Велимирович, Здравко
Поделись знанием:
– Что? что? – спросила Наташа.
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.
На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu'il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
| Здравко Велимирович | |
| Zdravko Velimirović Здравко Велимировић | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Профессия: | |
| Карьера: | |
Здра́вко Велими́рович (серб. Здравко Велимировић; 11 октября 1930, Цетине, Югославия, ныне Черногория — 7 февраля 2005, Белград, Сербия) — черногорский и сербский кинорежиссёр, сценарист, продюсер и монтажёр. Академик Черногорской академии наук и искусств.
Содержание
Биография
Окончил Факультет драматического искусства в Белграде. В кино — с 1954 года. Ставил документальные фильмы. В игровом кино дебютировал в 1960 году («День четырнадцатый»). Экранизировал произведения сербских писателей. Автор (иногда соавтор) сценариев своих лент. Ставил фильмы совместно с кинематографистами социалистического блока.
Избранная фильмография
Режиссёр
Документальное кино
- 1954 — Человек и вода / Covjek i voda (с Мило Джукановичем)
- 1958 — Факел Граховского поля / Zublja Grahovacka
- 1959 — За день сегодняшний и завтрашний / Za danas, za sjutra (с Миодрагом Йовановичем)
- 1959 — В память о славном морском флоте / U spomen slavne mornarice
- 1959 — Между двумя королями / Izmedju dva kralja
- 1959 — Ноктюрн Котора / Nokturno za Kotor
- 1960 — За Джердапской плотиной / Za Djerdapsku branu (с Крсто Шканатой)
- 1963 — Четвёртая сторона / Cetvrta strana
- 1964 — Раде, сын Томо / Rade, sin Tomov
- 1965 — Вечный свет / Lux Aeterna
- 1966 — Их превосходительства / Ekselencija
- 1967 — Испания нашей молодости / Spanija nase mladosti
- 1968 — А, это вы! / A, to ste vi!
- 1968 — Скандербег / Skenderbeg (Албания)
- 1969 — Тайная вечеря / Tajna vecera
- 1969 — Острог / Ostrog
- 1969 — Первый подземный переход / Prvi pesacki prolazi (с Синишей Вуковичем)
- 1970 — Разрушенный город / Sruseni grad (ТВ)
- 1971 — В здоровом теле – здоровый дух / U zdravom telu zdrav duh
- 1971 — Море, солнце и... / More, sunce i...
- 1971 — Прекращение кровной мести / Umir krvi
- 1972 — Доказательство / Dokaz
- 1972 — Тито – верховный главнокомандующий / Tito - vrhovni komandant (с Александром Иличем)
- 1977 — Дервиши / Dervisi
- 1977 — Служители древнего культа / Podanici drevnog kulta (ТВ)
- 1980 — Бедняга / Veselnik
- 1981 — Городской транспорт Белграда / Gradsko Saobracajno Beograd
- 1983 — Когда ты, как личность, не состоялся / Kad Ti kao licnost nestajes
- 1984 — Сербская Академия науки и искусства / Srpska Akademija Nauka i Umetnosti
- 1987 — Как сохранить город / Kako sacuvati grad
- 1992 — Возвышение / Uzvisenje
Игровое кино
- 1960 — День четырнадцатый / Dan cetrnaesti
- 1961 — Твой день рождения / Tvojot rodenden (к/м)
- 1963 — Беды покойного К.К. / Nevoljite na pokojniot K.K (к/м)
- 1965 — Проверено — мин нет / Проверено нема мина (с Юрием Лысенко, Югославия—СССР)
- 1968 — Лелейская гора / Lelejska gora (по роману Михайло Лалича)
- 1972 — Гибель / Pogibija (к/м)
- 1974 — Дервиш и смерть / Dervis i smrt
- 1976 — Вершины Зелёной горы / Vrhovi Zelengore
- 1978 — Битва за южную железную дорогу / Dvoboj za juznu prugu
- 1979 — Мост / Most (к/м)
- 1981 — Доротей / Dorotej
- 1985 — Время леопарда / Vreme leoparda (Югославия—Мозамбик)
Сценарист
- 1954 — Человек и вода / Covjek i voda
- 1958 — Факел Граховского поля / Zublja Grahovacka
- 1959 — За день сегодняшний и завтрашний / Za danas, za sjutra (с Миодрагом Йовановичем)
- 1959 — В память о славном морском флоте / U spomen slavne mornarice
- 1959 — Между двумя королями / Izmedju dva kralja
- 1959 — Ноктюрн Котора / Nokturno za Kotor
- 1960 — День четырнадцатый / Dan cetrnaesti (с Бориславом Пекичем)
- 1960 — За Джердапской плотиной / Za Djerdapsku branu
- 1963 — Четвёртая сторона / Cetvrta strana
- 1964 — Раде, сын Томо / Rade, sin Tomov
- 1965 — Вечный свет / Lux Aeterna
- 1967 — Испания нашей молодости / Spanija nase mladosti (с Ратко Джуровичем и Момо Капором)
- 1968 — А, это вы! / A, to ste vi!
