 — 2 февраля 1828
Принадлежность	Россия Россия
Род войск	Российский Императорский флот
Звание	вице-адмирал
Командовал	фрегат «Архипелаг» бриг «Нептун» корабль «Уриил» корабль «Мария»
Сражения/войны	Русско-шведская война (1788—1790): Гогландское сражение Голландская экспедиция (1799) Русско-турецкая война (1806—1812): * Вторая Архипелагская экспедиция Дарданелльское сражение Афонское сражение
Награды и премии
Связи	старший брат Ф. Т. Быченский младший брат А. Т. Быченский

Михаил Тимофеевич Быченский (ок. 1766 — 2 февраля 1828) — российский вице-адмирал

Родился в семье дворянина Тверской губернии Тимофея Филипповича Быченского и его супруги Ирины Алексеевны, урожденной Норовлёвой.

По окончании Морского кадетского корпуса, 30 апреля 1785 года произведен в чин мичмана.

Во время русско-шведской войны, в чине лейтенанта на корабле «Владислав» участвовал в Гогландском сражении и вместе с кораблем попал в плен.

В 1791—1794 годах командуя 18-пушечным бригом «Нептун» находился в практических плаваниях в Финском заливе.

В 1798—1800 годах в чине капитан-лейтенанта на корабле «Ретвизан» под командованием капитана 1-го ранга А. С. Грейга участвовал в экспедиции к английским берегам и за отличие при высадке десанта на остров Тексель был награждён орденом Св. Анна II степени.

В 1802 году, командовал 44-пушечным фрегатом «Архипелаг» в составе отряда в практическом плавании с гардемаринами в Балтийском море до острова Эланд, а в следующем году, командуя тем же фрегатом находился на кронштадском рейде. 30 декабря 1803 года произведен в чин капитана 2-го ранга.

В 1805—1808 годах, командуя кораблем «Уриил» участвовал в боевых действиях в Средиземном море, Дарданнельском и Афонском сражениях. 26 ноября 1807 года награждён орденом Св. Георгия IV степени. После заключения Тильзитского мира находился с кораблем в Триесте, а 26 января 1809 года, после смерти контр-адмирала И. О. Салтанова, принял командование всеми русскими судами на триестском рейде. После передачи судов вернулся сухим путём на родину.

В 1811 году был переведен на Черноморский флот, где командуя кораблем «Мария» с 27 июня по 15 августа 1811 в составе эскадры вице-адмирала Р. Р. Галла крейсировал в районе Варна — мыс Калиакрая. 24 июля 1811 года командуя отрядом судов захватил у Педераклии турецкие 40-пушечный фрегат «Магубей-Субхан» и 20-пушечный корвет «Шагин-Гирей». В июле — августе 1812 года командуя кораблем «Мария» перевозил войска из Севастополя в Одессу. В 1812—1816 годах командовал кораблем «Мария» на севастопольском рейде и 61-м флотским экипажем. В 1816 году назначен командиром Херсонского порта с производством в чин капитан-командора. В 1818 году награждён орденом Св. Владимира III степени.

В 1820 году произведен в чин контр-адмирала с назначением обер-интендантом Черноморского флота. В 1825 году награждён орденом Св. Анны I степени.

Семья

Женат на девице Пепе Францевой, немецкой нации,австрийского владения (данные взяты из формулярного списка РГА ВМФ Ф 406, оп. 4, дело 605). По другим документам она была итальянка.

Дети: Петр, Михаил, Надежда, Любовь, Вера, София. Сыновья закончили Морское кадетское училище, дочери - училище Святой Екатерины (институт благородных девиц)

Отрывок, характеризующий Быченский, Михаил Тимофеевич

– Я полагаю, милостивый государь, – шамкая беззубым ртом, сказал сенатор, – что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту – набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее – набор или ополчение, мы предоставим судить высшей власти…
Пьер вдруг нашел исход своему одушевлению. Он ожесточился против сенатора, вносящего эту правильность и узкость воззрений в предстоящие занятия дворянства. Пьер выступил вперед и остановил его. Он сам не знал, что он будет говорить, но начал оживленно, изредка прорываясь французскими словами и книжно выражаясь по русски.
– Извините меня, ваше превосходительство, – начал он (Пьер был хорошо знаком с этим сенатором, но считал здесь необходимым обращаться к нему официально), – хотя я не согласен с господином… (Пьер запнулся. Ему хотелось сказать mon tres honorable preopinant), [мой многоуважаемый оппонент,] – с господином… que je n'ai pas L'honneur de connaitre; [которого я не имею чести знать] но я полагаю, что сословие дворянства, кроме выражения своего сочувствия и восторга, призвано также для того, чтобы и обсудить те меры, которыми мы можем помочь отечеству. Я полагаю, – говорил он, воодушевляясь, – что государь был бы сам недоволен, ежели бы он нашел в нас только владельцев мужиков, которых мы отдаем ему, и… chair a canon [мясо для пушек], которую мы из себя делаем, но не нашел бы в нас со… со… совета.
Многие поотошли от кружка, заметив презрительную улыбку сенатора и то, что Пьер говорит вольно; только Илья Андреич был доволен речью Пьера, как он был доволен речью моряка, сенатора и вообще всегда тою речью, которую он последнею слышал.
– Я полагаю, что прежде чем обсуждать эти вопросы, – продолжал Пьер, – мы должны спросить у государя, почтительнейше просить его величество коммюникировать нам, сколько у нас войска, в каком положении находятся наши войска и армии, и тогда…
Но Пьер не успел договорить этих слов, как с трех сторон вдруг напали на него. Сильнее всех напал на него давно знакомый ему, всегда хорошо расположенный к нему игрок в бостон, Степан Степанович Апраксин. Степан Степанович был в мундире, и, от мундира ли, или от других причин, Пьер увидал перед собой совсем другого человека. Степан Степанович, с вдруг проявившейся старческой злобой на лице, закричал на Пьера:
– Во первых, доложу вам, что мы не имеем права спрашивать об этом государя, а во вторых, ежели было бы такое право у российского дворянства, то государь не может нам ответить. Войска движутся сообразно с движениями неприятеля – войска убывают и прибывают…
Другой голос человека, среднего роста, лет сорока, которого Пьер в прежние времена видал у цыган и знал за нехорошего игрока в карты и который, тоже измененный в мундире, придвинулся к Пьеру, перебил Апраксина.
– Да и не время рассуждать, – говорил голос этого дворянина, – а нужно действовать: война в России. Враг наш идет, чтобы погубить Россию, чтобы поругать могилы наших отцов, чтоб увезти жен, детей. – Дворянин ударил себя в грудь. – Мы все встанем, все поголовно пойдем, все за царя батюшку! – кричал он, выкатывая кровью налившиеся глаза. Несколько одобряющих голосов послышалось из толпы. – Мы русские и не пожалеем крови своей для защиты веры, престола и отечества. А бредни надо оставить, ежели мы сыны отечества. Мы покажем Европе, как Россия восстает за Россию, – кричал дворянин.
Пьер хотел возражать, но не мог сказать ни слова. Он чувствовал, что звук его слов, независимо от того, какую они заключали мысль, был менее слышен, чем звук слов оживленного дворянина.
Илья Андреич одобривал сзади кружка; некоторые бойко поворачивались плечом к оратору при конце фразы и говорили:
– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.