Вильсон (фильм)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Вильсон
Wilson
Жанр

байопик

Режиссёр

Генри Кинг

Продюсер

Дэррил Занук

Автор
сценария

Ламар Тротти

В главных
ролях

Александер Нокс

Оператор

Леон Шамрой

Композитор

Альфред Ньюман

Кинокомпания

20th Century Fox

Длительность

154 мин.

Страна

США США

Год

1944

IMDb

ID 0037465

К:Фильмы 1944 года

«Вильсон» (англ. Wilson) — первая полномасштабная американская кинобиография Вудро Вильсона, снятая режиссёром Генри Кинга[1]. Заглавную роль исполнил Александер Нокс.

Лента была неоднозначно воспринята в кругах мировых кинокритиков и провалилась в прокате[1]. Многие критики отмечали, что что фильм отражает не столько реальные факты, сколько частную жизнь Вудро Вильсона[1]. Продюсер картины Дэррил Занук вложил в неё очень значительную часть своих средств, рассчитывая создать масштабную историческую картину, однако его надежды не оправдались[2].

Невзирая на коммерческий провал, фильм получил пять премий «Оскар» — «Лучший оригинальный сценарий» (Ламар Тротти (англ.)), «Лучшая операторская работа» (Леон Шамрой), «Лучшая работа художника-постановщика» (Вьярд Ихнен, Томас Литтл), «Лучший монтаж» (Барбара Маклин), «Лучший звук» (Эдмунд Х. Хансен), и номинировался ещё на пять, включая «Лучший фильм». Исполнитель главной роли Александер Нокс стал лауреатом премии «Золотой глобус» и выдвигался на «Оскар», но проиграл Бингу Кросби.





Сюжет

Порой жизнь человека отражает жизнь нации (Пролог).

Действие фильма начинается в 1909 году. Уже немолодой Вудро Вильсон (Александер Нокс) оставляет пост президента Принстонского университета и с головой погружается в американскую политику. Годом спустя он становится губернатором штата Нью-Джерси, а уже в 1913 — президентом США.

На посту президента Вильсон совершает ряд значительных реформ, пытаясь покончить с Первой мировой войной в Соединённых Штатах. В 1916 году жители страны избирают его на второй срок, веря, что он сможет прекратить безжалостную войну в США, но, согласно фильму, это оказывается ему не под силу — немецкие провокации слишком сильны.

Центральная часть второй половины картины — роль Вильсона в мирных переговорах и создание Лиги Наций, концепции которой он был предан. В конце концов, Сенат США отказал во вступлении США в организацию.

В финальной сцене фильма подавленный и разбитый Вильсон покидает свой офис, чувствуя приближающуюся смерть.

В ролях

Актёр Роль
Александер Нокс Вудро Вильсон Вудро Вильсон
Чарльз Коберн доктор Генри Холмс доктор Генри Холмс
Джеральдин Фицджеральд Эдит Вильсон Эдит Вильсон
Томас Митчелл Джозеф Патрик Тамалти Джозеф Патрик Тамалти
Седрик Хардвик Генри Кабот Лодж Генри Кабот Лодж
Актёр Роль
Винсент Прайс Уильям Макэду Уильям Макэду
Уильям Эйт Джордж Фелтон Джордж Фелтон
Мэри Андерсон Элеанор Вильсон Элеанор Вильсон
Рут Форд Маргарет Вильсон Маргарет Вильсон
Сидни Блэкмер Джозефус Дэниэлс Джозефус Дэниэлс

Создание

В 1943 году, по поручению правительства Соединённых Штатов, кинопродюсер Дэррил Занук начал подготовку к съёмкам документального фильма «Вильсон» о бывшем президенте страны Вудро Вильсоне[2]. На тот момент самого Вильсона не было в живых уже 19 лет. Идея о создании документальной ленты была быстро откинута, и Занук принялся за полномасштабный и крупнобюджетный художественный фильм[2]. Продюсер приложил множество усилий для того, чтобы фильм навсегда вошёл в историю: отдал для разработки более 5 миллионов долларов (фантастическая сумма для 1943 года), которые ушли на декорации, гонорары актёрам и вознаграждение за предоставление комнат для съёмок в Палате представителей США и Белом доме, а также пригласил на съёмочную площадку более 13 тысяч массовочных актёров[2]. Сам Занук говорил о своей идее так:

Мы снимаем этот фильм, чтобы показать ошибки прошлого, избежав их повтора в будущем. Честно скажу, „Вильсон“ — мой личный крестовой поход за мир во всём мире[2][3]

1 августа 1944 года премьеру фильма в Нью-Йорке посетило более шести тысяч человек, включая именитого адвоката Уэнделла Уилки, вдову самого Вильсона, Эдит, и политика Джеймса Кокса[2].

Критика

Фильм был неоднозначно воспринят мировыми кинокритиками, которые, по большей части, отмечали недостоверность изложенной в фильме информации, но хвалили актёрскую работу Александера Нокса[4]. Республиканцы и изоляционисты заявили, что этот фильм — не что иное, как пропаганда проходившей тогда избирательной кампании Франклина Рузвельта[3].

  • «Большая часть исключительного качества фильма связана с актёрской игрой Александера Нокса» — Босли Кроутер, The New York Times[5]
  • «Расточительная биография Вудро Вильсона» — Марк Слэскоу, Movie's Guide[6]
  • «Это странноватый вид байопика, вид, который сейчас уже не делают» — Майкл В. Филлипс-младший, Goatdog's Movies[7]

Награды и номинации

Напишите отзыв о статье "Вильсон (фильм)"

Литература

  • Кевин Старр. Embattled Dreams: California in War and Peace, 1940-1950. — Oxford University Press, 2002.
  • М. Кит Букер. From Box Office to Ballot Box: The American Political Film. — Greenwood Publishing Group, 2007.
  • Терри Кристенсен, Питер Дж. Хаас. Projecting Politics: Political Messages in American Film. — M.E. Sharpe, 2005.

Примечания

  1. 1 2 3 Booker, 2007, p. 39.
  2. 1 2 3 4 5 6 Starr, 2002, p. 160.
  3. 1 2 Christensen, Haas, 2005, p. 103.
  4. [www.rottentomatoes.com/m/wilson/ Wilson (1944)] (англ.). Rotten Tomatoes. Проверено 22 июня 2012.
  5. Босли Кроутер. [movies.nytimes.com/movie/review?res=9D06E5D9163FEE3BBC4A53DFBE66838F659EDE&partner=Rotten%20Tomatoes 'Wilson,' an Impressive Screen Biography] (англ.). The New York Times (2 августа 1944). Проверено 22 июня 2012.
  6. Марк Слэскоу. [movies.tvguide.com/wilson/review/122936 Wilson: Review] (англ.). Movie's Guide. Проверено 22 июня 2012.
  7. Майкл В. Филлипс-младший. [goatdog.com/moviePage.php?movieID=718 Wilson (1944)] (англ.). Goatdog's Movies. Проверено 22 июня 2012.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Вильсон (фильм)

– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.