- 1969 — Тайная вечеря / Tajna vecera
- 1969 — Острог / Ostrog (с Милошем Милатовичем)
- 1969 — Первый подземный переход / Prvi pesacki prolazi (с Синишей Вуковичем)
- 1970 — Разрушенный город / Sruseni grad (ТВ)
- 1971 — В здоровом теле – здоровый дух / U zdravom telu zdrav duh
- 1971 — Прекращение кровной мести / Umir krvi
- 1972 — Доказательство / Dokaz (с Ратко Джуровичем и Ранкой Велимирович)
- 1972 — Гибель / Pogibija (к/м)
- 1972 — Тито – верховный главнокомандующий / Tito - vrhovni komandant (с Ратко Джуровичем)
- 1974 — Дервиш и смерть / Dervis i smrt (с Бориславом Михайловичем-Михизом, по роману Меши Селимовича)
- 1975 — / Farmakos
- 1976 — Вершины Зелёной горы / Vrhovi Zelengore (с Джуричем Лабовичем и Младеном Оляцей)
- 1977 — Дервиши / Dervisi
- 1977 — Служители древнего культа / Podanici drevnog kulta (ТВ)
- 1978 — Битва за южную железную дорогу / Dvoboj za juznu prugu (с Младомиром Джорджевичем)
- 1979 — Мост / Most (к/м)
- 1980 — Бедняга / Veselnik
- 1981 — Доротей / Dorotej (с Бориславом Михайловичем-Михизом, по роману Добрило Ненадича)
- 1981 — Городской транспорт Белграда / Gradsko Saobracajno Beograd
- 1983 — Когда ты, как личность, не состоялся / Kad Ti kao licnost nestajes
- 1984 — Сербская Академия науки и искусства / Srpska Akademija Nauka i Umetnosti
- 1992 — Возвышение / Uzvisenje
Продюсер
- 1978 — Клуб самоубийц / Klub samoubica (к/м)
Монтажёр
- 1959 — Ноктюрн Котора / Nokturno za Kotor
Награды
- 1961 — номинация на «Золотую пальмовую ветвь» 14-го Каннского кинофестиваля («День четырнадцатый»)
Напишите отзыв о статье "Велимирович, Здравко"
Литература
- Кино: Энциклопедический словарь / Гл. ред. С. И. Юткевич. Москва, Советская энциклопедия, 1987. — с. 68
Ссылки
- Здравко Велимирович (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.kinopoisk.ru/name/430070/ Здравко Велимирович на сайте КиноПоиск]
|
Это заготовка статьи о кинорежиссёре. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Велимирович, Здравко
– Ах, Наташа! – вдруг почти вскрикнула Соня, хватаясь за руку своей кузины и отступая от двери.– Что? что? – спросила Наташа.
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.
На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu'il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся 11 октября
- Родившиеся в 1930 году
- Родившиеся в Цетине
- Умершие 7 февраля
- Умершие в 2005 году
- Умершие в Белграде
- Кинорежиссёры по алфавиту
- Кинорежиссёры Сербии
- Кинорежиссёры Черногории
- Кинорежиссёры Югославии
- Кинорежиссёры XX века
- Сценаристы по алфавиту
- Сценаристы Сербии
- Сценаристы Черногории
- Сценаристы Югославии
- Сценаристы XX века
- Кинопродюсеры по алфавиту
- Кинопродюсеры Сербии
- Кинопродюсеры Черногории
- Кинопродюсеры Югославии
- Кинопродюсеры XX века
- Монтажёры по алфавиту
- Монтажёры Сербии
- Монтажёры Черногории
- Монтажёры Югославии
- Монтажёры XX века
- Выпускники Парижского университета
- Выпускники Белградского университета
- Преподаватели Белградского университета
- Академики Черногорской академии наук и искусств
- Кинорежиссёры-документалисты
