Бэкон, Николас

Николас Бэкон

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Николас Бэкон (англ. Nicholas Bacon; 1509, Бромли, Лондон — 10 февраля 1579, Горхэмбери, Хартфордшир, Англия) — английский политический деятель и судья, лорд-канцлер, лорд-хранитель Большой печати во времена правления королевы Елизаветы I. Отец Фрэнсиса Бэкона.

Биография

Николас Бэкон родился в дворянской семье, был вторым сыном Роберта Бэкона из Динкстона в Суффолке. В 1527 году он закончил Кембриджский университет со степенью бакалавра искусств. После этого некоторое время жил в Париже. После возвращения на родину Бэкон учился при адвокатской камере Грэй Инн, и в 1533 году ему было присвоено звание адвоката. Через 4 года началась его карьера юриста в качестве адвоката при Опекунском суде. Вскоре Н. Бэкон добился больших успехов как на юридическом поприще, так и в политической жизни Англии: после секуляризации королём Генрихом VIII монастырских земель он получил земельные владения, в 1545 был избран в английский парламент от Дартмута, а в 1546 стал адвокатом Королевского двора (это звание приносило его владельцу не только почёт, но и ощутимые материальные выгоды). В 1550 году он был назначен судьёй, и в 1552 — казначеем камеры Грэй Инн.

Несмотря на известные симпатии Н. Бэкона к протестантизму, он сохранил своё положение в Опекунском суде и в годы правления в Англии католической королевы Марии I (впрочем, ему было запрещено покидать Англию). После восхождения на престол королевы Елизаветы I начался быстрый рост карьеры Бэкона (в первую очередь благодаря его тесной дружбе со своим тестем, сэром Уильямом Сесилом, лордом Баргли. Уже в декабре 1558 года Бэкон стал лордом-хранителем Большой печати. Вскоре после этого он стал членом Королевского совета и пэром Англии. Поддерживал своего друга, Мэтью Паркера, в его борьбе за место архиепископа Кентерберийского, в том числе и в парламенте.

В отличие от своего друга Сесиля, Н. Бэкон, выступал против политики войны с Францией, исходя из того, что в тот момент Англия имела для этого недостаточно ресурсов. В то же время поддерживал развитие самых тесных связей с зарубежными протестантами. В 1559 году был назначен королевой лорд-канцлером Англии. В 1564 году Бэкон временно впал в немилость, так как Елизавета заподозрила его в участии в публикации памфлета Джона Хейлса «A Declaration of the Succession of the Crowne Imperial of England», в котором обосновывались права леди Джейн Грей на английский престол.

Н. Бэкон высказывал серьёзные опасения в связи с браком шотландской королевы Марии Стюарт и герцога Норфолкского, и указывал королеве Елизавете на те негативные последствия, которые может этот брак иметь для Англии. Выступал также против брака самой Елизаветы с французским принцем Франсуа, герцогом Анжуйским. Н. Бэкон был противником римско-католической церкви, в особенности после событий Варфоломеевской ночи в Париже. Как убеждённый сторонник англиканской церкви, Н. Бэкон уделял много внимания церковным вопросам и церковному образованию. Похоронен в лондонском соборе Святого Павла.

Литература

• Kimber, Edward (1771). The Baronetage of England: containing a genealogical and historical account of all the English Baronets now existing, with their descents, marriages, and memorable actions both in war and peace. London: G. Woodfall. vol. 1, pp. 2–4

Отрывок, характеризующий Бэкон, Николас

– Что барин? – спросил он у Лаврушки, известного всему полку плута лакея Денисова.
– С вечера не бывали. Верно, проигрались, – отвечал Лаврушка. – Уж я знаю, коли выиграют, рано придут хвастаться, а коли до утра нет, значит, продулись, – сердитые придут. Кофею прикажете?
– Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.